– Это поможет нам найти общий язык, – служащий Фуггеров выдержал взгляд. – Ибо интерес, с которым я сегодня к вам прибыл, идентичен тому саксонскому. И так же выгоден. Вы уничтожите указанный объект и получите с этого lucrum.[350]
– Всего-то? – скривил губы демерит. – Такая мелочь? А почему это ты, ваша милость, обращаешься ко мне, а не к Кромешину? Не к Пухале, Корыбутовичу или Волошеку?
– Потому, – небрежно вмешался Рейневан, – что Корыбутович или Волошек могли бы предъявлять претензии на этот объект. Могли бы зариться на него поляки, которые со дня на день войдут в Силезию. Потому что, как мне кажется, объект лежит на землях, которые ранее поделены. Которые уже кому-то достались.
Служащий и на этот раз не опустил взгляд. Не ответил, только улыбнулся.
– Ясно, как белый день, – сказал Шарлей. – Мне-то что. Одним пожаром больше, одним меньше. О чем речь?
– О шахте блеска, или галенита, руды, служащей для выплавки свинца. Шахта называется Блейберг, находится в южном предместье Бытома.
– Твое мнение было правильным, – демерит посмотрел на Рейневана.
Имение Конрада Белого. Которого добивается Волошек. И которое наверняка он желал бы заграбастать вместе с действующими шахтами.
– Шахта в Блейберге, – служащий Фуггеров поправил манжеты вамса, – недействующая. Галенит на ней уже не добывается по причине заливания штреков подземными водами. Отводом воды из шахты заняты там как раз специально вызванные фламандцы, специалисты в таких делах. Вы их прогоните, спалите ветряки и разрушите водооткачивающие устройства.
– А шахту, – закончил Шарлей, – вода тогда зальет окончательно. И она уже не будет действовать никогда. Это всё?
– Нет, – взразил служащий. – Есть еще второй объект. Село Рудки над Клодницей. На его западной окраине есть officina ferraria. Кузница железа, фришевальня и известковый завод. Спалите это всё. Дотла.
– Чтобы добраться до названных мест, – заметил Шарлей, – необходим далекий рейд, глубоко на территорию врага, через их посты и разъезды. Это большой риск. Очень большой.
– Он учтен в обещанном lucrum. И считаю, что пропорционально.
– Это мы посмотрим. Когда назовете сумму.
– Не в сумме речь.
– Хм. В чем же тогда?
– Lucrum, о котором я веду речь, путешествует в черном фургоне. Кто знает, не в том ли, что и тогда.
– Соблаговолите повторить.
– Деньги, – служащий компании Фуггеров сплел руки на груди, принадлежат особе, которая в то время, в сентябре 1425 года, приказала напасть на коллектора и ограбить собранный налог. Тот самый черный фургон, который тогда ушел у вас из-под носа, сейчас везет сокровище в Отмухов, крепость, стены которой должны гарантировать безопасность и предохранить от ограбления. Я знаю, какой доругой отправляется фургон, знаю, что с целью не привлекать к себе внимание, он имеет немногочисленный эскорт. Что ты на это скажешь, ваша милость Шарлей? Не было бы ли это хорошей оказией взять реванш? Не было бы ли это исторической справедливостью и моральной компенсацией, ограбить грабителя и отобрать награбленное? Если возьметесь выполнить порученные задания, фургон будет ваш, отдам его в ваши руки, перехватите его прежде, чем он достигнет цели. Решать надо быстро. Хотя что-то мне подсказывает, что я знаю, как ты решишь.
Колокола Бытома били тревогу. Дома шахты Блейберг пылали, дым полностью закрыл небо. Огонь пожирал сараи, горящий ветряк водокачки завалился, взорвавшись снопом искр. Среди пожара мелькали всадники, уничтожая и поджигая всё подряд. Это были поджигатели, диверсионно-штурмовой отряд Шарлея, отборные польские и моравские всадники.
«Что я здесь делаю? – думал Рейневан. – Что я здесь делаю?»
Колокола били, огонь неистовствовал, шахта горела в огне. Рейневан и служащий компании Фуггеров наблюдали с опушки леса на склоне холма.
– Бытом, – покачал головой Рейневан, – от этих потерь придет в упадок.
– Так в этом, – служащий посмотрел на него так, как будто удивился, – весь смысл. Чтобы пришел в упадок.
– Кому принадлежат шахты?
– А зачем тебе знать? Поехали. Нечего здесь стоять.
– Поехали, – Рейневан повернулся в седле. – Поехали, Самсо…
Он онемел, его голос застрял в горле. Не было рядом огромного всадника на большом коне, но он готов был поклясться, что еще минуту назад был. Тем не менее, не было никого.
