прихватил что-нибудь вроде гранатомета, на «Рагнароке» есть с полдюжины — но кто же знал про эти их «молнии»…
Он спрыгнул наземь и скомандовал:
— Быстренько в ту рощицу!
Сварог ее заранее присмотрел, на случай, если придется ночью передислоцироваться — небольшая, но густая, уардах в трехстах.
Сподвижники топотали следом, бесшумно несся Акбар, Томир старался не отставать. Шмели молчали — не было пока что никакой угрозы…
…Ее так и не оказалось, остаток ночи прошел спокойно. Никто не нагрянул на поиски пропавшего корабля — возможно, Сварог не ошибся, и он летел куда-то по другим делам. Он так и торчал на прежнем месте — накренившийся, нелепо выглядевший на суше (да и в воздухе тоже).
В большом мире, пожалуй, окончательно рассвело — да и часы, изготовленные под сильванские сутки, врать не будут. Сварог выдал каждому по куску хлеба с колбасой и по кружке кофе, а перед Акбаром навалил груду сырого мяса. Завтракали быстро. Томир, как оказалось, кофе в жизни не пробовал — но, хоть и морщась, осушил кружку до дна, пояснив с бледной улыбкой:
— Для меня — дрянь жуткая, но согревает…
— Ну, все готовы? — глянул на них Сварог. — Становимся гуськом в затылок друг другу, на расстоянии шага. Восхищения командиром не выражать, он тут ни при чем — как уже говорилось, бабку Паколета благодарить будем…
Он достал кожаный мешочек, несколько лет пролежавший в столе в маноре, — невеликое наследство от бабки-гусятницы, уже дважды здорово помогшее. Клубок-пробойник изничтожил в Хелльстаде Князь Тьмы, не зная, на чем еще сорвать злобу. Вырезанный из черного камлота волк, предназначенный для одного-единственного раза, свою задачу выполнил надлежащим образом. Остались две красных ленточки и одна синяя. Бросить красную через левое плечо, произнести короткое заклинание — и меж тобой и погоней встанет широкая стена пламени, которое утихнет лишь через час. То же самое и с синей — только бросать ее надо через правое плечо, и заклинание другое. В этом случае от преследователей тебя спасет широкий бурный поток воды — опять так способный продержаться час. Пока что не было случая пустить в ход ленточки. А вот большой клубок светло-коричневой бечевки — крученой, добротной — то, что именно сейчас необходимо, спасибо, бабушка, светлая тебе память.
Он отмотал кусок длиной в пол-уарда, намотал на указательные пальцы, подергал, попробовал. Бечевке, должно быть, много, очень много лет, но выглядит она надежной, ничуть не обтрепалась, не разлохматилась — ну, она ж не обычная, конечно…
Подойдя к Маре, стоявшей последней, Сварог обвязал ее тонкую талию повыше пояса с мечом, так, чтобы было не туго, но и слабины не давало, накрепко завязал узел. Боевая подруга взирала с нешуточным любопытством — как и остальные, смотревшие через плечо.
— Это что, мы так и полетим? — спросила Мара.
— Бабка заверяла, что полетим, — сказал Сварог. — А ее наследство до сих пор осечки не давало.
— Офигеть…
Сварог перешел к Паколету. Вот тут уже оказалось чуточку труднее, пришлось повозиться: вместо конца бечевки у него в руках был весь клубок, а резать бечевку на куски ни в коем случае нельзя… Справился наконец — а там пошло легче и легче. Сложнее всего пришлось с Акбаром — добравшись до него, смирно стоявшего, Сварог пару минут прикидывал, что тут можно придумать. Наконец сообразил, все так же, не туго, но без слабины, опоясал гарма в двух местах: по животу и по груди около передних лап. Отматывая бечевку, встал перед Акбаром и опоясался сам, оставив кусок пол-уарда. Вот теперь бечевку можно было разрезать, что он и проделал кинжалом. Осталось чуть меньше половины — будем надеяться, еще пригодится…
Завязал три узелка — тридцати уардов высоты вполне достаточно, не стоит вбираться в заоблачные выси, хотя бечевка и на это способна, смотря сколько узелков завязать. Произнес должное заклинание и почувствовал, что его подошвы отрываются от земли. Он взмыл вверх, как воздушный шарик, совершенно не чувствуя своего веса. Сзади удивленно вскрикнул Томир — да и парочка его старых сподвижников невольно охнула: всякое с ними бывало, но такого…
Дальше было совсем просто: направляй зажатый в кулаке свободный конец бечевки в нужном направлении — и лети в ту сторону, что твой дирижабль. Со скоростью велосипедиста, лиг пятнадцать в час, но больше, пожалуй, и не надо: ветер не так бьет в лицо.
Одно плохо: если навстречу вылетят летучие корабли, значительно превосходящие в скорости, воздушный бой завяжется, пожалуй что неравный, с явным перевесом противника. Ну что ж, приходится рисковать. Шмелей он отправил на лигу вперед — если сообщат об опасности, следует побыстрее приземляться, будет больше шансов…
Вереница людей и гарм плыли над Низиной. Земля здесь чуточку другая: бурая, суховатая, островков травы гораздо меньше, хотя порой попадаются не просто рощицы — протяженные лесные заросли. Несколько раз Сварог видел внизу зверей, казавшихся с такой высоты не больше котенка. Одни спокойно бродили, всегда поодиночке, другие лежали, вытянув лапы и, казалось, дремали. Находились и такие, что садились, задирали головы к небу и провожали воздушный караван внимательными взглядами. Но следом не бежали, оставались на месте.
Порой Сварог оглядывался, видел, что все обстоит благополучно: Акбар смирнехонько висит в воздухе, вытянув лапы и опустив хвост (но, судя по прижатым ушам и общему выражению морды, ему все же чуточку неуютно: ну да, он не раз летал со Сварогом и на брагантах, и на виманах, но таких путешествий ему еще не приходилось совершать). Томир, очень похоже, до сих пор не пришел толком в себя, но все остальные вполне освоились и с любопытством смотрели вниз. Мара, улыбаясь во весь рот, помахала ему рукой.
В конце концов, стало элементарно скучно: опасности не было, а плыть в воздухе над однообразным пейзажем — не самое увлекательное занятие на свете. Сварог чуть оживился, когда внизу проплыл высокий, довольно крутой откос — они достигли противоположного края Низины, прошли над горами — и потянулось уходящее за горизонт алое поле. Сверху оно выглядело в точности как снежная равнина — вот только вот снег был алым. Никакой магии на ощущалось, а вот запах, когда он разок попробовал нюхнуть, стал еще гуще, дерзостнее, тошнотворнее. Теперь он хорошо понимал; что тогда чувствовала Яна, — самого стало подташнивать, и он побыстрее отключил умение.
И вновь — долгий, скучный полет над алой равниной в совершеннейшем безветрии и при отсутствии какого бы то ни было противника…
Получив донесение от Шмелей, он встрепенулся, насторожился, вернул их, велев лететь поближе, уардах
