Сегодня утром мне заплатили за два интервью. Интервью, принесенное Освальдом, и интервью, написанное под чутким и нежным руководством цензора, который в процессе написания обнимал меня за талию, положив подбородок мне на плечо: «Запятая, а теперь с новой строчки», «Я что? Так сказал? Когда и где? Назови точное время и место!», «Если бы я говорил такими предложениями на пять строчек, то я бы задохнулся», «У меня, правда, такой взгляд? Никогда раньше не замечал! Что не так с моим взглядом?» и так далее. Это было еще хуже, чем тащить клещами правду из особо стеснительного невротика. Я сама стала превращаться в невротика, не смотря на поглаживание и дыхание возле моего уха.
- Альберт! Может, ты сам ответишь на вопросы? А? Просто я не очень люблю, когда смотрят мне через плечо!– предложила я, протягивая ему листок и ручку. – Это – обычное интервью-пустышка. Я задала стандартные вопросы и получила стандартные ответы. Да, согласна, это – обман, но с другой стороны…
- Странные вопросы, – вздохнул критик, потершись о мою щеку щекой. – Другие есть?
«Боже! Как романтично!» - вздохнул ангел, умиляясь. «Прелесть, как прагматично! Это у него щека просто зачесалась, а руки заняты. Одна обнимает тебя, другая упирается в спинку дивана!» - завредничал демон, показывая язык смущенному ангелу.
- Знаешь, Альберт, обычно спрашивают о семье, об увлечениях, о том, чем живет человек помимо работы… - заметила я, глядя на пожеванный колпачок ручки, примерно таким взглядом, как смотрят «диетчицы» на холодильник. - Некоторые вспоминают какие-то интересные истории из жизни. Часто рассказывают о своих родителях, братьях, сестрах. Некоторые любят говорить о себе и о своем детстве. О какихто счастливых, веселых, трогательных и радостных моментах. Иногда делятся секретом успеха.
- О детстве? О счастливых моментах? Давай попробуем. Перед смертью мать сказала мне, что в тот момент вышла бы замуж за любого, кто заберет ее из этого проклятого дома. А отец после смерти матери сказал: «Не думал, что она такая зануда!». Но в одном они были единодушны. До моего рождения у них была любовь. Это считается счастливым моментом? Или радостным? Как на счет интересного момента? Мой отец умел просадить всю свою зарплату за считанные дни. Это – настоящий талант. Я так не умею. Из-за этого мать его часто пилила. Она даже хотела вернуться обратно к Эрланс, в надежде, что там хотя бы накормят, но Эрланс разговаривали с ней сквозь зубы и дверь. Мать умерла, потому, что не было возможности заплатить за лечение, - услышала я, мысленно содрогаясь от такого детства.
Альберт вздохнул, поглаживая меня пальцами и снова потирая мою щеку своей щекой. «Да что у него там чешется?» - возмутился демон. «Тс!» - прошептала я. – «Тут нам автобиографию рассказывают!»
- Хотя нет! Был веселый момент. Отец работал преподавателем в университете и любил симпатичных студенток. Каждую юбку, которая переступала порог нашего дома, мой отец требовал называть «мамой». Дамы не задерживались, несмотря на то, что мой отец умел красиво ухаживать. И сразу трогательный момент. Когда я был ребенком, при виде меня ..хм… «мамы» начинали умиляться: «Бедный мальчик! Ему так тяжело! Иди сюда, я обниму тебя! Иди ко мне, малыш, я поцелую тебя!». И даже романтичный найдется. Когда я стал постарше, а отец состарился, одна …хм… «мама» попыталась меня соблазнить. «Ну почему ты на меня так смотришь! Твой папа ничего не узнает! Это будет нашей маленькой тайной!» Я молча выставил ее за дверь своей комнаты, в которую она пробралась под покровом ночи. Согласись, очень романтично. Был еще романтичный момент. Помню девушку на потоке, которая убивалась по мне.
- И как? Успешно убилась? - ревниво спросила я, понимая, что сама не без греха. Отличное детство. Опыт соблазнения передается по наследству.
- Я не помню. Мне было не до нее, - задумчиво заметил Альберт. - Есть и секрет успеха. Чтобы заработать деньги и не дать отцу сдохнуть с голоду, поскольку в долг ему уже не давали, нужно просто писать дипломы и решать контрольные за половину потока. И за целителей, и за анимагов. Если так посудить, то всю мою жизнь можно описать на одном листе бумаги.
- Радуйся, что не в двух словах! – ответила я, заправляя прядь волос за ухо. - Можно я не буду это писать?
- Я рассказал это тебе не для того, чтобы завтра увидеть свои откровения на первой странице под искрометным заголовком, - об меня снова потерлись щекой. – Ничто так не роднит людей, чем взаимный шантаж. Про взгляд – вычеркивай. Не понимаю, почему ты к нему прицепилась? Что с ним не так?
- Хорошо, вычеркиваю. Где у нас проходило интервью? Дома за чашкой чая или в кабинете? – поинтересовалась я, с сожалением зачеркивая целый абзац.
- В кабинете. Напиши, о том, что застала меня за процессом сборки бумажных корабликов. Я сосредоточенно, высунув язык от усердия, сидел и складывал кораблик из очередного рапорта, - Альберт усмехнулся.
- Ты обижен за статью про кораблик? – напряглась я, краем глаза глядя на его лицо.
- Конечно. Я спал и видел, как тебе отомстить. И вот, видишь, насколько страшной оказалась моя месть, - Альберт высвободил руку, взял меня за правую руку и поцеловал ее, глядя на кольцо. – Нет, на счет взгляда, ты меня сильно удивила. Не могу понять, что с ним не так?
