Сильвия хорошо готовила. Вначале она подала наваристый суп с омаром, затем тушеное мясо с сельдереем, весенней огородной зеленью и картофельным пюре. Они пили кларет, который Джон закупал бочонками. Далее пирог со сливами, сбереженными с предыдущего лета, и кофе у огня. Все очень приятно, комфортабельно и точно соответствует месту и времени, подумал Мэтью. Обсуждали мировые катастрофы. До запада начали доходить слухи, главным образом через Гонконг, что последнее землетрясение было даже гораздо разрушительнее, чем в Новой Зеландии.
Сильвия сказала:
— Не понимаю, почему китайцы молчат об этом. Землетрясения нельзя стыдиться. Это ведь не результат неправильного социального планирования.
— Вероятно, привычка, — предположил Мэтью. — И нежелание признавать любую слабость.
Мэг кивнула.
— Должно быть, ужасно обнаружить, что земля под ногами не прочна. И ведь землетрясений произошло так много. Могут они быть здесь?
Она смотрела на Джона. Тот сказал:
— Это маловероятно.
— Почему? Потому что в прошлом здесь не было землетрясений?
— Вообще-то да. Землетрясения происходят в двух особых районах: в большом круге Тихого океана и вдоль оси Альпы–Гималаи. Это районы нестабильности. Они далеко отсюда.
— Лет десять назад здесь было небольшое землетрясение, — сказала Мэг. — Я помню, как проснулась от него. Элен спала в детской кроватке, и вначале я решила, что она трясет прутья, и только потом поняла, что дрожит весь дом.
— Три–четыре балла по шкале Меркалли, — сказал Джон. — Изредка и здесь бывают небольшие толчки. В Шотландии есть место, в котором они происходят часто. Но ничего серьезного.
— А что такое шкала Меркалли? — спросил Мэтью. — Что-нибудь вроде Бофорта?
— Да. Во всяком случае, в ней тоже 12 баллов. Землетрясение в один балл ощутимо лишь точными инструментами. 10 баллов — разрушительное, И — катастрофическое, 12 — опустошающее, когда все сравнивается с землей. В Новой Зеландии было 11 баллов.
— 35 тысяч погибших, — сказала Мэг. — Я думала, это опустошающее землетрясение.
— А что вызывает землетрясение? — спросила Сильвия. — Я этого никогда не понимала.
— И сейчас не поймешь, — ответил ее муж. — Большинство возникает из-за скольжения вдоль разрывов, а сами разрывы — следствия напряжений, накапливающихся в течение тысячелетий. Два района, о которых я говорил, нестабильны, потому что они — остатки последнего периода горообразования, а он происходил очень давно. Земля все еще оседает.
— Но ведь их так много в последнее время, — сказала Сильвия.
— Не думаю, чтобы это что-нибудь значило. Совпадение, вероятно.
Мэг сказала:
— А что, если снова начнется горообразование? Жизнь тогда станет неудобной, вероятно?
— Очень. Впрочем, я не вижу для этого никакой причины. Опасаться нечего. Последние землетрясения, конечно, ужасны для тех бедняг, но с глобальной точки зрения они мало что значат. Одна-две морщины на кожуре апельсина — апельсин огромный, а морщинки крошечные.
— Хотите еще кофе? — спросила Сильвия. — Ну, пока наш кусочек апельсина не сморщивается. Будет ужасно, если он начнет это делать. Особенно для Мэтью.
— Для меня? — Он улыбнулся. — А, вы имеете в виду стекло. Должен сказать, что дела и без землетрясений идут плохо.
— Думаю, что какой-нибудь шок в том, что касается Мэтью, был бы полезен, — сказала Сильвия. — Он слишком самодоволен.
— Больше равнодушен, — заметила Мэг.
Женщины с улыбкой смотрели на него.
Джон сказал:
— Они над вами смеются, Мэтью. Добавьте в кофе бренди.
Возвращаясь домой, Мэтью решил, что вечер был приятный и что приятно также возвращаться к себе. Конечно, было бы лучше, если бы с ним была Джейн, но ее уход он воспринимал как неизбежное. Он заранее готовил себя к этому. Мэтью любил ее и поэтому разрешил уехать, даже слегка побуждал к этому. По обычным стандартам, он в своей жизни знал лишь немного людей, а любил только ее одну. И ради нее готов был ее потерять. Она скоро выйдет замуж, а он не собирался снова вступать с кем-нибудь в контакт. Не самодовольный, подумал он, а просто смирившийся. У него есть независимость и воспоминания о лучших временах. Немногие имеют столько.
Свернув к обочине, чтобы объехать бегущего иноходью ежа, он обдумывал обвинение в равнодушии. Он знал, что более обособлен от людей, чем другие. Конечно, объяснялось это личными причинами. Счастливое детство, которое кончилось в пять лет со смертью матери. Первое событие, которое он хорошо помнил, это похороны матери. Сама она оставалась туманным образом с теплым смеющимся лицом и успокаивающими руками. Он помнил кудахтанье тетушек и священника с его непонятной молитвой. А потом холодная зима и миссис Лорринс, приглядывающая за домом, в котором отец проводил все меньше и меньше времени. Весной произошла перемена: отец весело насвистывал перед завтраком, смеялся по вечерам и даже приходил к нему перед сном. Летом появилась мисс Арунден, которая стала тетей Элен и которая — он понял это раньше, чем ему сказали, — скоро станет его мамой. Высокая женщина с холодными тонкими пальцами и теплым ароматным дыханием.
После свадьбы переезд в Северный Уэльс, на родину Элен. Мэтью решил, что эта местность прекрасна, но резка и недружественна в отличие от его родного Кента. В последующие годы он привык к этому месту и даже полюбил его. Появились дети: Анжела, Родни и Мэри, родившаяся, когда Мэтью было 12. На следующий год Мэтью уехал в школу, а из школы — в армию. Осенью началась война. Его контакты с семьей стали короткими и редкими, а после смерти отца — Мэтью в это время, в 1944 г., находился во Франции — совсем прекратились.
Демобилизовавшись, он поселился в Лондоне и сменил несколько не слишком хорошо оплачиваемых журналистских мест. И женился на Фелисити, коллеге по первому месту. Оглядываясь назад, трудно было понять, что двигало ими обоими. После нескольких месяцев он решил, что брак их долго не продержится, но он продержался 12 лет. Только тогда она оставила его ради другого, более преуспевающего журналиста, и взяла с собой Патрика. Патрик с самого начала во всех отношениях был сыном Фелисити. Мэтью испытал облегчение и радость оттого, что сохранил Джейн.
Во время бракоразводного процесса он получил наследство от дяди. Оно оказалось значительнее, чем он ожидал: тысячи вместо сотен. На каникулы он вместе с Джейн отправился на острова в проливе и понял, что ему не к чему возвращаться. На Гернси он нашел то, что ему было нужно: 15 сотен футов стеклянных парников и дом у холма. Два дня спустя после покупки дома он расстался со своей журналистской работой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
