В этот раз он добавил к обычному набору одну фразу «я буду скучать, фея». Эстер чуть было не ответила: «я тоже», но что–то ее удержало. Она просто кивнула… А он исчез на месяц, и та странная ночь осталась с ней, как нечто уже безусловно случившееся, но по какой–то посторонней причине, пока еще не завершенное. Видимо, ее поведение как–то изменилось, и это не осталось незамеченным окружающими. Когда три недели назад в Макасо приехала группа военно–технических экспертов, Нонг представил им Эстер, как «Faahine de fare–expedicion». Она нашла в меганезийско–английском словаре: «Faahine: housewife, in punalua family — major woman, main householders wife, by the kanaka–law — concubine–majordomo». Пока Эстер размышляла о том, следует ли сделать лейтенанту мягкое замечание, нарисовалась Пума и бестактно ляпнула: «Не грусти, твой мужчина скоро вернется». Эстер попыталась (дернул черт) втолковать этой прямой, как стрела, девчонке тонкости психологии. Та цокнула языком, сняла со своей шеи какой–то амулет на шнурке и протянула Эстер, пояснив: «Это клык гиены. Против дурного глаза». В ее понимании, «психологические проблемы» могли возникнуть только от вредоносного колдовства и, соответственно, нейтрализовывать их следовало путем контр–колдовства.
Отказываться от такого подарка было неудобно, и Эстер повесила клык на шею, рядом с серебряным крестиком. Пума удовлетворенно кивнула, полагая проблему решенной, и спросила: «Ты сваришь мне фито–чай»? Получив утвердительный ответ, она устроилась на парапете террасы. Маленький черный сфинкс – загадочный, как и положено сфинксу.
Потребность в фито–чае была следствием истории с львиной печенью. Пума слопала ее полностью – примерно пять фунтов сырой львятины, насыщенной витаминами группы «B», всякими гормонами и множеством других биологически–активных веществ. Ясно, что девчонка заработала сильнейший гипервитаминоз с аллергической сыпью и другими сопутствующими радостями метаболизма. Керк только разводил руками (Пума, горе ты ходячее, как в тебя столько влезло?), а Эстер вспомнила про фито–рецепт, вычитанный в популярном натуристическом журнале. После первой же пробы, Пума заявила, что фито–чай очень помогает (хотя, было подозрение, что чай – это еще один повод поболтать).
Болтала Пума очень необычно. Она или что–то спрашивала и молча выслушивала ответ, каким бы длинным он не был, или кратко излагала свое мнение о чем–либо, чтобы потом так же молча, выслушать поправки или замечания. Ее интересовали самые разные вещи, но всегда только в одном ракурсе: для чего их можно использовать в жизни. Как–то раз Наллэ подарил ей специфическую игрушку, которую специально привез из очередной командировки: тренинговое пневматическое ружье «Ktesi» производства «Atomic Bikini Fuego». Игрушкой эту тяжелую короткоствольную машинку можно было назвать лишь условно. Для взвода пружинного поршня требовалось с усилие, значительное даже для здорового мужчины, а 8–мм картечина вылетала из ствола со скоростью 300 метров в секунду, и пробивала навылет пустые жестянки, служившие мишенями.
Подарок привел Пуму в полный восторг, и (что характерно) она тут же захотела узнать: как это оружие устроено. Наллэ часа 2 рассказывал историю развития гидравлических и пневматических устройств, начиная с Ктесибия — Александрийца, который жил во II веке до н.э., и в честь которого была названа данная модель оружия. После этой лекции, Пума получила дополнительный подарок: распечатанный из интернета меганезийский учебник по физике для 4–го класса. Африканка (которая читала по слогам, а считала, в основном, на пальцах), быстро пролистала учебник, задерживая взгляд только на цветных схемах, и радостно объявила: «У меня есть мужчина, он поможет мне понять все эти значки!».
Эстер тогда ни на миг не поверила, что сержант–инструктор Рон Батчер будет заниматься с девчонкой школьной физикой — и напрасно. На следующий же день, под навесом кают–компании маленького «военного городка», можно было наблюдать, как Рон, с помощью целой кучи подручных предметов, объясняет Пуме что–то из основ механики. Наллэ, не без некоторой иронии, сообщил удивленной Эстер: «Это в западной культуре солдата принято превращать в дебила. А у нас, некультурных, унтер–офицер обязан сделать так, чтобы его солдаты понимали, как работает матчасть, а если не сделает — то вылетит из армии. Батчер — хороший унтер–офицер, следовательно, он умеет выполнять эту работу». Наверное, именно эта сцена (повторявшаяся затем почти каждый день) привела Эстер к мысли о том, как огромна пропасть между представлениями о жизни между ней и Наллэ Шуангом. Это и пугало, и привлекало одновременно…
После той охоты на львов, они с Наллэ впервые заговорили об этой разнице не как о чем–то абстрактном, а как о ситуации, которая касается их двоих. Короткий, неоконченный разговор. Странная ночь. Внезапный отъезд Наллэ. Болтовня с Пумой. Клык гиены, для защиты от сглаза. Сегодняшнее утро, когда, спустившись на террасу, Эстер обнаружила, что Наллэ вернулся. Оказывается, он прилетел поздно ночью. «Привет, — сказал он, как будто они расстались только вчера, — Если ты не очень занята, можно вместе слетать…». Разумеется, она согласилась, и вот теперь… Теперь его рука, полежав некоторое время у нее на плечах, переместилась обратно на штурвал.
