чувствовали себя ограбленными и обманутыми, они бы сошли с ума от мысли, что они всего только переносчики жизни, что их жизни и жизни многих поколений будут просто зачеркнуты, чтобы их потомки могли прибыть на далекую планету.
Был только один способ бороться с этим — забвение. К нему и прибегли, и это было к лучшему.
После смены нескольких поколений люди проводили свои маленькие жизни в условиях доморощенной культуры, и этого им было достаточно. Тысячи лет как будто и не было, потому что никто не знал про эту тысячу.
И все это время Корабль ввинчивался в пространство, направляясь к цели, прямо и точно.
Джон Хофф подошел к телескопу, поймал в фокус пятую планету и включил радары, которые держали бы ее в поле зрения.
Потом он вернулся к вычислительной машине и нажал кнопку с надписью «телескоп» и другую, с надписью «орбита».
Потом он сел ждать. Делать было больше нечего.
На пятой планете не было жизни.
Анализатор рассказал все. Атмосфера состояла в основном из метана, сила тяжести была в тридцать раз больше земной, давление под кипящими метановыми облаками близко к тысяче атмосфер. Были и другие факторы, но любого из этих трех было достаточно.
Джон Хофф вывел Корабль с орбиты и направил его к Солнцу. Снова сев за телескоп, он поймал в фокус вторую планету, включил вычислительную машину и опять уселся ждать.
Еще один шанс — и кончено. Потому что из всех планет только на двух была атмосфера. Или вторая планета, или ничего.
А если и вторая планета окажется мертвой, что тогда?
На это был только один ответ. Другого не могло быть. Повернуть Корабль еще к какой-нибудь звезде, прибавить скорость и надеяться — надеяться, что через несколько поколений люди найдут планету, на которой смогут жить.
У него начались голодные спазмы. В здешней системе водяного охлаждения еще оставалось несколько стаканов жидкости, но он выпил их уже два дня назад.
Джошуа не вернулся. Люди не появлялись. Дважды он открывал дверь и выходил в коридор, готовый сделать вылазку за пищей и водой, но каждый раз, подумав, возвращался. Нельзя было рисковать. Рисковать тем, что его увидят, поймают и не пустят обратно в рубку.
Но скоро ему придется рискнуть, придется сделать вылазку. Еще через день он будет слишком слаб, чтобы сделать это. А до второй планеты им лететь еще долго.
Придет время, когда у него не будет выбора. Он не выдержит. Если он не добудет воды и пищи, он превратится в никчемное, еле ползающее существо, и вся его сила иссякнет к тому времени, когда они достигнут планеты.
Он еще раз осмотрел пульт управления. Как будто все в порядке. Корабль еще набирал скорость. Сигнальная лампочка вычислительной машины горела синим светом, и машина тихо пощелкивала, как бы говоря: «Все в порядке. Все в порядке».
Потом он перешел от пульта в тот угол, где спал. Он лег и свернулся клубком, пытаясь сжать желудок, чтобы тот не мучил его. Он закрыл глаза и попробовал заснуть.
Лежа на металле, он слышал, как далеко позади работают машины, слышал их мощное пение, наполнявшее весь Корабль. Ему вспомнилось, как он думал, что нужно сжиться с Кораблем, чтобы управлять им. Оказалось, что это не так, хотя он уже понимал, как можно сжиться с Кораблем, как Корабль может стать частью человека.
Он задремал, проснулся, снова задремал — и тут вдруг услышал чей-то крик и отчаянный стук в дверь.
Он сразу вскочил, бросился к двери, вытянув вперед руку с ключом. Рванул дверь, отпер — и, споткнувшись на пороге, в рубку упала Мэри. В одной руке у нее был бак, в другой — мешок. А по коридору к двери бежала толпа, размахивая палками и дико крича.
Джон втащил Мэри внутрь, захлопнул дверь и запер ее. Он слышал, как бегущие тела ударились в дверь и как в нее заколотили палками и заорали.
Джон нагнулся над женой.
— Мэри,— сказал он. Горло его сжалось, он задыхался,— Мэри.
— Я должна была прийти,— сказала она, плача,— Должна, что бы ты там ни сделал.
— То, что я сделал,— к лучшему,— ответил он,— Это была часть плана, Мэри. Я убежден в этом. Часть общего плана. Люди там, на Земле, все предусмотрели. И я как раз оказался тем, кто…
— Ты еретик,— сказала она,— Ты уничтожил нашу Веру. Из-за тебя все перегрызлись. Ты…
— Я знаю правду. Я знаю цель Корабля.
Она подняла руки, охватила его лицо, нагнула и прижала к себе.
— Мне все равно,— сказала она.— Все равно. Теперь. Раньше я боялась. Я была сердита на тебя, Джон. Мне было стыдно за тебя. Я чуть не умерла со стыда. Но когда они убили Джошуа…
— Что такое?!
— Они убили Джошуа. Они забили его до смерти. И не его одного. Были и другие. Они хотели идти помогать тебе. Их было очень мало. Их тоже убили. На Корабле — сплошные убийства. Ненависть, подозрения. И всякие нехорошие слухи. Никогда еще так не было, пока ты не отнял у них Веру.
«Культура разбилась вдребезги,— подумал он.— За какие-то часы. А Вера исчезла за долю секунды. Сумасшествие, убийства… Конечно, так оно и должно было быть».
— Они боятся,— сказал он.— Они больше не чувствуют себя в безопасности.
— Я пыталась прийти раньше,— сказала Мэри. — Я знала, что ты голоден, и боялась, что тут нет воды. Но мне пришлось ждать, пока за мной перестанут следить.
Он крепко прижал ее к себе. В глазах у него все расплылось и потеряло очертания.
— Вот еда,— сказала она,— и питье. Я притащила все, что могла.
— Жена моя,— сказал он.— Моя дорогая жена…
— Вот еда, Джон. Почему ты не ешь?
Он встал и помог ей подняться.
— Сейчас,— сказал он,— Сейчас буду есть. Я хочу тебе сначала кое-что показать. Я хочу показать тебе Истину.
Он поднялся с ней по ступенькам.
— Смотри. Вот куда мы летим. Вот где мы летим. Что бы мы себе ни говорили, вот она — Истина.
Вторая планета была ожившей Священной Картиной. Там были и Ручьи, и Деревья, и Трава, и Цветы, Небо и Облака, Ветер и Солнечный Свет.
Мэри и Джон стояли у кресла пилота и смотрели в окно.
Анализатор после недолгого журчания выплюнул свой доклад.
«Для людей безопасно»,— было напечатано на листочке бумаги. К этому было прибавлено много данных о составе атмосферы, о количестве бактерий, об ультрафиолетовом излучении
