Коротко стриженые волосы на скальпе пронизывала седина, морщины в уголках глаз стали более глубокими и выраженными.
Лицо, службе которому посвятил свою жизнь Аксиманд, теперь принадлежало древнему воителю, сражавшемуся дольше, чем возможно было вообразить, видевшему слишком много ужасного и досуха опустошенному днями кампаний.
Но огонь и целеустремленность в его глазах горели ярче, чем когда-либо.
Да и в глазах был не просто огонь.
То, что Аксиманду показалось холодной плотью, являлось силой эмпирей, очищенной и отшлифованной в теле бессмертного создания. Гор стал более горделивым, цельным и могучим, чем раньше. Луперкаль всегда считал титул «Магистр Войны» неуклюжим термином, который никогда полностью не приживется и не будет принят на веру.
Сейчас же этот титул стал для него родным, будто он владел им задолго до того, как возникла такая должность. Теперь он был Магистром Войны естественным образом и недвусмысленно.
Аксиманд, Абаддон и Кибре попятились от Гора. Все они упали на колени в восхищении наполнявшей примарха силой, которая развертывалась в материальном мире.
Даже Мортарион, самый непокорный из примархов, преклонил перед Гором одно колено, чего никогда не делал для Императора.
Гор ухмыльнулся, и все признаки измученного войной старца исчезли в мгновение ока. На его месте возник смертный бог, еще более великолепный и опасный, чем когда-либо. Полный силы, которой до него пользовалось лишь одно существо во всем мироздании.
— Да, — произнес Гор. — Я нашел в точности то, что искал.
24
ПОКИДАЯ ЛУПЕРКАЛИЮ
СКВЕРНЫЙ ПРИЕМ В ЛУННОМ СВЕТЕ
ГЛАЗ ОХОТНИКА
Луперкалия пылала.
Пожар разожгли не Сыны Гора, однако Аксиманд наблюдал, как тот распространяется по переплетенным улицам низинной части долины, пока «Грозовая птица» Магистра Войны улетала от стен цитадели. Рыцари Дома Девайн бродили по улицам своего города, словно мстительные хищники, сжигая и убивая с бессмысленной самозабвенностью.
Одна из машин, покрытая рубцами ожогов и вооруженная хлещущим туда-сюда кнутом, танцевала в свете буйствующего огня. Ее боевой горн издавал уханье, как будто пилот был пьян.
Аксиманд выкинул рыцарей из головы, когда десантно-штурмовой корабль стал подниматься под более крутым углом, и с обеих сторон заняли свои места несколько «Громовых ястребов».
— Странно покидать планету так скоро после прибытия, — произнес Фальк Кибре, листая инфопланшет с анализом расположения сил. — Особенно когда еще остаются армии, с которыми нужно сражаться.
— Нет ни одной, с которой стоит сражаться, — проворчал Абаддон из глубины отсека. После выхода из катакомб под цитаделью он был немногословен. — Сражение перед Луперкалией уничтожило лучших из них.
Кибре покачал головой.
— Орбитальные сканеры утверждают, что десятки тысяч солдат и дюжины полков бронетехники бежали через горы на краю южной степи.
Абаддон промолчал. Аксиманд знал Эзекиля лучше, чем большинство, и ему было известно, когда лучше остановиться.
Это был как раз один из таких моментов.
— Кушитский Восток и Северный Океанический были по большей части уничтожены при Луперкалии и Авадоне, — продолжил Кибре, которому как заместителю Абаддона следовало бы знать, что не стоит настаивать в этом вопросе. — Однако еще не учтены ван Валькенберг и Мальбек.
— Проклятье, так спустись и прикончи их! — бросил Абаддон.
Кибре стоически воспринял вспышку Первого капитана и вернул планшет в нишу.
— Эзекиль, — сказал Кибре. — Нам с тобой достался самый тяжелый бой там, внизу.
На это Аксиманд насупился. Чтобы прорвать фронт, Пятая рота пробилась через XIII Легион, и они сделали это без поддержки орбитальной орудийной платформы.
— Мы сошлись с проклятым «Императором» и выжили, — продолжил Вдоводел. — Так что не вынуждай меня подойти и дать тебе оплеуху за забывчивость относительно того, что мы сделали.
Аксиманд пересмотрел свое предположение, будто он знает Эзекиля лучше большинства прочих, когда вместо того, чтобы убить Кибре, Абаддон издал фыркающий смешок.
— Ты прав, Фальк, — произнес Абаддон. — Это кажется каким-то… незавершенным.
Это, по крайней мере, Аксиманд понял. Как и все настоящие бойцы во все времена, он ненавидел бросать задание до его завершения. Однако Эзекиль неверно понимал ситуацию.
— Это завершено, — сказал он.
Абаддон с Кибре посмотрели на него через салон.