– Ты что-то сказал? – заговорил служащий. – Рейнмар?
– Поехали.
Они поехали лесом, вниз по течению речки Клодницы, по левому берегу. На десяти конях, Рейневан, служащий и четверо его прислуги, четверо вооруженных поджигателей эскорта. Около полудня они заметили большую тучу дыма, поднимающуюся над стеной бора на севере, на расстоянии приблизительно полмили.
– Это Шарлей, – легко догадался Рейневан. – Второй объект. Та officina ferraria. В местности Рудки, насколько я помню. Большой дым, а значит и завод немалый. Кому он принадлежал? Ах да, я забыл. Мне незачем это знать.
– Он принадлежал нам. Фуггерам.
– То есть как?
– Это завод Фуггеров, – пожал плечами служащий. – Шарлей только что поджег собственность компании. Военные разрушения, Рейнмар, задевают всех, все несут убытки. Было бы подозрительно, если бы Фуггеры были исключением. Впрочем, завод мы должны были и так закрыть, он был нерентабельным. Ты какой-то странный, Рейнмар. Как будто онемел. Интересно. Ты вроде бы уже битых пять лет занимаешься войной. И всё еще есть вещи, которые в состоянии тебя изумлять?
– Всё еще есть. Но всё меньше и меньше.
– С чем связан, – рискнул спросить Рейневан, – тот факт, что ты здесь собственной персоной? Подвергаешь себя риску, трудностям и неудобствам? Оставил свой раскошный кабинет, встал из-за стола, из-за которого ты привык править миром? Почему?
– За столом, – ответил через минуту служащий, – теряется контакт с настоящей жизнью. За документами перестаешь видеть реальный мир, за фактурами, векселями и аккредитивами перестаешь замечать живого человека. Накапливается рутина, а рутина – губительная вещь. К тому же, хорошо время от времени взбодриться. Попробовать приключений и вкус риска. Почувствовать, как кровь быстрее течет по жилам. Почувствовать, как…
Он не закончил. Из-за рощи на них налетели конные. Некоторые были в белых плащах. С черными крестами.
Рейневан едва успел накрутить тетиву самострела, выстрелил, не целясь, болт прошил шею мчащегося на него коня, конь встал на дыбы и рухнул вместе с наездником. Другие набросились на них, начали рубить. Рядом закачался в седле ударенный мечом поджигатель, Рейневан успел схватить его топор, с размаха саданул по шлему одного из нападающих, добавил еще раз, прежде, чем кони их разделили, увидел, как из-под вогнутого худсгугеля хлещет кровь. В ту же минуту ему самому кровь забрызгала лицо, всадники в белых плащах с крестами беспощадно рубили фуггеровскую прислугу, которая вяло защищалась. Порубленные поджигатели один за другим валились из седел на землю.
– Живьем! – крикнул рыцарь в вороненых доспехах, явно командир. – Живьем брать!
Служащего Фуггеров стащили с коня на землю. На Рейневана набросились двое, один вырвал у него топор. Второй, юноша с широко раскрытыми глазами, пытался выбить его из седла рукоятью меча. Рейневан выхватил у него оружие, схватил обеими руками за эфес и клинок, ударил под нарукавник, чувствовал, как острие проникает сквозь кольца кольчуги. Юноша закричал, съежился. Рейневан пришпорил коня, но было уже поздно. Его окружили со всех сторон, схватили. Один их крестоносцев, несмотря на приказ брать живьем, примеривался к удару в горло. Но не ударил. Не успел.
Раздался крик, земля задрожала под копытами. На поляну в диком галопе влетели всадники. Черные от сажи поджигатели, а во главе Шарлей с поднятым фальшьоном.
Раз-два и битва закончилась. Прежде, чем можно было бы проговорить Christe redemptor omnium,[351] последний из крестоносцев рыл песок шпорами в предсмертных судорогах. Другие, раненные сдались на милость и на немилость.
– Сдаюсь на милость, – горделиво сказал рыцарь в вороненых доспехах, когда его подвели к Шарлею. – Я Магнус де Мерс, гость Ордена Девы Марии. Дам выкуп…
Шарлей сделал короткий жест. Один из поджигателей размахнулся и грохнул рыцаря обухом топора. Голова треснула, как арбуз, на три куска, все они полетели в разные стороны. Правильно расценив это как указание, поджигатели начали резать оставшихся пленников.
Рейневан встал на колени возле юноши, которого толкнул. Чарами Алкмены он остановил кровотечение, заклятие подействовало мгновенно; острие какимто чудом не задело важные кровеносные органы, не была повреждена ни артерия axillaries, ни артерия brachialis. Рейневан сконцентрировался, заклятием затянул паховую вену. Юноша постанывал, бледный, как полотно.