— У тебя сейчас такое сосредоточенное лицо, как будто ты решаешь в обобщенном виде задачу о коммивояжере, — весело сообщил он.
— Это про коммерсанта, которому надо по кратчайшему маршруту объехать N пунктов и вернуться назад? – уточнила она.
— Да. По кратчайшему, или по самому дешевому в каком–то смысле. Например, с учетом пробок на трассах, цены проезда, или даже времени, которое надо потратить на решение самой задачи. Существенный момент, между прочим – иногда выгоднее быстро принять посредственное решение, чем долго искать оптимальный вариант и упустить время.
— Последним смеется тот, кто стреляет первым? – пошутила Эстер.
— Бывает и так, — согласился он, а затем, глянув в сторону, сообщил, — В Мпулу пришла НТР. Воздушному пространству деревни Макасо угрожают транспортные пробки.
Эстер проследила направление его взгляда, и увидела «жука», летящего в миле от них.
— Это Рон и Уфти, — предположила она, — Опять торговали в Танзании самогоном.
— Опять? – переспросил он, — у них там что, бизнес?
— А как ты думаешь, Наллэ, откуда в углу террасы фаре–дюро взялись мешки «Arabica Kilimanjaro»? Спорим, на них нет ни одной таможенной отметки? А ты заметил, что на рыночной площади появилась таверна? Там варят только контрабандный кофе.
— Если я тебя туда приглашу, ты из–за этого с негодованием откажешься?
— Ничего подобного, — возразила она, — Разве я сторож танзанийскому бюджету? Другое дело, что таверна на закате закрывается, так что с кофе придется ждать до завтра.
— Ну, уж нет. Я куплю у этих типов один мешок и сварю тебе кофе прямо в фаре–дюро.
— Звучит заманчиво. Только покупать совершенно ни к чему. Ребята специально оставили один открытый мешок для «нашей банды» (как они это называют). Ты главное, сейчас не подерись с ними за посадочную полосу.
— Я просто приземлюсь веритикально, рядом с террасой, — сказал он, — Пусть завидуют.
— Только не задави свиней, — предупредила Эстер, — там их любимая купальная лужа.
…
31 — ТЕКУЩИЙ МОМЕНТ.
Дата/Время: 3 сентября 22 года Хартии. Место: Меганезия, округ Туамоту. Элаусестере. Остров поли–бридинга на атолле Тепи.
Первая мысль Жанны по прибытии в «детский» сектор атолла Тепи была: «Что–то мне здесь везет на голых арабов». Из четверки, азартно рубившейся в эксцентрик–теннис в двадцати шагах от пирса, один имел настолько типичную арабскую внешность, что его могли бы легко пригласить на роль молодого воина–сарацина в псевдо–историческом фильме о крестовых походах. Противник по диагонали от него имел бы шанс получить роль рыцаря — крестоносца из свиты Ричарда Львиное Сердце в том же фильме. Но двое остальных игроков оказались бы в этом фильме не пришей селедке хвост. Напарницей «сарацина» была очень изящная юная девушка – утафоа, а напарником «крестоносца» — креоло–малайский метис лет 50, невысокий и худощавый. Жанна не очень разбиралась в этой игре, и знала только, что из–за груза, подвешенного на эластичных нитях внутри пустотелого шарика, упомянутый шарик может летать по невообразимым траекториям, описывать виражи, полу–петли, горки и змейки. Полдюжины местных ребят — зрителей при каждом удачном ударе взрывались визгом, хлопками и улюлюканием. Все четыре игрока (не только араб), были совершенно голыми, как и большинство зрителей. По обычаям Элаусестере, одеждой пользуются только если это для чего–то нужно (тот же принцип действует в отношении любых предметов быта, включая и жилище). Несмотря на отсутствие одежды, игроков сразу можно было опознать, как не местных. Жанна уже знала (от шкипера Эрче): любой элаусестерец, каждое утро, сразу после гигиенических процедур и физзарядки, исследует свой внутренний мир и быстро рисует у себя на теле свое настроение. Это может быть просто яркий смайлик на животе, узор на плече или на груди, условное сердечко на попе, или какая–то стилизованная зверушка, изображенная несколькими линиями, но очень выразительно, или фантастический цветок… Иногда, в течение дня рисуется что–то еще (типа: настроение изменилось). Так или иначе, любой местный житель хоть как–то разрисован, а на телах игроков не было нарисовано ничего.
