И пришлепнул ладонь к левой стороне груди. Дикая боль пробила его от макушки до пяток. На обычный ожог это было похоже так же, как клятва Немого Огня на простое честное слово.
Винкер устоял с трудом, лишь потому, что ухватился за тяжелый дубовый стол. И то чуть не опрокинул вазочку с вареньем. Между прочим — айвовым…
Зато хозяйка стремительно приходила в себя. Лицо приобрело нормальный оттенок, пальцы разжались. Дыхание выровнялось. Из карих глаз катились крупные слезы, но это была обычная физиологическая реакция на боль, а не душевные терзания.
— Подыши, сестренка, — Марк подмигнул, — и варенья съешь, обязательно. После таких вещей сладкое — первое дело.
Подавая дурной пример, он и сам сгреб со стола креманку с айвовой прелестью и опустошил ее в три взмаха десертной ложки.
— Что это было? — сипло спросила Беата, кое-как усаживаясь на стул. Оберегая остатки легенды о Брате Святом Воине, Марк протянул ей руку, обернув салфеткой.
— Спасибо, — кивнула она. — Так что же это было? Мне показалось — я умираю.
— Не показалось. — Подтянув стул, Винкер опустился напротив, — Скажи, а тебя разве не предупреждали, что некоторых тем в разговорах лучше… э-э-э… не касаться?
— Да, муж сказал мне, чтобы я не смела трепать языком при посторонних, но ведь не при Святых Братьях!
— А муж сказал, что будет, если ты не послушаешь?
— Нет, — Беата помотала головой, — просто предупредил, чтобы не болтала…
— Он колол тебе палец? Брал какие-то клятвы?
— Да нет же! — почти рассердилась Беата, — что ты имеешь в виду?
— Только то, что на тебе заклятие молчания — и завязано оно не на Слове и не на Крови. Скорее всего, на остатках еды или вина. Очень простое: попытаешься сказать лишнее — немедленно умрешь.
— Ты не мог ошибиться? — хмуро спросила Беата, старательно отводя взгляд от располосованной рясы.
— Все ошибаются. Но это единственная из известных мне клятв молчания, которую можно взять без согласия и даже не ставя в известность.
— Я бы и так никому не сказала… А почему сработало на тебя?
— Без понятия, — открестился Марк, — я же не знаю, какие параметры заложили в клятву. Может быть, это был список вполне конкретных людей, с которыми ты могла говорить откровенно. А с остальными — только о погоде и хозяйстве.
— Отличные новости, — язвительно отозвалась Беата. — Прости. Я слышала, что Немой Огонь — это очень больно.
— Скорее, просто неприятно, — кривая улыбка тронула самый краешек губ, — Болевые ощущения преувеличивают.
— Я убью это сволочь, — сообщила Беата и придвинула к себе вторую вазочку с вареньем.
— Только не попадись.
Женщина чуть снова не закашлялась.
— Святые Древние! Ты спас меня, чтобы тут же угробить? Тебе никто не говорил, что давать такие хорошие советы, когда человек ест — опасно.
— Ну, я же рядом…
— Убью двоих, — решила Беата, задумчиво глядя в пространство и выскребая варенье с донышка, — Вторым — того жреца, который принял у тебя обет. Больше одного раза все равно не повесят.
— А его-то за что? — изумился Марк.
— А за общую несправедливость жизни. Такие слизняки и утырки, как мой благоверный, женятся и размножаются, а по-настоящему отличные мужики идут в жрецы.
— Тут ничем помочь не могу, зло уже свершилось, — Марк развел руками. — Тебе лучше?
Глава 34 ЗОЛОТАЯ БЛЕСНА
Марк сцепил руки замком. Алета приподняла пальцами грубую рясу, словно это был тонкий айшерский шелк, и, почти не коснувшись его рук, уверенно взлетела в седло спокойной гнедой лошадки.
Рядом стоял еще один, по виду, такой же флегматичный зверь более темного окраса с белой полосой на лбу и неожиданно шкодными глазами. За воротами в сонной тишине дремал типичный провинциальный городок, каких на просторах империи — сотни, а то и больше.
Хозяйка стояла на крыльце, молчаливая и нехорошо задумчивая. Марк подошел к ней.
