Чуть ослабив хватку, я постепенно съезжала по чешуйчатой лапе вниз, стараясь не обращать внимания на подозрительный звук, весьма напоминающий треск рвущейся материи. Остановиться заставил колючий шип, впившийся в место пониже талии. Кажется, приехали. Теперь предстоит самое интересное — дотянуться до "пальчиков" моего "скакуна".
Извернувшись так, что жалобно хрустнуло что-то в спине, я нагнулась к когтистой лапе. Ой, мама дорогая! Несмотря на то, что в темноте земли видно не было, голова опасно закружилась: представляю, с какой высоты в случае чего мне предстоит сверзиться.
Огромные когти совсем не подходили для ношения ювелирных украшений. Натянуть колечко удалось на самый кончик далекого от изящества "мизинца". Придерживая трясущейся рукой перстень, я с внутренним трепетом ожидала, что же будет дальше, уже понимая, что ошиблась.
И что же мне теперь делать? Может, удастся докричаться до дракона? В человеческом облике он производил весьма приятное впечатление. И что я ему скажу? Дяденька, высадите меня, я села не на ту маршрутку? Так легче к машинисту из последнего вагона метро докричаться.
В этот момент я почувствовала, что мой не слишком удобный полет закончен. Шумные всплески огромных крыльев, скорее похожие на хлопанье парусов на ветру, внезапно прекратились. Толстенная колонна, искусно притворяющаяся лапой, на которой я не слишком уютно устроилась, начала стремительно уменьшаться в объеме, пока не превратилась в обычную человеческую конечность, в рукав которой я вцепилась, как в пресловутую соломинку. На меня с ужасом смотрели расширенные глаза насмерть перепуганного парня лет двадцати — двадцати пяти. Простая клетчатая рубашка, старый плащ, накинутый на плечи и удерживающийся там только благодаря застегнутой верхней пуговице — видимо, он должен был изображать одеяния волшебника. В общем, ничего примечательного. И, конечно же, никакого намека на крылья или хотя бы парашют — вот что нам сейчас, безусловно, пригодилось бы.
Ни у кого нет реальных представлений о собственных возможностях.
Макс Фрай
Мой план сработал, да еще как. Но что теперь делать с результатами столь блестяще воплотившейся идеи, я не знала. Округлившиеся глаза привидения, о котором я совершенно позабыла, тоже не внушали особого оптимизма. Старуха темной тенью метнулась к удаляющейся пещере. Буду надеяться, что у нее появилась хоть какая-то идея, потому что сформулировать все мои мысли можно только в крике: "спасите, помогите ну хоть кто-нибудь!". К счастью, непроглядная темнота внизу не позволяла видеть, с какой скоростью мы приближаемся к земле, иначе, боюсь, я устроила бы позорную истерику, даже понимая, что довести ее до конца не имею не единого шанса.
Серебряное копье, внезапно обросшее гривой и крыльями, спикировало на нас с высоты. С непередаваемым восторгом я ощутила, как оцарапали меня острые коготки сфинкса, так своевременно испытавшего внезапную тягу к полетам. Бережно, как вскормленный на "Педигри" породистый пес прижимает неизвестно кем презентованную косточку, Айлери держал нас в мощных львиных объятиях. Хриплое дыхание и натужное хлопанье крыльев выдавали, что первый полет, да еще с двойной нагрузкой, дается ему нелегко, но мы медленно и уверенно поднимались ко входу в пещеру. Хотя, если задуматься, мы могли просто плавно приземлиться. Если задуматься. Это когда есть время задуматься! Не зная, сердиться мне на себя или смеяться над собственной забывчивостью, повергшей моего друга на такие подвиги, я представила пещеру, мгновенно оказавшись в ней вместе со своими спутниками.
— И как долго ты собиралась испытывать наши нервы? — ворчливо поинтересовалась старуха с таким видом, будто это не Айлери, а она на собственном горбу тащила меня и парня, еще недавно бывшего драконом.
— Ты не поверишь, но я так испугалась, что совершенно забыла о своих возможностях, — чистосердечно покаялась я. — Зато сбылась моя мечта увидеть сфинкса в полете. Очень впечатляющее зрелище, — мечтательно протянула я, — ради того, чтобы это увидеть, стоило побояться.
— Тебе, правда, понравилось? — бессильно распластавшийся на полу, будто крылатый коврик, лев обрадовано встрепенулся.
— Понравилось, понравилось, — я потрепала лохматую гриву своего друга. — Давай. Превращайся обратно в человека, а то снова забудешь, как выглядишь.
Сфинкс, позабыв об усталости, бодро вскочил на ноги и потрусил к зеркалу. Оно встретило Айлери темной поверхностью, больше всего напоминающей экран выключенного телевизора. В нем отразилась обескураженная физиономия растерявшегося льва.
— Что это? — в дрожащем голосе фея явственно звучали панические нотки.
— Не знаю, но для того, чтобы вспомнить свой облик, тебе зеркало не нужно, — я с недоумением посмотрела на неожиданно испортившееся стекло. Не удивлюсь, если это такой "последний привет" от Алекса, — с грустной улыбкой подумала я.
Морда сфинкса застыла в натужно-сосредоточенной гримасе, увидев которую, я чуть не прыснула неуместным смешком. К счастью, на этот раз проблем с обратным обращением не возникло — через несколько секунд я уже висела на шее у совершенно нормального Айлери без всяких там грив и крыльев.
Наш новый знакомый не обратил совершенно никакого внимания на изменения, произошедшие с феем. Молодой человек не мог оторвать счастливого взгляда от перстня, украшавшего его мизинец.
— Вот оно, оказывается, как бывает — ты умудрилась победить дракона, а я до сих пор жив, — с восторгом произнес он. — Ты знала, что так выйдет?
Но ответить я не успела. С ужасом я наблюдала, как пещера наполняется светящимися нитями.
Нет, это были не те настырно-требовательные нити, которые могли помимо воли увлечь меня неизвестно куда. Эти скорее напоминали мерцающую в осеннем солнце тончайшую паутину, которую беспутный ветер легкомысленно развешивает и на тонких ветвях, и на одежде прохожих. Почти неощутимое прикосновение заставило меня брезгливо поежиться. Одна за другой эти почти невидимые нити налипали на меня. И я услышала миллионы голосов. Тихий шепот сливался в одно ненасытное: "дай".
А в обмен… в обмен мне предлагали сияющие звезды великой мечты, раздробленные в песок мелочных, сиюминутных "хочу". Так вот откуда берется могущество богов этого мира! Мне стало гадко и муторно. Я почувствовала себя паучихой, сидящей в центре огромной паутины. А личинки, отказавшиеся стать прекрасными бабочками, добровольно отдавали силу, способную сделать их если не богом, то вполне могущественным существом, способным по собственному желанию вершить свою судьбу. Но тогда за нее требовалось бы самому же нести ответственность, а это всегда очень страшно. Гораздо легче вручить собственную жизнь неизвестному дяденьке, уповая на его добрую волю с покорностью ожидая хоть какого-то ответа на многословные молитвы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
