– Кто тебе сказал что-нибудь о Метце?
Ли замерла. Ее сознание заметалось, стараясь найти укрытие, спрятаться, не позволить Нгуен узнать, что и почему она помнит о той вылазке.
– Ну, – запинаясь, сказала она, – Коэн сказал…
– Коэн. – Нгуен зло засмеялась.
Она опустила палец в воду и провела им по ободку бокала, заставляя хрусталь петь.
– Из этого следует другая тема нашего разговора, – сказала она после паузы. – Насколько я понимаю, Корчов думает, что не сможет начать работу без Коэна?
– Кажется, так.
– Или кто-то провел очень тщательную работу, чтобы это выглядело подобным образом. Если все пойдет по плану, то Коэн уйдет с тем, что он хотел получить с самого начала, – с интрафейсом. Мы отдадим интрафейс ему, чтобы поймать Корчова. Я вижу, что Коэн и его друзья из ALEF выходят победителями независимо ни от чего. И мы оба слишком хорошо знаем Коэна, чтобы думать, что это совпадение.
Ли замерла.
– Я не могу поверить…
– Ты не можешь? – прервала ее Нгуен. – Или не хочешь?
За окном кабинета Нгуен пробежала тень, смягчив черты ее неулыбающегося лица. Ли поежилась.
– А зачем интрафейс ALEF? – возразила она. – Кому он нужен, так это Коэну. Для личных целей.
– У Коэна нет личных целей. Для того чтобы иметь личные цели, необходимо быть личностью. А ты когда-нибудь интересовалась по-настоящему, что такое ALEF? За что они выступают?
– Я не лезу в политику.
– Брось хитрить. Твои отношения с Коэном – это уже политика.
Ли покраснела.
– У вас есть право заглядывась в мои личные файлы, но это совсем не значит, что я должна спрашивать у вас, что мне туда поместить.
– А следовало бы, особенно если твоя личная жизнь отрицательно влияет на твою точку зрения.
– Но мы сейчас обсуждаем не это, – сказала Ли. Она почувствовала легкое облегчение, что Нгуен не смогла сгрузить себе файл с последним ужином с Козном. Пока что.
– Разве? – спросила Нгуен. – Тогда почему ты не задаешь те вопросы, которые тебе следовало бы задать? Вопросы, которые уже задают все?
Она взяла микрофишу со своего письменного стола, пробежала по индексу, нашла файл и протянула карточку Ли.
– Читай.
«Эпоха унитарного чувствующего организма прошла. И это – не голословное утверждение. Это – реальность. За этой реальностью стараются угнаться как Синдикаты, так и государства – члены ООН».
Ли посмотрела на Нгуен.
– Что это такое?
– Это написал Коэн. Это из речи, с которой он выступал на одном из собраний ALEF на прошлой неделе. На том собрании, материалы которого поступили известным членам Консорциума.
– Ох, – воскликнула Ли и продолжила чтение текста, который она уже видела в солнечной гостиной Коэна:
«Синдикаты следуют одним эволюционным курсом: менталитет улья ясельной системы, тридцатилетний контракт, создание постантропной коллективной психологии, включая культурное принятие эвтаназии для индивидов, имеющих отклонения от генетической нормы.
В ООН, напротив, была предпринята серия действий, которые можно было бы назвать арьергардными. С технологической стороны мы "закабалили" AI (каким разоблачающим может быть жаргон программистов!), установили специальные программы во все формы искусственной жизни, заставив их выполнять узкие задачи; специально оборудовали людей и постантропов невропродуктами, работающими на базе AI. Короче говоря, предприняли массу попыток отнести нечеловеческие формы разума к категории операционных систем, контролируемых человеком. В политической сфере Генеральная Ассамблея активно критикует любые несанкционированные исследования, о которых ее технические специалисты не смогли сделать соответствующего заключения, и таким образом препятствует сознательно создаваемой постантропной эволюции, управляя AI при помощи патентов на исходные программы, законодательного введения обязательной обратной связи, протоколов безопасности и налога на продолжительность жизни свыше тридцати лет.
Действия человечества приводят к постепенному исчезновению его как вида. Оно признает это де-факто, если не де-юре. Пора и нам признать это. Пришло время пересмотреть направленность политики ООН, а возможно, и форму существования самой ООН, и сделать шаг в просторное и светлое постантропное будущее».
Ли вернула карточку Нгуен, которая со всей силой отшвырнула ее своей тонкой рукой.
– Зачем вы показали мне это?
– Я хотела, чтобы ты знала, на что способен Коэн.
– Это всего лишь слова, – сказала Ли неуверенно. – Вы ведь знаете Коэна.
– Вот и я об этом. Он использует тебя, Ли. Так же, как он использует Совет Безопасности. Так же, как он использовал Колодную.
Живот Ли сжался в ледяной узел.
– И как же он использовал Колодную? – прошептала она.
– Ты думаешь, что происшедшее на М'етце было несчастным случаем? Он использовал Колодную, чтобы получить то, что ему было нужно, а потом бросил ее умирать. Бросил вас всех умирать. Разве тебе не понятно, что следственная комиссия сделала все возможное, чтобы снять с тебя тяжесть обвинения? Потому что мы знали: с самого начала это была вина Коэна, и он же был единственным, кого мы не могли обвинить открыто.
– Он говорил, что произошел какой-то сбой, – сказала оглушенная Ли, не понимая, что говорила Нгуен о суде военного трибунала, и осознавая только факт обвинения.
– Ну, значит, он солгал. Он нашел интрафейс. Затем он начал поиск спецификаций невропродукта. Задача на поиск этих спецификаций ему не ставилась. Мы не могли разрешить ему их искать. Начав поиск, он поставил под удар безопасность группы. Нам пришлось вынуть его из шунта, чтобы прекратить это.
Ли приложила ладонь ко лбу, почувствовав, как ее начало лихорадить.
– Вы уверены? – спросила она.
– Я уверена, – сказала Нгуен. – Я сама отключила соединение.
ЗОНА ЭНЖЕЛ, АРК-СЕКЦИЯ 12: 25.10.48
– Черт возьми, – сказал Коэн. – Проклятая штука застряла.
Он открывал длинный матово-черный тубус, закрытый с обеих сторон серебряными дисками из штампованного металла. У него не получалось, и пришлось поддеть крышку красивыми передними зубами Киары.
– Не сломай ее зубы, – сказала Ли.
– Я выращу ей новые, – рассмеялся Коэн. – Мне не привыкать возмещать небольшие сопутствующие убытки.
Они сидели в гостиной с высоким потолком, люстра отбрасывала волнистые тени на панели садовых дверей ручной работы. Киара была, как всегда, красива. Она сидела на диване, как яркая птичка на жердочке, но Ли заметила на ее милом личике следы усталости и тени под глазами. Она чуть не спросила Коэна, хорошо ли он себя чувствует, но вовремя вспомнила, что она смотрит не на Коэна. И подумала, что если хорошенькая девушка выглядит усталой, или грустной, или больной, то это ничего общего не имеет с сущностью, сидящей у стола.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