— Будь осторожна, госпожа моя. Старший жрец может разрешить от клятвы, если доказать, что она взята против воли и угрожает жизни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Тогда жреца придется посвятить в суть клятвы. А, узнав, что речь идет о благе Храма, брат, скорее, наложит поверх этой — еще одну, уже неразрешимую.
Спорить Марк не стал. Беата была права.
— Значит, нужно найти хорошего мага. А лучше — жрицу Змея. Девчонки такие заклятья на раз щелкают, два — уже делать нечего.
— То, что ты говоришь, брат, очень похоже на ересь, — буркнула Беата, глядя в сторону.
— Только на первый взгляд. А если посмотреть глубже, это вполне рабочий план спасения твоей жизни. Ты же понимаешь, что не сможешь круглосуточно следить за каждым словом и, рано или поздно, снова ошибешься. А мага, способного запечатать уста, рядом не окажется.
— Да и ни один нормальный человек не пойдет на такой риск, — угрюмо кивнула хозяйка, — я до сих пор не понимаю, зачем ты…
— Ну, где я — и где норма, — рассмеялся Марк. — Подумай о жрице, Беата. Просто — подумай. А мужу можно и не говорить о том, что клятва снята. Представляешь, какой радостный сюрприз его ждет? — последние слова заезжего жреца попахивали откровенной подначкой.
Беата не выдержала и улыбнулась. А потом рассмеялась.
Марк сел в седло и тихонько стукнул пятками в бока, давая команду трогаться. У самых ворот он обернулся, махнул рукой и получил ответный взмах.
Все это время Алета старательно делала вид, что она ничего не видит, не слышит, не понимает и, вообще, ее это не касается. Но хватило ее ненадолго. Едва кони миновали ворота особняка и копыта застучали по булыжной мостовой переулка, графиня повернулась и желчно заметила.
— Такое теплое прощание. Могу я поинтересоваться… с чего бы вдруг?
— Поинтересоваться можешь, — ровно отозвался Марк, — но ответа, извини, не будет. Я не могу рассказать.
— Это как-то связано с новеньким швом на твоей рясе? Кривоват, кстати.
— Алета, угомонись. Если не хочешь продолжить путешествие в обществе хорошо прожаренного куска мяса. Я под заклятьем Немого огня.
Девушка вздрогнула, испуганно посмотрела на Марка и замолчала, глядя прямо перед собой. Кажется — надолго.
А Винкер благословил магов-теоретиков за то, что до сих пор не изобрели заклятье, запечатывающее мысли. Для этого все еще нужен был хороший, высокоуровневый маг-менталист.
Пусть он, под угрозой мгновенной и мучительной смерти, не мог никому рассказать о тайне хозяйки особняка, но думать о ней он мог спокойно. Внутри своей собственной головы Марк был по-прежнему абсолютно свободен.
Заклятье сработало на связку: Эдер — Право Крови. Любое другое допущение будет притянутым за уши…
Правом Крови в империи назывался свод законов, регламентирующих наследственные права и дворянские привилегии. То есть, этот неведомый Эдер, как минимум, аристократ и как-то связан Храмом. Две точки есть, но для триангуляции нужна еще одна.
Он так глубоко ушел в свои мысли, что не сразу услышал негромкий, но настойчивый голос своей спутницы:
— Марк, ты еще со мной?
— Извини, Алета, задумался. Что-то случилось?
— Заклятие Немого Огня можно наложить только с добровольного согласия, ведь так?
— Верно, — мирно кивнул он.
— Тогда… зачем?!!
— Эта информация тоже подходит под клятву. Попробовать разгласить могу — но с теми же последствиями.
Гнев сделал девушку еще красивее: яркий румянец на скулах, искры в зеленых глазах… Марк невольно залюбовался своей спутницей. Алету не портили ни убогая ряса, ни поджатые губы. Интересно, быть настолько красивой, это, вообще, законно?
— Просто спроси о том, что ты на самом деле хочешь знать, — посоветовал он, — есть большая вероятность, что я смогу ответить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Алета боролась с собой меньше мгновения и выпалила:
— Она тебе понравилась? Между вами что-то было?
— Да — на оба вопроса. — Оценив ее ошеломленный, не верящий взгляд, Марк качнул головой. — Ты совсем не умеешь задавать вопросы, Алета. Даешь своему противнику слишком много пространства для маневра и совершенно не думаешь о защите.
