— Вы не могли бы, Александр Александрович, прояснить нам свою позицию? — Мишима просто лучился любезностью. — Нам всем будет легче, если мы оставим язык иносказаний, намёков и басен. У наших стен нет ушей, я слежу за этим со всей тщательностью.

Городецкий отложил рисунок. Когда он заговорил, голос его едва не звенел от еле сдерживаемой ярости:

— Тогда – ориентирую: идет лихорадочный сбор… сграб всего, что можно продать за твердую иностранную валюту, чтобы эту валюту раздать через Коминтерн братским коммунистическим партиям во всем мире для устройства мировой революции. Ну, и на индустриализацию там, остаточки. И началось это отнюдь не вчера, как вы можете догадаться. Тонны картин, предметов старины, книг, даже коллекционные вина из ливадийских подвалов или паюсная икра – всё идет в дело. Они вскрывают могилы, и даже не стесняются говорить об этом. Музеи и сокровищницы церквей пускай и весьма глубоки, но отнюдь не бездонны. Жители государства тоже имеют на руках ценности. Иногда – довольно значительные. Как в вашем случае, например. Естественно, что в такой мутной водице плавает много чего, и можно неплохо поживиться… Всё награбленное радостно покупают. Те, кого ограбят потом, то есть богатые граждане и гражданки иностранных держав. Процесс идет с нарастающей интенсивностью уже много лет, и вышепоименованные граждане и гражданки вошли во вкус. Они теперь желают отдавать свои денежки на великое дело мировой революции не только за то, что предлагают им наши вожди по собственной инициативе. Они делают заказы. За определённые, хорошо известные в иностранных державах и давно вожделенные предметы выкладываются кругленькие суммы полновесным золотом. Выглядит это просто. Ценитель прекрасного обращается в советское торгполпредство и говорит: вожделею, мол, то-то и то-то. Ему отвечают: нет проблем, господин хороший! Сколько дадите? Дают примерно в два-три раза меньше настоящей цены, но, поскольку добра у господ советских много, они обычно не мелочатся. Краденое ведь всегда стараются сплавить поскорее. Известное дело, деньги нужны сейчас. А туда товарищи заявятся позже и легко доберут своё. Если им не помешать.

Гурьев так стиснул челюсти, что мышцы едва не свело судорогой. Мишима сидел, закрыв глаза, и на его лице царило выражение полной отрешённости. Гурьева это обмануть не могло – он знал, что сэнсэй не пропустил ни единого звука. Городецкий, переведя взгляд с лица Мишимы на Гурьева, продемонстрировал волчий оскал желтоватых от табака, но оттого не менее красивых, крупных зубов:

— Ориентирую дальше. Идёт торговля не только предметами роскоши и произведениями искусства. Идет торговля людьми. Заложниками, членами семей «бывших», «контрреволюционных элементов». Есть посредники. Некий американский господин Гаммер,[121] например. Некоторых заложников ставят к стенке, чтобы всё выглядело как можно убедительней. Вы спросите, при чём здесь я? С удовольствием отвечу. Я – сотрудник отдела по борьбе с особо опасными преступлениями. Вышеупомянутые действия всесоюзной коммунистической партии большевиков и ее подразделения – Общесоюзного Главного Политического Управления, а так же их пособников вроде господина Гаммера – квалифицируются по статьям Уголовного уложения Российской Федерации, как грабеж, разбой, хищение народной собственности и личного имущества граждан в размерах, не имеющих прецедента в истории. В связи с этим мною, командиром следственно-розыскной части отдела по борьбе с особо опасными преступлениями Главного управления рабоче-крестьянской милиции города Москвы Городецким, принято к производству настоящее расследование. А поскольку попутно совершается невероятное количество тяжких преступлений, непосредственно связанных с делом об ограблении России бандой ВКП(б) — ОГПУ, работы будет столько… Небо с овчинку покажется.

Тишина длилась и длилась. И когда Гурьеву показалось, что конца ей не будет, Мишима открыл глаза:

— Боги будут свидетелями, — мы уклонялись от схватки, сколько могли. Но вы, вероятно, правы. Теперь война пришла и постучалась в нашу дверь. Сама. В чём карма? Принять бой и погибнуть? Что ж. Мы готовы.

Городецкий заговорил снова:

— Я знаю, что вам обоим, как и мне, далеко не все равно, что делается и что будет. И вы – не одни. Знаете, когда-то я тоже думал, что я – один, и самое лучшее, что я могу сделать – это прислониться спиной к стене и отбиваться до последнего… Но вышло иначе. Мы собрали команду. Настоящую команду, которой я верю больше, чем себе, хотя и небольшую. Пока. И нам нужны еще люди. Каждый, кто понимает, что и как следует делать, дорог нам всем вместе и каждому в отдельности. Только вместе мы – сила. А шипеть из щели и сжимать дулю в кармане – что в этом толку?! Надо драться. Нет выхода, иначе… Весь мир поставят на колени. Нигде не скроешься. Нигде.