— Мы пришли сюда ради Луперкаля, — произнес Маленький Гор. — Это было его дело, не наше. И оно закончено.
— Нам просто придется снова драться с этими людьми на стенах Терры, — сказал Кибре.
— Ты ошибаешься, — вмешался Магистр Войны, появившись из пилотского отсека и усаживаясь на кресло командира высадки. — Эти люди скоро будут мертвы. Об этом позаботятся Мортарион и Грульгор.
Гор всегда был полубогом среди людей, но теперь смотреть в глаза Магистра Войны было все равно, что глядеть в сердце звезды, находящейся на грани превращения в сжигающую саму себя сверхновую.
— Мы предоставляем закончить работу Четырнадцатому Легиону? — спросил Кибре.
Гор кивнул, устраивая свое громадное тело в кресле. Оно явно было ему мало, в особенности теперь, когда его природную сущность усилило странствие меж измерений.
— Теперь Молех принадлежит Мортариону и Фулгриму.
— Фулгриму? — переспросил Аксиманд. — Почему Фениксиец получает долю трофеев?
— Он сыграл свою роль, — произнес Гор. — Хотя я и сомневаюсь, что он будет с нежностью вспоминать проведенное тут время. Заряд плазменного огня в лицо имеет свойство быть неприятным переживанием. По крайней мере, так мне сообщал Лоргар с Арматуры.
— Чем занимался Фулгрим? — спросил Аксиманд.
Гор ответил не сразу, и Аксиманд воспользовался моментом, чтобы рассмотреть резные черты лица Магистра Войны. Аксиманда все еще тревожил замеченный им увеличившийся возраст генетического отца. Ему очень хотелось спросить Луперкаля, что тот нашел, какие чудеса повидал и как далеко прошел по пути.
Когда-нибудь, быть может, но не сегодня.
— Фулгрим собрал урожай, посеянный здесь много лет назад, — сказал Гор. — Но довольно о моем брате, давайте насладимся предстоящим моментом.
— Каким моментом? — спросил Кибре.
— Своего рода воссоединением, — произнес Гор. — Братство прежнего Морниваля вот-вот возродится.
Двор Луперкаля. Темный самоцвет в короне Питера Эгона Момуса.
Если раньше Локену было тяжело вернуться на «Мстительный дух» и незаметно пробираться по его потайным коридорам и секретным нишам, то пребывание внутри Двора Луперкаля стало утонченной пыткой. Локен стоял возле Магистра Войны, когда они планировали кампанию на Исстване.
Тогда он был горд, даже более горд, чем в тот день, когда его выбрали для вступления в XVI Легион. Теперь же он чувствовал только замешательство.
Гераддон и Ноктуа протащили их по кораблю и привели на пневмопоезд, идущий в сторону носа. Сперва Локен думал, что они направляются в стратегиум, однако после высадки в Музее Завоеваний точно понял, куда лежит их путь.
С высокого потолка все так же свисали необычные знамена — частично новые, частично гниющие и пыльные. К толстым колоннам липли тени, из-за которых было невозможно сказать наверняка, одни ли они. Двадцать три луперка — он пересчитал их, пока они шли через Музей Завоеваний, — рассредоточились и повели их к громадному базальтовому трону на дальнем конце зала.
— На колени, — произнес Гераддон, и они мало что могли сделать, кроме как повиноваться.
Слева от Локена были Йактон, Брор и Севериан. Справа — Варрен, Тархон, Рубио и Войтек. Луперки окружили их, словно палачи. Они стояли на коленях лицом к трону, глядя в необозримый космос через одно из дополнений к залу: витражное окно, похожее на соборное.
На невообразимом расстоянии мерцали огоньки света далеких звезд размером с булавочное острие. Луна Молеха раскрашивала пол ромбами млечного сияния.
— Хороший трон, — заметил Варрен. — Стало быть, изменник все еще считает себя королем. Это давно следовало бы предвидеть.
Гер Гераддон пнул бывшего Пожирателя Миров в спину. Варрен растянулся на полу и оскалился, потянувшись к отсутствующему топору. Четверо луперков держали воина на прицеле болтеров, а другие вздернули его обратно на колени.
— Королем? — переспросил Гераддон с ухмылкой, которую Локену захотелось разорвать пошире. — Вы, Пожиратели Миров, всегда мыслили мелко. Гор Луперкаль не считает себя королем. Вы не почувствовали? Теперь он бог.
Севериан расхохотался, и Граэль Ноктуа плашмя ударил его болтером по лицу. Продолжая смеяться, Севериан завалился на бок и поднялся. Локену хотелось высмеять театральное поведение Гераддона, однако он едва мог дышать. То, что вскоре ему предстояло оказаться лицом к лицу с Магистром Войны, перенапрягало его сознательную память.
