Краудер кивнул:
– Я передам лорду Хью.
– Да, только не говорите ему, что леди Джиневра спит. Скажите, что она не хочет видеть его. Госпожа должна сказать ему в лицо, согласна ли принять его. Я бы не хотела, чтобы он подумал, будто одержал над ней верх.
Краудер снова кивнул и пошел вниз. Два молодых парня выгружали из повозки ящики с книгами и складывали в небольшой комнатке, а магистр Говард пересчитывал тома, то и дело, набрасываясь на слуг и ругая их за небрежное обращение с ними.
– Прошу прощения, милорд, но госпожа не может принять вас, – сказал Краудер. Хью, мрачнее тучи, сделал шаг вперед, и эконом попятился.
– Не может? – мрачно осведомился Хью. – А почему?
– Она велела передать вам, милорд, что не может принять вас, – стоял на своем Краудер.
Хью повернулся и, не сказав ни слова и не оглядываясь, пошел к лошади. Ему ничего не стоило отодвинуть старого эконома в сторону и войти в дом, но его не прельщало действовать с позиции силы. Он уже собирался сесть в седло, когда услышал звонкий голосок:
– Лорд Хью, лорд Хью!
Из-за угла дома выбежала Пиппа. Она так спешила, что у нее слетел капюшон и волосы намокли под дождем. Хью подхватил ее на руки и поцеловал. Девочка погладила его по лицу – она и раньше это делала, – и на Хью хлынул поток вопросов:
– Вы приехали, чтобы остаться? Почему вы больше не живете с нами? Как Робин? Он уже дома? Можно его увидеть? Мама спит. Она очень устала. Она сказала, что ей нужно отдохнуть, и Тилли запретила нам тревожить ее до обеда. Вы останетесь на обед? Пен, Пен! – крикнула она через плечо. – К нам приехал лорд Хью!
Пен медленно подошла к ним.
– Доброе утро, лорд Хью. – Она угрюмо смотрела на него.
– Доброе утро, Пен. – Хью поставил Пиппу на землю и поцеловал свою старшую падчерицу. – Как я понял, ваша мама спит.
– Да, сэр. Она устала. Было очень поздно, когда мы приехали сюда, – ответила Пен. – Вы хотели бы видеть ее?
– Нет, я не буду беспокоить ее, пусть спит, – сказал Хью. – Когда она проснется, передайте ей, что я приезжал и снова заеду во второй половине дня. Я привез ей книги.
– О, она будет очень рада! – Личико Пен просветлело, и в карих глазах появился блеск. – Вчера мама ничего не сказала, но я знаю, что она расстроилась из-за того, что вынуждена была оставить их.
– А почему она их оставила? – Хью было любопытно услышать ответ.
Пен нахмурилась.
– Не знаю, – проговорила она, прямо глядя ему в глаза. – Мы так спешили. Я не знаю, в чем была причина спешки. А вы, лорд Хью, знаете?
– Это может объяснить только ваша мама, – сказал Хью. – Когда она проснется, передайте ей, что я люблю ее и что приеду ближе к вечеру.
– Обязательно, – кивнула Пен.
– Молодец. – Хью чмокнул в щеку сначала Пен, потом Пиппу и вскочил в седло.
– Лорд Хью выглядит таким же уставшим, как мама, – заметила Пиппа, стряхивая капли с ресниц, – девочки все еще стояли под дождем и смотрели вслед отчиму. – А почему они так устали, Пен?
Пен ответила не сразу. Она, нахмурившись, смотрела в лужу, образовавшуюся у ее ног.
– Почему, Пен? – Пиппа дернула ее за рукав.
Пен подняла голову и с жалостью взглянула на сестру.
– Ты еще совсем маленькая, Пиппа.
– Я не маленькая! – возмутилась та. – Я просто спросила.
– Они устали, потому что что-то случилось, – наконец пояснила Пен.
