– Не веришь, – определил я. – Вон даже ты стараешься называть ее пленницей, а не ребенком! Даже душегубы, что за грош убивают прохожего, а в пьяной драке зарежут лучшего друга, не решаются тронуть ребенка, который им не причинил зла. Но я по доброте своей могу сказать, что они сделают.
Она смотрела с вызовом, но страх в глазах разрастался.
– Скажи…
– Они будут ждать долго. Гораздо дольше, чем обещали. Потом будут долго решать, что же делать с ребенком. И в конце концов решат продать ее цыганам или бродячим артистам. Да еще выберут таких, которые выглядят добрее.
Она сказала быстро:
– Это только твои предположения. Но могут и убить.
– Могут, – согласился я, – хотя это маловероятно. Но нам не понадобятся окольные пути. Ты сейчас все расскажешь сама, где ее держат, кто и сколько там людей.
Она расхохоталась мне в лицо:
– Дурак! Разве ты не выведал, что я вовсе не из благородных? Я жила на помойке, питалась дрянью, спала с пьяными моряками, только бы не умереть с голоду! Меня били почти каждый день…
Я жестоко улыбнулся:
– Тебя еще не били.
Она посмотрела на меня расширенными глазами, я едва успел отшатнуться, когда ее рука с длинными ногтями метнулась к моему лицу. Но тут же я ударил, снова ударил, а когда она очутилась на полу, поносил ее, как говорится, на носках, слушая хруст ребер.
Наконец она распласталась, как обессилевшая рыба, я услышал хриплый шепот:
– Меня били и не так… Все равно не узнаешь…
Я взял веревку и крепко связал ей руки и ноги.
– Все узнаю, – пообещал я. – Твой кумир Сатана и нас многому научил. Но мы оказались учениками способнее вас.
Амелия прижимала к груди малышку с такой силой, что едва не задушила, залила слезами, та наконец запищала и начала отбиваться.
Сэр Торкилстон, Выдра и Кукушонок, донельзя гордые, рассказывали, как они расставили городских стражников цепью, дабы никто из сволочей не ушел, а сами ворвались в убежище…
– Крови в подвале, не поверите, было до середины лодыжки, когда уходили, а наша Аделька даже испугаться не успела!
Амелия метнулась к столу и вытащила свернутый в трубочку лист бумаги.
– Вот, – сказала она, – возьмите, сэр Ричард!
– Что это?
– Это на владение всем этим участком и всеми владениями семейства Бриклайтов. Зачем это мне, когда я не могла справиться с одним садом?.. Я всегда мечтала о маленьком тихом домике на краю города. И обязательно подальше от моря.
В глазах ее были страх и надежда. Я медленно кивнул. Это и понятно, не справится, но не мог не отдать ей владения Бриклайтов как хоть какую-то компенсацию за ее боль и унижение. Да и врага лучше всего унизить именно так, отдав его богатства недавней жертве. Однако да, лучше всего купить ей хороший домик с маленьким садом, цветником и клумбами, положить достойное содержание, чтобы дети не бедствовали.
– Я не могу это взять, – ответил я.
Она взмолилась:
– Ваша милость, сэр Ричард! Вы были очень добры ко мне и моим детям. Вас даже ранили по моей вине… А теперь по вашей милости мне такое несметное состояние? Нет, я не могу… Эта бумага заверена нотариусом, что все мои владения принадлежат отныне вам. Мне гораздо спокойнее, когда это будет все вашим… мне достаточно и того, что я под вашей защитой.
Я упрямо качал головой, но трезвая мысль долбила в череп, эта напуганная женщина ну никак не удержит все это, раз уж не могла удержать и обиходить даже свой участок земли. А уж все земли, что нахапал Бриклайт и его сыновья, все дома, лавки, порт… После моего ухода хищники помельче, но числом поболе, набросятся и постараются растащить и то, что у нее было раньше.
– Хорошо, – ответил я тяжело. – Принимаю.
Ее измученное ожиданием и подурневшее заплаканное лицо разом осветилось, словно сквозь тучу проглянуло яркое солнце.
– Благодарю вас, сэр Ричард!
В дверном проеме показался обеспокоенный Торкилстон, чем-то похож на курицу, готовую прикрыть крыльями цыпленка.
Я медленно поднял руку, Амелия поспешно сунула мне в ладонь бумажную трубку. Пальцы ощутили твердую щероховатость сургучных печатей.
Торкилстон проговорил тревожно:
– Наверное, это самое правильное. Слишком велика ноша.
Я сказал ему:
– Отыщи Марселя, старейшину цеха плотников. У него уже готовые чертежи и планы насчет расширения порта. Скажешь, что все в силе, только хозяин поменялся. Городу в самом деле нужен новый порт. Какой из меня бургомистр, если я могу, но не сделаю?
– Отыщу, – ответил он после короткой заминки.
– Второе, – сказал я, – подбери хороший дом с небольшим садом на другом конце города… в таком месте, чтобы моря не видно. Постарайся купить, только купи за деньги, а то уже вижу…
Он просиял, в голосе прозвучало веселье:
– Сделаю, сэр Ричард!.. Глаза бы мои не видели моря!
Я сделал вид, что не заметил, как он проговорился, что уже связал свою судьбу с Амелией, поднялся.
Народ толпится возле ратуши, словно именно там заезжие циркачи дают представление. Городская стража оттесняет самых прытких, что за новостями лезут прямо в здание, двое самых рослых завидели меня поверх голов, бросились навстречу.
Зайчик несет меня шагом, уши торчком, грива развевается даже без ветра, кожа блестит, черная и блестящая, как покрытая эпоксидной смолой. Бобик благовоспитанно идет рядом, смирный такой песик размером с пони, голова чуть ли не с башню танка, пасть распахнул, ему, видите ли, жарко, на солнце горят острые кинжалы зубов, а глотка будто раскаленная печь…
Мы проехали в людском коридоре, Зайчик и Пес остались у входа, меня поспешно встретил у самого входа сияющий Марсель, торопливо кланялся, я похлопал по плечу и прошел за ним в главный зал.
Сорок старейшин походят на разгневанных присяжных, которым нужно решить, к какой казни приговорить, но я не дал поймать себя в сети планов постройки грандиозного порта и расширения города, заговорил первым:
– Приветствую, почтенные! К великой скорби и в глубоком смущении должен сказать, что на рассвете я буду уже на палубе корабля. Это я к тому, что бургомистром никак не могу оставаться. Вы уж проведите достойные выборы и, как мы уже говорили, выработайте механизмы связывания рук слишком энергичному мерзавцу во главе городского совета. Меня, к сожалению, труба зовет…
Они переглянулись, а Пауэр, как самый почтенный и пользующийся авторитетом, выступил вперед, поклонился:
– Сэр Ричард, у нас все-таки остается надежда, что вы останетесь другом нашего города. Вы для него сделали так много! Мы вчерашнюю ночь и сегодня весь день вырабатывали планы, каким городу быть, чуть не передрались… но в одном сошлись все: собственными силами мы бы не справились, увы. Если бы не вы, сэр Ричард… К сожалению, семейство Бриклайтов дало городу не совсем то благополучие, которое мы одобряем. И церковь тут ни при чем, просто наши взгляды совпали…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
