Несчастная девушка так и замерла, полуприсев, в кругу света.
По залу пронесся грохот аплодисментов. На сцену полетели букеты цветов, пачки денежных купюр. Мужчины во всю глотку орали «Браво!», «Давай еще, малышка!», «Мы тебя любим!»
— Вижу, вам понравился сюрприз, — Юми выпрямила новую ассистентку и проверила, нет ли слез в ее глазах. — Хотите узнать о ней больше? Увидеть лицо? Услышать имя?
— Сними маску! Покажи личико! — взревел зал.
Девушка сняла маску и представилась дрожащим звонким голосом:
— Ичи Камири… Я была счастлива развлечь вас, господа.
Ичи поклонилась, ускользая от прицела фотооаппарата Юрия Шмыгина, и убежала за кулисы.
Сатибо, вскочив на стол, прыгнул через два ряда зрительских голов на сцену и утащил Юми за руку в гримерку, не дав ей собрать деньги и цветы.
Разгоралась буря.
— Зачем ты втянула Ичи в это? — подходя вместе с Лизой и Мираи к гримерке, я услышал голос Сатибо. — Если бы я почувствовал заранее, если бы увидел, что ты задумала, я убедил бы Дырявого отменить шоу.
— Ичи сама хотела участвовать в шоу, — отрывисто прокричала Юми. — Мы с ней долго готовили финальный номер.
— Не время вмешиваться, — я не позволил Лизе открыть дверь гримерки, и увел ее вместе с огорченным донельзя Мираи из заведения Джаника Саркисова.
Ночью в доме Камири было шумно.
Во втором часу к нам во дворец прибежала заплаканная Ичи и попросила предоставить ей политическое убежище.
— Родители сказали, что я запятнала честь семьи, — девушка присела на банкетку в чайной комнате, декорированной бамбуковыми стенными панелями, где наша гражданско-семейная пара коротала тревожное время вместе с Даппо, Мираи и Кампаем за бесконечным чаепитием. — Еще они сказали, что не хотят меня больше видеть… что я стала слишком самостоятельной, а значит, больше не нуждаюсь в их опеке… Мое фото висит на сайте районной газеты в рубрике «Светская хроника»…
— Поживешь пока у нас… Скоро все утрясется, — Лиза предложила подруге крышу над головой.
Кампай по-своему поддержал убитую горем девушку. Пес подошел к ней, забавно вращая хвостом и уткнулся слюнявой мордой в подол ее домашней серенькой юбки.
Мираи встал с банкетки у квадратного низкого столика, возбужденно сверкая порозовевшими от усталости белками узких глаз, но не сделал и шага вперед.
— Даже самый могучий вулкан не извергается вечно. Пошумит, побалует, ошпарит крутые склоны, посыплет леса, города и деревни сернистым пеплом, и надолго уснет… — притчей сказал Даппо, не переставая невозмутимо разливать чай. — У тебя, Воробышек, я думаю, была веская причина. Ради наживы или сомнительной популярности ты не решилась бы попрать наши добрые традиции, не опозорила бы семью…
— Вы, как всегда правы, мудрый Сэнсэй, — глубоко вздохнула Ичи.
— Знаю я, что на уме у тебя, что питает твой водопад слез… Знаю также, что этому парню житья не дает, отчего его совесть каждую минуту побивает палками… Ребятки, давайте оставим этих двоих наедине, — Даппо соединил широким жестом Ичи и Мираи. — Им надо о многом поговорить.
Сэнсэй вывел нас с Лизой в сад, но мне и оттуда был слышен стесненный неисцелимой неловкостью разговор молодых людей.
— Ты выступала в стрип-шоу из-за меня? — осознание своей вины мешало Мираи говорить четко и быстро.
— Я хотела тебе понравиться, — промямлила Ичи, глотая окончания слов.
— Почему именно так?.. Да… Как я мог не понять? — Мираи заметался на месте.
— Ты любишь Юми. Она главная героиня твоих комиксов, и я вижу, как ты на нее смотришь. Меня на ее фоне, я все понимаю, трудно заметить. Вот я и решила стать хоть немного похожей на нее, чтобы ты обратил на меня внимание.
— Юми все любят. Весь город ей восхищается. Но ты, Воробышек, совсем другая, и это неплохо. Я никогда не рискнул бы жениться на Юми именно потому, что ее внимание всегда будет принадлежать всем ее поклонникам. Такой она выбрала стиль жизни. А твоя красота должна быть не городским достоянием, а гордостью одного человека — того, кому принадлежит твое сердце.
— Скажи честно, Мираи, я тебе нравлюсь.
— Я люблю тебя, Воробышек… не только как друга. Пообещай, что не будешь больше выступать в шоу Гейши.
— Обещаю.
Влюбленные нежно обнялись. В таком положении их и застала прибежавшая к нам в сумасшедшей спешке Юми.
— Дырявый Джо пообещал удвоить гонорар за шоу, если в следующий раз посетителей будут развлекать две Гейши. Все вышло клево! Ты понравилась большому боссу, — Юми встряхнула подругу за плечо, разбив ее объятия с любимым.
— Передай Дырявому, что Ичи выходит из игры, — Мираи охладил ее пыл.
— Это она сама должна решить, — «гейше» не хотелось упускать прибыльную компаньонку. — Подружка, ты на пороге величайшей славы… Не время отступать.
— Мне не нужна такая слава, — Ичи сорвалась с крючка.
— Говоришь, как мой брат, — Юми поправила спицы в пучке. — Что ж, дело твое… По мне так даже лучше. В городе останется единственная и неповторимая Гейша. Пока я буду греться в лучах славы, ты продолжай прятаться за чужой спиной. Живи по указке родителей, как пятилетка.
— Я буду жить, как мне нравится, — Ичи прогнала искусительницу как назойливую осу.
— Видишь, настоящая любовь существует, — шепнула мне Лиза.
— В девятнадцать лет людьми правят различные заблуждения, — я притворился, что меня ничуть не тронул ее намек.
День спустя Лиза собралась на малую родину по учебным и деловым причинам. До ее отъезда из Волочаровска оставалось четыре часа, и мы с ней успели посетить благотворительный концерт симфонического оркестра под руководством прославленного дирижера Филимона Бердыева.
— Спорим, я усну до конца первой симфонии, — обняв мою руку, Лиза примерила, удобно ли ложится ее голова на мое плечо.
— Приятных снов, лапушка, — я нежно пригладил ее завитые крупной волной волосы.
— Наслаждайся любимой музыкой, — Лиза шутливо зевнула.
Елена Варвянская, моя соседка слева по партеру Филармонического зала Дворца Культуры, отодвинулась как можно дальше. Скривив губы, она потрогала изнутри языком припухшую щеку. Не знавшие об «административном» побоище ценители классической музыки могли предположить, что опухоль возникла от воспаления зуба, и все же Елена Дмитриевна стеснялась нескрываемого признака своего проигрыша депутатке Ирине Макарониной.
— Извините великодушно за беспокойство, господин полицмейстер, — я повернулся к поднявшемуся с кресла за моей спиной Виктору Свербилкину, начисто сбрившему усы. — Мне думается, вы собрались побеседовать с нашим достопочтенным Главой. Окажите любезность, передайте Валерию Денисовичу мой низкий поклон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