– Что-то плохое? А что? – не отставала от нее Пиппа.
– Не знаю, – вздохнула Пен. – Но от этого – что бы то ни было – они оба несчастны, и я не знаю, что делать. Жаль, что здесь нет Робина, – добавила она, обращаясь скорее к самой себе, чем к Пиппе. – Я пойду в дом, – вдруг встрепенулась она. – Я промокла насквозь.
Пиппа, поколебавшись секунду, подобрала юбку и побежала за сестрой, крича: – Подожди меня, Пен!
Хью не замечал дождя. Итак, Джиневра спит. Значит, ее слуги лгали ему. Пен и Пиппе можно верить: девочки не стали бы морочить ему голову подобной чепухой. Хотя не исключено, что Джиневре понадобилось побыть одной, и она притворяется, будто спит, чтобы дочери не мешали ей.
Нет, не надо так думать. Надо быть оптимистом.
Джиневра проснулась около полудня и долго лежала, глядя в вышитый полог. Ставни были закрыты, поэтому в комнате царил полумрак, а единственным источником света являлся слабый огонь в камине. По крыше дома мерно стучал дождь.
Джиневра думала о ребенке, растущем в ее чреве. О ребенке Хью. Она и проснулась с мыслями о нем, как будто даже во сне подсознательно думала об этой новой жизни. Она положила руку на живот. Ребенок Хью. И ее. Ребенок, который имеет право на своего отца. Отец, который имеет право на своего ребенка. Который будет любить своего ребенка той же безграничной любовью, что и Робина. И своих падчериц.
Дверь тихо отворилась. В комнату проскользнули девочки и на цыпочках приблизились к кровати. Джиневра повернула голову и улыбнулась им.
– Мама, ты проснулась? – наклонилась над ней Пен.
– Только что. Зажги свечи.
– Я зажгу! – Опередив сестру, Пиппа схватила трутницу. – Я зажгу свечи.
Пен вздохнула и села на край кровати.
– Лорд Хью привез тебе книги.
– Я сама хотела сказать маме! – закричала Пиппа. – Я хотела сказать, что здесь был лорд Хью!
– Какая разница, кто сказал, – попыталась утихомирить ее Джиневра.
– В общем, – Пиппа села рядом с сестрой, – он сказал, что вернется во второй половине дня. Он просил передать, что любит тебя. Мы с Пен хотим знать, что произошло.
Джиневра приподнялась и села, опершись на подушки. Итак, Хью привез ей книги. Она сразу догадалась, что он хотел этим сказать. Хью готов отпустить ее, понимая, что у него нет права просить ее вернуться.
– Мама, мы хотим знать, – дергая ее за рукав ночной рубашки, настаивала Пиппа. – Случилось что-то плохое? Ты опять попадешь в тюрьму, да?
– Нет, – твердо ответила Джиневра. – Не попаду. – Она носит его ребенка. У отца и ребенка есть право друг на друга. Хью понимает, как плохо он поступил. Он понимает всю чудовищность своих подозрений. Достаточно ли этого для того, чтобы простить его? Для того, чтобы она утратила бдительность? Снова приняла его любовь? И снова зависела от его любви? Вот в чем суть.
– Это из-за болезни Робина? – спросила Пен.
– Это имеет некоторое отношение к его болезни, но мне бы не хотелось говорить на эту тему до тех пор, пока мы с лордом Хью не обсудим… кое-какие вопросы.
– Он приедет сегодня, – напомнила Пен.
– Хорошо, – согласилась Джиневра. – Тогда мы с ним и поговорим. А теперь дайте мне одеться. Наверное, уже время обеда.
– Госпожа Вулли сказала, что на обед будет рагу из зайца, которого утром подстрелил Грин, и рыбный пирог, – сообщила Пиппа, слезая с кровати. – И пирожки с яблоками. – Кажется, она считала, что между матерью и лордом Хью все уладилось.
