— А сэр Франц не требует лишнего? Он кивнул:
— Он как раз тот господин, о котором можно мечтать. Понимает, что маг не всесилен, так как сам кое-что умеет, и требует только то, что могу…
Я подумал, спросил:
— А ты помнишь удивительную историю второго правления великого Журфинга?
Он подумал, кивнул, посмотрел на меня внимательно:
— Я понял вас, сэр. Вы хороший, благородный человек, но в вашем случае лучше подчиниться обстоятельствам. Мир таков: побеждает сильнейший. А этот сильнейший всегда прав. Я сказал тихо:
— А я понял тебя, Миртус. Бить лежачего некрасиво, зато безопасно. Один совет: не прогадай.
Еще неделю никто не показывался в моей темнице. Воздух душный, спертый, я чувствовал, что обливаюсь потом. Из всей вентиляции только длинный коридор, тянется со ступеньки на ступеньку все выше и выше, пока не выползает, высунув язык, наружу.
За все это время я видел только угрюмого тюремщика, что молча приносил миску с едой и кувшин воды, никогда не вступал в разговоры, никогда не отвечал.
Миртус пришел на восьмой день. Я так соскучился, что с удовольствием пересказал все, что знал о геометрии из школьного курса, это такое, что Миртус может сразу же проверить, познакомил его с началами алгебры. Больше всего он был поражен отрицательными числами, сам сокрушался, что все это, оказывается, так просто, но вот никто почему-то не додумался!
— Поразительно, — повторял он с вытаращенными глазами. — Поразительно! Все знают, что если у меня два экю, то у меня два экю. Если у меня их взять — будет ноль. А если я еще и займу два экю и тоже отдам, то у вас будет четыре экю, а у меня — минус два экю. Так просто!
— Все гениальное просто, — сказал я. — Маги в моих замках многое знают. И многое умеют. Если даже я знаю, то представь, что знают наши маги!
Он вздохнул, развел руками.
— Жаль, — сказал он с сожалением, — что я не попал в ваш замок. Я вижу, что ваши знания превосходят мои… даже не могу сказать, насколько превосходят…
Конечно же, я предпочел бы служить просвещенному господину, но… что поделать, я принес присягу.
— Но ты ведь не дворянин?
— Нет, — ответил он, — но умение хранить верность слову не осталось целиком за благородным сословием.
— Ты прав, — согласился я. — Благородство, как и знания, не является чьей-то собственностью.
Он смотрел на меня внимательно, и я видел в его черных, как маслины, глазах острое сожаление, что служит не мне.
Он исчез снова на неделю. Появился весь пропахший незнакомыми снадобьями, исхудавший, глаза блестят лихорадочно, руки дрожат. Тяжело рухнул за стол, сообщил раздраженно:
— Ничего не выходит.
— А что пробовал? — спросил я и тут же догадался: — А-а-а, что-то из того, что рассказывал я?… Ну, ты еще не знаешь, что такое инфраструктура. Если честно, я знаю, как сделать большую повозку, на которой можно летать по воздуху из королевства в королевство… да толку?
Он вскочил, глаза вспыхнули.
— В самом деле знаете?
— В самом, — ответил я без колебаний. — Да только для этого недостаточно пальцами пошевелить. Нужны новые рудники, новые методы выплавки особо чистых металлов, точные инструменты, нужны мастеровые, у которых руки растут… откуда надо. И это только малая толика того, что нужно, чтобы сделать одну-единственную летательную тележку!
Он вздохнул, тяжело рухнул за столом. После паузы поинтересовался:
— А чтобы сделать вторую?
— Правильно мыслишь, — похвалил я. — Потом уже можно делать их одну за другой. А ты не дурак, знаешь?
Он хмуро кивнул:
— Знаю. А вот что вы не дурак… у меня просто в голове не укладывается.
— Спасибо, — ответил я. — Но кому-то надо и меч держать в руке, не вкладывая в ножны. Чтобы другие могли наукой заниматься… Аморальный человек если добивается власти, то и власть у него аморальная. И держится только на страхе… Благородство уязвимо и вообще не жизнеспособно, верно? Но почему-то все еще живет… Сколько его ни топчут, сколько ни высмеивают, но… Скажи, вот к твоему господину придет маг посильнее и предложит услуги… что тот сделает?
Он ответил хмуро:
— Примет.
— Да, это понятно. А что с тобой?
— Ну…
Он умолк. Маги не терпят друг друга, справедливо видя соперников. Среди магов нет сотрудничества, каждый стремится подмять другого и завладеть его имуществом. Если придет сильнейший, Эстергазэ его возьмет и с легким сердцем позволит убить предыдущего. Или даже сам убьет, чтобы не пошел на службу к соседу и не рассказал, где ключи от комнаты, где деньги лежат.
Я видел в глазах Миркуса, что прекрасно понимает все, но такова жизнь, другой нет, надо жить по этим законам.
— Законы придумываем мы, — проговорил я. — Я в самом деле не с Юга… Как уже говорил, с Севера, само-го-самого.
Он поморщился.
— Север… Это дикость, это варварство. Только на Юге развито все то, к чему я так стремлюсь.
— То не весь Север, — ответил я как можно серьезнее. — Настоящий Север дальше, дальше… Я с того, дальнего, где олени. Ну и где белые медведи на улицах… Не слышал? У нас там и наука развита, и магия, и все такое, но, конечно, под благословенной десницей церкви. И развита, скажу по секрету, намного сильнее. Он скептически сжал губы:
— Простите, но весь мой опыт говорит…
— Ты не сталкивался с настоящими северянами, — заверил я. — С теми, кто на Крайнем Севере. Мы редко покидаем свои края. Я вот покинул…
Он всматривался в меня пытливо.
— Да, вся моя магия бессильна, — признался он. — Но это пока что. Просто у вашей магии какие-то иные основы. Я постараюсь разобраться.
Я покачал головой, хотя каждое движение после стольких дней пребывания на цепи дается с трудом.
— Сам?… Никогда.
— Скажете, — обронил он. — Рано или поздно мой господин получит от вас все, что пожелает. Я поморщился.
— По-моему, ты уже знаешь, что пытки в таких делах не помогают. Но на добровольной основе я мог бы тебя научить многому. Ты в самом деле стал бы сильнейшим из магов.
Он спросил с подозрением:
— Это на какой добровольной основе? Чтобы я предал своего господина?
— Клятвы держать нужно в отношении тех, — сказал я сухо, — кто сам их держит. Ты знаешь, что твой господин их не держит. Там, где правит рынок, клятвы ничего не стоят. Когда вассалы клянутся мне в верности, я в ответ даю клятву быть верным в отношении их самих. Я и одного из них, даже самого малого, не оставлю в беде. Вассальные отношения связывают обе стороны. А твой господин, прибыв с Юга, старается пользеваться вашей верностью, ничего не давая взамен… Думаешь, это будет длиться и тогда, когда вассалы это поймут?
Он нахмурился, отступил к своему столу. Я наблюдал из-под приспущенных век, как он раскрыл книгу, но что-то слишком долго читает, а глазные яблоки перестали двигаться, посылая взгляд вдоль строк.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
