Они заперли за нами вход на случай, если кто-нибудь из местных вздумает пройти мимо. Никто не смог бы понять, что мы сюда забрались. И если бы я или Фестина попытались спастись бегством, замок бы, скажем прямо, затруднил наш побег.
Уж и не знаю, что я ненавижу сильнее, чем предусмотрительных говнюков.
Мы двинулись вниз. Наш свет исходил от фонарика-жезла, который Бицепс пристегнул к руке между плечом и локтем, чтобы руки оставить свободными. Он шел, отмахивая рукой так, что наши тени метались туда-сюда, туда-сюда по стенам туннеля.
Здешняя шахта была отделана тем же псевдогранитом, какой мы видели в Маммичоге. А может, это был настоящий гранит — гранитный щит Великого Святого Каспия. Трудно сказать, поскольку черные подпалины покрывали большую часть поверхности камня. Я пыталась не зависать на мысли о том, что вся эта гарь и копоть скопились от сожжения трупов улумов. Даже спустя двадцать семь лет в воздухе явственно ощущался душок от обугленных головешек — этот запах ничем не выведешь оттуда, где бушевало дикое пламя.
Полосы пепла на стенах становились тем шире, чем ниже мы спускались. Где-то под этими черными пятнами я однажды вывела свои инициалы украденной откуда-то желтой краской: «Ф. С. любит…», — уж и не вспомню, кого я тогда любила. Верно, одного из моих будущих супругов. Немногие мне нравились в Саллисвит-Ривере, и всех их я заставила на мне жениться.
Черт, я по ним соскучилась. Даже больно стало. И в этот миг я поняла, что никогда не смогу вернуться домой из страха, что я их заражу.
— Что с тобой? — шепнула Фестина.
— Это все запах дыма, — сказала я. — У меня от него глаза слезятся.
Туннель закончился обычной надшахтной постройкой: ровный пол, сплошные стены, пустая лифтовая шахта устремляется отвесно вниз. На ранних стадиях чумы именно здесь мы тщательно обряжали покойных, но это было до того мгновенного взрыва газа. После него мы просто упаковывали тела в специальные мешки, вставали на входе в шахту и закидывали тела так далеко, как только могли забросить.
Как я и надеялась, взрывом разрушило одну из стен помещения — через проломе рваными краями стала видна комната, о существовании которой мы никогда не знали. Спустя какое-то время после взрыва львиную долю обрушенной породы отгребли в сторону. Многое бы я дала, чтобы узнать, когда это произошло. Тогда, когда андроиды выносили тела? Или совсем недавно?
Может, Майя тоже знала, как справиться с замками класса 2. Я на это надеялась. В этом и был весь смысл завлечения сюда говнюков.
Бицепс открепил фонарик от своей руки и повел нас к пролому в стене. Пол под ногами был усеян твёрдыми частичками наподобие крупных песчинок. Но это были не песок и не грязь — крупицы были иссохшими фрагментами улумов, расшвырянными взрывом и оставшимися мумифицироваться на протяжении долгих лет. Я видела это повсюду, этими крапинками были испещрены все стены и даже потолок: они неплохо сохранились на протяжении, считай, трех десятков лет под этими холодными мрачными сводами.
Рот придвинулся поближе к Бицепсу, осторожно заглядывая через пролом в следующую комнату. Я минуту-другую всерьез боролось с совестью, а после произнесла:
— Вы понимаете, что в Маммичоге мы обнаружили андроидов-убийц в точно таком же месте?
— Вы пытаетесь нас напугать? — сказал Рот со своим фирменным фырканьем.
— Я пытаюсь вас предупредить. Майя Куттэк сбежала из Маммичога на скоростном глиссере более двенадцати часов назад. У нее было предостаточно времени, чтобы добраться сюда раньше нас. И если она считала, что по ее следу пойдут другие, она могла наставить ловушек.
— Нам стоит обеспокоиться из-за ловушек, расставленных милой маленькой старушкой? — недоверчиво хмыкнул Рот. — За кого вы нас принимаете?
— Так, — сказала Фестина, — этот тип по уши деревянный. Это самая крайняя степень оглупения.
Рот наградил ее последним на сегодня презрительным фырканьем, после чего обернулся к напарнику.
— Ладно, пошли. — Бицепс осмотрительно отступил назад, пока Рот поправлял у себя на плече глушилку, и стал карабкаться через дыру в стене. — Все, что вам нужно делать, — продолжал проповедовать Рот, — это смотреть под ноги, не натянута ли там проволока в качестве ловушки…
Он сосредоточенно смотрел вниз, себе под ноги. Он не смотрел ни направо, ни налево, вот поэтому он и не увидел кислотного шара, пока тот не вмазался прямо в него.
Два заряда, шлеп-шлеп, были выпущены андроидами по обе стороны пролома. Большая часть кислоты растекалась, не причиняя вреда, по глушилке, но другая бомба угодила оплеухой прямо в лицо Рту.
— Стойте, вы вызываете у нас аллергию! — в унисон заорали мы с Фестиной.
Бицепс просто замер на месте и смотрел как завороженный, будто с нетерпением ожидал, что же будет дальше.
Рот повернулся посмотреть, что это в него попало, — ни единой гримасы боли, только простое тупое удивление. От его щеки заструился дым; волосы на его левом виске исчезли под выплеснутой кислотой, словно по мановению фокусника, а кровь потекла вниз там, где уже была полностью изъедена кожа. Он поднес руку к лицу как будто ему было любопытно потрогать ту дрянь, которая заживо выжигала его плоть. Рука дошла только до подбородка. Потом Рот вдруг рухнул как подкошенный, без единого стона, да так и остался лежать дымящейся грудой.
Мы затаили дыхание, пережидая. Я при этом думала, что если андроиды прицелятся в меня, то мне не увернуться и не уйти из радиуса поражения. Но волшебные слова в очередной раз приморозили пальцы роботов к их гелевым ружьям. Как-нибудь в другой раз мне еще придется решить, чувствовать ли мне свою вину за то, что я не заговорила раньше.
— Идиот, — сказал Бицепс, глядя на дымящегося напарника без очевидных эмоций. — Чего другого он ожидал? — И посмотрел в нашу сторону, как будто призывал нас с ним согласиться. — Этот тип считал, что все на белом свете должно сладиться так, чтобы он враз стал героем. Будто в этом было единственное предназначение вселенной — прославить его. Ну что с таким поделаешь?
Вот там, в самом конце, его голос самую чуточку дрогнул. Не настолько, чтобы я тепло о нем подумала, но все же мелькнул хоть какой-то признак человечности.
— Я полагаю, вы не станете вызывать «скорую»? — сказала Фестина Бицепсу. — У нас есть более важные задачи.
Он вынул свой станнёр и прицелился в напарника. Рот еще дышал, но шарики кислотного желе уже начали пятнами разъедать его горло. Вскоре одна из капель проест его дыхательное горло… или яремную вену, или сонную артерию, или еще какой-нибудь жизненно важный орган. Я раздумывала, не произнести ли мне коротенькую молитву, но Фестина заговорила первой, предлагая свою молитву.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
