зная, что им никак не довезти такое количество золота по долгой и трудной дороге».
Эта демонстрация ошеломила гостей и, главное, произвела должное впечатление. «Те, в ком они прежде сомневались, – писал Рамузио, – были в действительности почтенными и достойными господами из рода Поло, и им оказали великий почет и уважение. И когда об этом стало известно в Венеции, так же поступали все, и простолюдины, и благородные господа стекались к их дому, чтобы обнять их, осыпать ласками и выказать любовь и почтение, какие только можно вообразить».
Хотя рассказ Рамузио оканчивается счастливо, он остается саркастическим комментарием по поводу верхоглядства и прагматизма венецианцев. Они не желали – да и не могли – признать Марко, Маттео и Никколо, пока те не устроили театральную демонстрацию своих богатств.
Званый обед стал началом примирения с вернувшимися странниками. С тех пор все трое пользовались заслуженным уважением сограждан, и особое внимание доставалось Марко. «Все молодые люди каждый день наносили ему визиты и беседовали с мессером Марко, – заявляет Рамузио, – каковой был весьма обаятелен и милостив, и расспрашивали его о Катае и великом хане, на что он отвечал с такой любезностью, что все чувствовали себя перед ним в некотором долгу».
Легко понять, почему Марко привлекал внимание. Невозможно недооценить значение нововведений, привезенных им из Китая и описанных в его «Путешествиях». Поначалу Европа отнеслась к техническим чудесам с недоверием, однако в конечном счете приняла.
Бумажные деньги, совершенно неизвестные на Западе до возвращения Марко Поло, произвели революцию в финансовой и коммерческой сфере по всему Западу. Уголь – еще один предмет, привлекший внимание Марко в Китае, оказался новым и достаточно эффективным топливом для обделенной источниками энергии Европы.
Очки (в виде обточенных линз), согласно некоторым сообщениям, привезенные им с собой, со временем стали распространенным оптическим прибором для усиления зрения [57]. Кроме того, линзы использовали в микроскопах, а также в подзорных трубах, каковые, в свою очередь, произвели переворот в морской войне, поскольку позволяли издалека разглядеть корабли. Двести лет спустя Галилео использовал телескоп – основанный на тех же линзах, – совершив революцию в науке и космологии, доказав и проиллюстрировав теорию Коперника о вращении Земли и других планет вокруг Солнца.
Порох, к тому времени использовавшийся китайцами не менее трех столетий, произвел переворот в европейском военном искусстве. Армии сменили копья, мечи и арбалеты на пушки, переносные аркебузы и пистолеты [58].
Марко привез с собой и дары более личного характера. Золотая пайцза, пропуск, полученный от Хубилай-хана, вместе с ним перенесла годы пути, войн и трудностей. Марко сохранил ее до конца своих дней. Привез он с собой и слугу-монгола, которого звал Пьетро, – живое напоминание о положении, которое занимал в далеких странах.
В целом трудно представить Ренессанс – да и вообще современный мир – без культурного взаимообмена между Востоком и Западом, образцом которого послужил Марко Поло.
К возвращению Марко в республике Венеции под покровом мирной жизни скопилось напряжение. Правление Лоренцо Тьеполо, бывшего дожем при отправлении Поло, ознаменовалось множеством несчастий: сначала Венецию подкосил голод, затем ненужные распри с соседями, которых она ущемляла введением таможенных тарифов на иностранные суда. Эта мера послужила только к ослаблению торговли. Примерно в то же время республика ввязалась в трехлетнюю войну с Болоньей. Неудивительно, что отношения с Северной Италией сильно испортились.
Дополнительный ущерб нанес отказ Венеции помочь церкви в Войне Сицилийской вечерни – продолжительном конфликте (1282–1302) между королем Арагона Петром III и папой Мартином IV. В отместку церковь в 1284 году приняла жестокие меры – отлучение. В соборе Святого Марка запрещено было служить мессы, его колокола замолчали. Все религиозные обряды венецианской жизни – венчание, похороны, даже крещение – были строго запрещены. Отлучение простиралось и на последнее причастие: лишенные его должны были испытать еще худшие страдания в посмертной жизни. Зима прошла без празднования Рождества. Затихшая, покаянная Венеция, казалось, волей Бога превращена в мрачное чистилище. «В последние двадцать лет судьба была к ним неблагосклонна, – писал историк Джон Норвич о бедах республики. – Венеция потерпела несколько поражений на суше и на море, потеряв множество кораблей и людей. Гражданам республики пришлось бессильно наблюдать, как враг подступил к самой границе лагуны. Все соседи, от которых венецианцы зависели в торговом отношении, были настроены в большей или меньшей степени недружелюбно. Главная колония, Крит, снова бунтовала».
Словно проклятие Господне, в ту зиму город до основания потрясло страшное землетрясение. Земная кора растрескалась, потоп опустошил Венецию, разрушая дома, унося жизни, оставляя выживших умирать от голода среди обломков величия. Городская инфраструктура уцелела, и сплоченная вновь Венеция пыталась, несмотря на бедствия, сохранить видимость силы и процветания. Однако за кулисами республику ждали тяжелые времена без надежды на облегчение.
Венецианцы винили в упадке не естественные причины – землетрясения, потопы, неразумную внешнюю политику республики, церковь или завистливых соперников, – а несколько высокопоставленных семейств, которые еще больше разбогатели в годы обрушившихся на Венецию испытаний. В первую очередь ответственность возлагали на крепкий клан Дандоло; в самый трудный период два дожа оказались из этого рода, в том числе Джованни Дандоло, занимавший этот пост с 1280 по 1289 год.
Во время его правления площадь Святого Марка кипела шумными выступлениями в пользу соперничавшего рода – Тьеполо, якобы поддерживавшего демократические традиции республики. Сын дожа, Джакомо Тьеполо, в трудные времена невольно оказался в положении вождя республиканцев. Марко мог бы заметить, что перед Тьеполо зачастую вставали те же трудности, что и перед великим ханом. С одной стороны, ему приходилось угождать тесной группе единомышленников, с другой – обеспечивать себе поддержку народа. Единомышленники предостерегали, что Венеция становится слишком демократичной и рискует оказаться во власти толпы, между тем как в народе опасались, что Тьеполо замышляет учредить в Венеции наследственную монархию.
Теснимый со всех сторон, Тьеполо удалился в изгнание на материк. В то же время, в 1289 году, тридцативосьмилетний отпрыск недавно разбогатевшей купеческой семьи [59] Пьетро Градениго был избран новым дожем, одновременно заслужив уничижительную кличку Пьераццо (Петрушка). Но кто бы ни занимал дворец дожей, автократ или популист, Венеция все быстрее клонилась к упадку.
В 1291 году египетский султан Аль-Ашраф-Халиль в исполнение давней клятвы захватил Акру и перебил большую часть жителей. Событие отозвалось за тысячи миль от Акры, в Венеции, поскольку Акра, как это видно из истории Поло, служила перевалочным пунктом для венецианских купцов и товаров.
С падением Акры и других христианских твердынь на Среднем Востоке венецианцы обратились к Европе. Их суда ходили в Амстердам, Лондон и Марсель. Венецианские купцы учились развлекать и забавлять
