«А ведь я и не буду ее готовить», – с мазохистским злорадством подумал Андрей.
Если бы в эту секунду над Арбатом раздался трубный голос Дьякона, вещающий о непоизвольном исполнении желаний в городе, Андрей бы ничуть не удивился. Он не удержался и глянул в сторону крыши Торгового центра, но ни голоса, ни колокольного звона, конечно, не было слышно.
«Надо быть осторожней с желаниями». – Андрей грустно вздохнул, и спросл сигарету у рядом стоящего парня. – «Сейчас бы я многое отдал, чтобы приготовить и съесть эту проклятую курицу».
Взяв сигарету, пришлось попросить и огня. Было неловко, но курить хотелось сверх всякой возможности. Поблагодарив и затянувшись дымом, Анрей попробовал разобраться в сути понятия «неловко». Получалось, что всякая неловкость возникала от боязни плохо выглядеть в чужих глазах. То есть Андрей, не имея возможности читать посторонние мысли, представлял, какими они могут быть. А какими они были реально? И было ли вообще кому-нибудь дело до того, как Анрей выглядит и что делает? Тут же в голову пришла забавная формула – посторонние думают о тебе так же, как ты бы подумал о них, попади они в похожую ситуацию.
Гитарист устал молотить по струнам и сменил гитару на поллитровый стакан пива. На Арбате зажгились фонари – темнота опускалась на город. Людей заметно прибавилось, будто огни ночи имели над ними необъяснимую влась, выманивая из квартир своим праздничным светом. Обилие гуляющих помогало Андрею оставться незамеченным в толпе, но мысли все чаще возвращались к необходимости поиска хоть какого-нибудь убежища на ночь. Он знал, что после закрытия станций метро, любой одинокий прохожий вызывает у милицейских патрулей повышенное внимание.
Столь явное воспоминание о милиции снова начало накручивать страх до уровня близкого к истерике. Это походило на острый приступ паранойи, когда в студенческом общежитии народ накуривался коноплей «до ментов». Так называлось состояние дикого ужаса от осознания, что прямо сейчас в дверь войдут хмурые парни с Регалиями, и заломают руки, и отметелят ботинками, и посадят в вонючую камеру. Хотя нет, тогда еще вместо Регалий были удостоверения. Но термин «обкуриться до метов» вспомнился сейчас очень отчетливо из-за удивительной схожести состояния. Только теперь опасность была совершенно реальной и не ограничивалась клеткой. Андрей прекрасно понимал, что жив лишь благодаря отсутствию у противника информации о его местоположении.
Андрей с трудом понимал, почему его побег из рук правоохранительных органов закончился именно возле пьяного гитариста на Арбате. Умом он понимал, что ощущение безопасности этого места связано в первую очередь с его многолюдностью, с возможностью затеряться. Но была и другая причина. Судя по всему она имела не столько разумную, сколько эмоциональную подоплеку – Андрей вспомнил, что Арбат был первым местом, куда он направился прямо с вокзала в день своего приезда в Москву. Тогда он еще ничего не знал в этом городе, он помнил лишь далекое детство, когда отец привез его в Москву на каникулы. Он помнил, что заходя с вокзала в метро не надо делать никаких пересадок – поезд сам привезет на станцию «Арбатская». И именно здесь он впервые увидел Москву взрослым взглядом. Это было место первого свидания с городом, поэтому он сюда и пришел.
Гитарист допил пиво и уложил гитару в чехол. Кучка слушателей, так и не дождавшись возобновления концерта, начала растворяться в текущей по Арбату людской реке. По мнению Андрея, одиноко стоящиий мужчина в байкерском одеянии мог привлечь к себе ненужное внимание. Пришлось влиться в общий поток.
Больше всего раздражало отсутствие денег – Андрей уже давно разучился обходиться их минимумом и никогда не представлял себе жизни вообще без копейки. Сейчас из денежных средств в кармане лежала лишь телефонная карта с кредитом на пять минут разговора, но обменять ее на еду или поездку в метро было совершенно немыслимо.
А есть хотелось.
Бомж говорил, будто в городе еду и кров можно найти без труда, но он либо хвастался, либо для уличной жизни требовались особенные умения. Странно, что в приключенческой литературе по большей части описывались способы выживания в лесу, в пустыне или в горах, но мало кто из классиков потрудился описать методику выживания в естественной для человека среде обитания – в городе. Андрей попробовал применить для решения этой проблемы ум, но тут же понял, что для анализа попросту не хватает данных. Андрей совершенное не представлял, по каким законам происходит круговорот еды в городе, как она попадает в места употребления, и какие меры принимают для устранения ее утечки. Единственным способом добычи, пришедшим на ум, оказалась банальная кража, но ее Андрей тут же отбросил.
Тогда он попробовал решить задачу в упрощенном виде – добыть денег. Хотя бы немного. Еще в студенческие времена ходили слухи о неплохих заработках на мойке вагонов. Для такой работы не нужны документы, а чувство голода уже заметно превысило чувство брезгливости. Андрей решился и выбрал направление на Курский вокзал. Идти было далеко, но Андрей хорошо представлял дорогу. Сначала он думал пробираться темными проулками и дворами, чтобы не попасться на глаза случайному патрулю, но затем сообразил, что такие меры предосторожности не только излишни, но и могут привести к прямо пртивоположному результату.
Смешавшись с толпой, Андрей вскоре почувствовал всеобщее безразличие. Никому вокруг не было дела ни до него самого, ни, тем более, до его проблем. Люди замечали друг друга ровно настолько, чтобы не оттаптывать ноги и не стукаться лбами. Андрей напрягался только при виде милицейских патрульных, стараясь проходить подальше от них. Главное в таких маневрах было не менять резко скорость и направление движения – это правило Андрей усвоил еще в те времена, когда у него не было московской прописки.
До вокзала он добрался уже совсем затемно, если можно назвать темнотой странное состояние летних московских ночей, когда медленный закат угасает совсем не на долго, чтобы почти сразу превратиться в такой же неспешный рассвет. Андрей выяснил у грузчика местонахождение отстойника для вагонов и направился дуда пешком, обогнав разрозненные кучки бомжей по два-три человека, вяло бредущие вдоль путей,
«Конкуренты», – подумал он, уже понимая, что работа легко не достанется.
Но вид у бомжей был жалкий, лица пропитые, а тела наверняка измучены многочисленными болезнями и недоеданием. В себе же Андрей ощущал непобедимую уверенность. Он подумал было, что уверенность эта связана с недавними событиями, поставившими его на грань жизни и смерти, но тут же понял, что сам себе врет – она зижделась лишь на жалком виде бомжей. Андрей выглядел жемчужиной в куче навоза не потому, что сам был жемчужиной, а лишь потому, что сравнивал себя с кучей дерьма. Сами бомжи об угрозе еще не догадывались, справедливо считая, что у байкера может быть более важное дело, чем уборка вагонов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