— У нас есть условия.

— Согласен.

— Не мешать нашей охоте.

— Я не помешаю. Я прикрою, потому что ваша охота – часть моей, если уж до конца откровенно. Это во-первых. А во-вторых, мы должны скоординировать действия. Вы будете отвечать не за весь фронт, а только за его определенный участок. Это годится?

— Да. Сколько вас?

— Нас. С вами – одиннадцать.

— Двенадцать, — когда Мишима и Городецкий посмотрели на него, Гурьев пояснил: – Полозов. Константин Иванович, минный офицер с «Гремящего». Друг отца. Он приедет послезавтра, из Питера.

— Он…

— Я сам ему объясню.

— Добро, — Городецкий кивнул. — Завтра жду тебя на Петровке, Гур. Познакомлю с ребятами, и вообще… Вас, Николай Петрович, не приглашаю по соображениям секретности. Я к вам с Батей завтра вечерком, к концу рабочего дня загляну, в домоуправление.

— Договорились.

— Да… Вы не удивляйтесь. У нас в отделе у всех прозвища есть. Это очень в работе помогает. Меня зовут Варягом.

— Я – Гур. А Николай Петрович… — Гурьев коротко взглянул на Мишиму, подумал о его любимом оружии. — Учитель. Устроит?

— Устроит. Учитель, — повторил Городецкий, будто пробуя слово на вкус. И улыбнулся.

Бедные, бедные девчонки, подумал Гурьев.

Москва. Май 1928

— Раздвиньте столы, ребята. Надо с Гуром ликбез по самообороне провести… Эй! Ты чего так скалишься?

Гурьев пожал плечами. Товарищи Городецкого сноровисто и быстро разогнали мебель к стенкам, так что в середине комнаты образовался достаточно просторный, метров пять на пять, квадрат. Городецкий скинул пиджак, снял галстук, засучил рукава и поманил Гурьева:

— Выходи, дружок.

Гурьев снял через голову тенниску, аккуратно повесил на спинку стула, сбросил ботинки и стянул носки. Когда он, разогреваясь, напрягал и расслаблял группы мышц, то увидел, как зрители переглянулись. Здесь не было случайных людей, это он уже понял. Ну что ж, тем лучше.

Противником Городецкий был серьёзным, но не очень для Гурьева опасным. Опасным он был для всех остальных, представить это было несложно. Гурьев легко ушёл от одного захвата, от другого, и, чтобы успокоить раздухарившегося противника, толчком обеими ладонями – в грудь и живот – усадил его на пол. В комнате повисла странная тишина. Городецкий очумело потряс головой, не делая попытки подняться:

— Это… что?

— Так, — Гурьев встряхнул кистями рук, разгоняя кровь и восстанавливая энергетический баланс. — Дальше показывать?

— А с двумя? — подал голос сидящий на столе Герасименко.

— Богомол.

— Могу с двумя. Могу со всеми сразу, — Гурьев вздохнул, ощущая нечто, похожее на неловкость. — В таком замкнутом пространстве у толпы нет шансов. Будете только мешать друг другу, ничего больше.

— А против ствола?

— Сколько тебе надо времени, чтобы его достать? — Гурьев протянул Городецкому руку. — Терция, две?

— Терция – это что?

— Четверть секунды.

— Проверим?

— Пожалуйста.

Городецкий вынимал оружие почти целую секунду. Прежде чем он наставил зрачок ствола на Гурьева, револьвер птицей выпорхнул из его руки и грохнулся в угол, — Богомол едва успел убрать бритую и круглую, как шар, башку с траектории.

— Ну, ни хера ж себе, — крякнул кто-то.

— Отставить, — тихо приказал Вавилов. — Это как называется, сынок?

— Кэндо. Искусство боя. Извините. Очень долго рассказывать.

— И давно?

— Всю жизнь.

— Я-а-а-асно…

— А я-то ломал голову, кто это Гирю с его шалманом уработал, — Городецкий рассмеялся. — Ай да Гурьев, ай да сукин сын! Вот вам и висяк, — распечатали!

Нет, всё-таки он опасен, без всякого страха подумал Гурьев. И он мне нравится.

— Варяг?!

— Год назад. Помните? Кто из наших был на месте? Лесной, Драгун?

1 ... 95 96 97 98 99 100 101 102 103 ... 112

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Киммерийская крепость - Вадим Давыдов бесплатно.

Похожие на Киммерийская крепость - Вадим Давыдов книги

Однажды в Октябре - Александр Михайловский - Альтернативная история
Ангел с железными крыльями - Виктор Тюрин - Альтернативная история
Autobahn nach Poznan - Анджей Земянский - Альтернативная история

Оставить комментарий