Наверное, Ольга тоже это почувствовала, потому что одним стремительным движением скользнула за дверь:
— До завтра. Спокойной ночи.
— Хозяин, спокойной ночи, — немедленно отозвался вездесущий Марвин. — Гость, спокойной ночи.
И вот — ничего себе спокойная ночь! Что сказал бы Фрейд о подобном кошмаре?
На кухне Марвин нарезал копченую скумбрию идеальными прозрачными ломтиками. Интересно, а руки он сам себе мыть будет, рыба-то жирная?
— Гость, здравствуй.
— Привет, Марвин. Где Ольга?
Молчание. То ли команда неверна, то ли верному роботу не положено сообщать о местонахождении хозяйки. Ну и ладно.
Егор с аппетитом слопал почти всю скумбрию и отправился в кабинет.
Системный блок они вчера водрузили обратно на стол, только крышкой закрывать не стали. Маслов удивился, куда подевалась пыль; не иначе кто-то из пылесосов постарался. Представилась таблетка-уборщик, с жужжанием взлетающая на стол, как маленькое домашнее НЛО.
Егор снял «дедушку Ваню» со стола и поставил лицом к стенке. Взгляд скользнул по «останови именем». Еще одна загадка, но это пусть Ольга думает. А мы поищем червяка.
Через шесть часов он устал, как собака, и только бесцельно тыкался от ссылки к ссылке, пропуская пестрые изображения мимо сознания. Но сердце екнуло раньше, чем он понял, что видит.
Хитро изогнутая колбаса с небрежными поперечинами-лапками.
Китайский дракон.
Три дракона? Егор с силой потер глаза и вышел на следующий круг поиска.
Символ силы и доброты… доброе животное, не имеет ничего общего с ужасными драконами в европейской геральдике… три основных вида дракона — кажется, вот она, тройка. Лунг живет в небе, Ли — в океане, Чиао обитает на болотах. Ну и что с этим делать?
Кстати, вроде бы есть такие электронные драконы…
— Марвин, у нас есть дракон?
— Дракон нет.
— А был?
Молчание.
— Марвин, у нас был дракон?
— Дракон нет.
Нет так нет. Идем дальше. Усы… борода… примитивная форма называется куей; куей — какое хорошее слово. Зимой впадает в спячку… буддизм… запретный город в центре Пекина… жемчужина в лапах дракона… дракон в китайской алхимии означает ртуть, а также сердце и кровь…
Кровь. Черт побери, а если просто — кровь! Три — значит, три капли. Это же магия, а магия крови — самая сильная, это во всех ужастиках пишут. Ужастиках, м-да…
Егор аккуратно выключил компьютер.
Остается еще неведомое имя, но почему бы не попробовать сразу? Глядишь, дадут какой-нибудь знак.
В подвале он методично перенес банки на соседние стеллажи. Отодвинул легкий каркас, потом еще один, освобождая стену.
Ага, так мы на правильном пути!
У самого пола небрежно нарисована морда — то ли медведь стилизованный, то ли вообще гоблин какой-то. Наплыв штукатурки вполне сходит за высунутый язык.
Ну что, экспериментатор, приступим?
Егор примерился булавкой. Неприятное ощущение: чувствуешь себя самоубийцей, даже если это всего лишь булавочный укол.
Алая капля набухла на подушечке пальца и расползлась по руслам папиллярных линий, даже не собираясь падать вниз; возможно, укол оказался слабоват. Маслов присел на корточки и прижал окровавленный палец к каменному языку.
Руку охватила приятная прохлада, поднимающаяся по ладони к предплечью, потом к плечу. Егор почти без удивления смотрел, как часть стены — вроде дверного проема с аркой — размывается, уплывает и затягивается янтарно-желтым туманом…
И никаких тебе имен.
Нарушая торжественность момента, в кармане забренчал мобильный. Ольга.
— Егор, ты где?
— Да я тут…
— Слушай, я сообразила!
— Да я вроде тоже…
— Знаешь, ты только никуда не ходи! Подожди меня, я уже подъезжаю.
— Ну, я вообще-то…
— Егор? Егор, ты где?..
Сверху послышалось легкое жужжание.
— Главное, не суйся пока в подвал. Я должна сама…
По лестнице с неторопливой неотвратимостью спускался Марвин. Пластиковые пальцы сжимали кухонный тесак.
— Егор, что там у вас? Егор!
— Гость, нельзя, — злорадно сообщил Марвин.
— Егор!..
Маслов с трудом оторвал палец от каменного языка. Ноги подкашивались, словно нарисованный гоблин на радостях выхлебал у него пару литров крови. А может, и действительно выхлебал, сволочь оштукатуренная…
Марвин присел на полусогнутых ножках и шустро затопал к Егору, на ходу поднимая тесак. В стрекозиных глазах парень увидел свое перекошенное отражение.
— Егор?
Телефон брякнулся на пол, Маслов бросился в сторону, расшвыривая консервные банки. Удар пришелся в металлическую стойку стеллажа — цвеньг!
— Марвин, стой!
— Гость, нельзя, — невозмутимо сообщил робот. — Марвин должен помогать хозяин. Марвин должен защищать хозяин.
Тесак со скрежетом врезался в стену, разлетелись острые осколки, кусок арматуры качнулся полувыбитым зубом. Егор чудом успел отпрыгнуть за стеллаж.
— Марвин, стоп! Марвин, фу! Нельзя!
— Гость, нельзя, — возразил Марвин.
Полка разлетелась, острая щепка вонзилась Егору в щеку — на мгновение показалось, что прямо в глаз.
— Марвин умница.
Под ногами катались железные банки. Желтый туман расползался по подвалу, принося резкий запах, — у Егора закружилась голова.
Сверкнул от входа яркий всполох — Ольга.
— Егор? Егор!
— Я тут, — просипел Маслов, хватаясь за арматурину. Прут неожиданно легко подался, и он рухнул коленями об каменный пол. Тесак просвистел в миллиметре, отчекрыжив кусок рукава.
— Марвин умница.
Цвеньг! Лезвие врезалось в подставленный прут. У Егора разом онемели руки. А в следующую секунду Ольга налетела на него, сбивая с ног, и оба покатились в желтый туман, за которым скрывалось неизвестно что.
— Хозяин? — недоуменно проскрежетало над ухом. Следом тонко, на ультразвуке, завизжала Ольга. Егор распахнул глаза.
Над ними склонилось железное чучело: сплошная сверкающая сталь и алые перья. За долю секунды Маслов разглядел каждую металлическую розетку на изысканных доспехах, каждую нитку на тяжелом плаще.
Острый клюв шлема смотрел ему прямо в переносицу. Тяжелая алебарда поднялась — и рухнула.
Егор вскинул прут, мгновенно поразившись, каким непривычно тяжелым он стал. И верно, не прут — меч! Тот самый здоровенный меч с черепом на длинной рукояти встретил удар, который должен был выломать Егору руки из суставов.
Встретил — и отвел в сторону, как удар пластмассовой линейки. А из-за тумана послышалось настырное:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});