Послышались ее быстрые шаги, и по дыханию Меган Берни понял, что она запыхалась. Стоило ему услышать ее голос, как на лице его появилась улыбка.
— Желаю вам веселого Рождества, Мег.
Меган тоже улыбнулась, услышав, как Берни назвал ее. Только самая лучшая подружка называла ее так, когда они обе были совсем маленькими, и теперь у нее вдруг потеплело на душе.
— Я тоже желаю вам веселого Рождества. — Она обрадовалась его звонку, но в комнате, из которой она говорила, стоял шум, и кто-то несколько раз окликнул ее.
— Я выбрал неудачное время?
— Нет-нет. Но мы как раз уходим в церковь. Давайте я перезвоню вам попозже.
Так она и сделала и снова представилась его матери как доктор Джонс. Они с Берни завели долгую приятную беседу, а когда он повесил трубку, Руфь с любопытством поглядела на него. Дети играли у себя в комнате, рассматривая подарки вместе с няней Пип. Они получали большую часть подарков от бабушки с дедушкой на праздник Ханука, но Руфь не смогла полностью обойти вниманием Рождество, боясь разочаровать детей, поэтому теперь Санта-Клаус стал заглядывать и к ней в дом, что показалось Берни крайне забавным. Если бы ему в детстве захотелось отпраздновать Рождество, родители пришли бы в ужас. Но ради внуков они были готовы на все. С годами они стали намного терпимее. Но не вполне.
— Кто это звонил? — Руфь постаралась, чтобы вопрос прозвучал как можно более невинно, но ей это не удалось.
— Одна знакомая. — Эта игра была ему знакома с давних лет, но они уже долгое время не играли в нее, и Берни почувствовал, что вот-вот рассмеется.
— А я ее видела?
— По-моему, нет.
— А как ее зовут?
Обычно этот вопрос вызывал у него раздражение, но не на этот раз. Берни решил, что ему нечего скрывать, даже от матери.
— Меган Джонс.
Руфь посмотрела на Берни. С одной стороны, ее порадовало, что ему позвонила женщина, а с другой — досадно, что ее не зовут Рэчел Шварц.
— Опять одна из этих. — Но втайне Руфь приободрилась. Ее сын снова ожил. Что-то новое появилось в его взгляде, и в сердце матери затеплилась надежда. Когда Берни только-только прилетел, она упомянула об этом в разговоре с Лу, только Лу сказал, что он не заметил в нем никаких перемен. А Руфь заметила. И теперь убедилась в своей правоте. — Почему же ты никогда не знакомишься с еврейками? — Она заговорила жалобным тоном, и Берни улыбнулся в ответ.
— Наверное, потому, что я больше не хожу в синагогу. Она кивнула, и ей подумалось: уж не рассердился ли он на бога из-за смерти Лиз, но, к счастью, поняла, что не стоит спрашивать его об этом.
— А к какой церкви она принадлежит? — спросила она, помолчав немного. Берни ухмыльнулся.
— К англиканской. — Им обоим припомнилась сцена, которую она устроила в ресторане «Берег басков».
— Ой! — На этот раз она ограничилась коротеньким восклицанием, которое отнюдь не предвещало сердечного приступа. — К англиканской. У вас с ней все всерьез?
Берни тут же замотал головой, но Руфь усомнилась в его правдивости.
— Нет, мы просто друзья.
— Она часто тебе звонит.
— Да, целых два раза. — Руфь знала, что он и сам ей звонил, но промолчала об этом.
— Она симпатичная? А детей она любит? — Вопросы уже посыпались один за другим, и Берни решил кое-что рассказать ей о Меган, чтобы мать прониклась к ней должным почтением.
— Она — детский врач, раз уж тебе так хочется все знать. — Это был удачный ход с его стороны. Сто очков в пользу Меган Джонс! Он постарался сдержать улыбку, когда заметил, какое выражение появилось на лице у матери.
— Врач?.. Ну да, конечно… Доктор Джонс… Почему ты мне раньше не сказал?
— Ты не спрашивала. — Опять все те же слова и эта старая игра. Словно песня, которую они исполняли дуэтом многие годы. Теперь она уже звучит как колыбельная.
— Извини, как ее зовут? — Берни сообразил, что теперь Руфь заставит мужа хорошенько выяснить все об этой женщине.
— Меган Джонс. Она обучалась в Гарварде, а потом в Стэнфордском медицинском колледже и закончила аспирантуру при Калифорнийском университете. Можешь не заставлять папу наводить справки. Пусть он лучше побережет свои глаза.
— Не груби. — Руфь сделала вид, будто рассердилась, но на самом деле ей очень все понравилось. Конечно, было бы куда лучше, если бы она работала в магазине «Вольф», а Берни лечил бы больных, ну да ладно, нельзя же иметь все сразу. Она свыклась с этой мыслью за долгие годы. — А какая она из себя?
— У нее кривые зубы и куча бородавок. На этот раз Руфь рассмеялась. Потребовалось сорок лет для того, чтобы она научилась смеяться вместе с ним.
— А ты когда-нибудь представишь мне эту красотку с кривыми зубами, кучей бородавок и блестящим образованием?
— Представлю, если она не исчезнет из моего поля зрения.
— У вас это всерьез? — прищурив глаза, снова спросила Руфь, но Берни уклонился от разговора на эту тему. Ему понравилось играть с ней в старую игру, но время для серьезного обсуждения еще не настало. Они с Меган всего лишь друзья, и неважно, как часто они разговаривают друг с другом по телефону.
— Нет.
За прошедшие годы Руфь научилась многому. И теперь, заметив, какое у него выражение лица, сразу же оставила его в покое. И не сказала ни слова до тех пор, пока Меган опять не позвонила. Это случилось в тот же вечер. Она сообщила, что назавтра уже поселится в «Карлайле» и будет ждать там Берни, чтобы вместе с ним отправиться на свадьбу. Он уже успел обзавестись смокингом, который безукоризненно сидел на нем. Руфь испытала приятное потрясение, когда увидела сына на следующий день. И даже впала в легкую оторопь, заметив, что на улице его дожидается черный лимузин.
— Это ее машина? — тихонько спросила Руфь, широко раскрыв глаза от изумления. Что же она за врач такой? Лу не может себе позволить приобрести лимузин, а ведь он уже сорок лет практикует в Нью-Йорке, и приемная у него не где-нибудь, а на Парк-авеню. Конечно, им с мужем лимузин ни к чему, но…
Берни улыбнулся:
— Нет, мама, моя. Я взял ее напрокат.
— А-а. — Руфь немного сникла, но совсем чуть-чуть. Стоя за занавесками, она увидела, как сын сел в автомобиль и укатил прочь, и почувствовала, что очень гордится им. Потом она тихонько вздохнула, отошла от окна и заметила на себе взгляд няни Пиппин.
— Я… мне просто… хотелось убедиться, что с ним все в порядке… Сегодня так скользко. — Как будто кто-то потребовал у нее объяснений.
— Он очень хороший человек, миссис Фаин. — По тону няни Руфь догадалась, что она тоже гордится Берни, и ее слова тронули сердце матери.
Руфь Фаин огляделась по сторонам, проверяя, не может ли их кто-нибудь подслушать, а затем попыталась осторожно порасспросить няню Пип. За прошедший год они не успели подружиться, но миссис Пиппин вызывала у Руфь уважение, и она явно относилась к ней с симпатией. И Руфь ничуть не сомневалась в том, что няне известно обо всех событиях в жизни Берни.
