Что бы ни огорчило птичку, она справилась с минутной слабостью и взяла себя в руки, но румянец сошел с ее лица, а движения по-прежнему неуверенны. Едва ли я видел ее такой — дезориентированной и напуганной, а потому говорю, желая убедиться, что все хорошо и ненавязчиво напомнить о том, что я рядом:
— Не пугай меня, Воробышек. Хочешь чего-нибудь выпить? Ты побледнела, и мне это не нравится.
Мои слова удивляют птичку, — да, я сегодня действительно не похож на себя, привычная ледяная маска трещит по швам, осыпаясь с лица колким крошевом, — но она соглашается и даже отвечает шуткой на попытки расшевелить ее. Покорно льнет к моему боку, пока я провожаю ее к столу, и обещает приватный танец на день рождения. Хорошо бы. Кто-кто, а я, зная, на что способна светловолосая девчонка рядом со мной, точно не откажусь спросить с нее.
Ирка смотрит волчицей, но птичке, похоже, все равно, и я успокаиваюсь: значит, и мне все равно тоже. Игнорирую любопытные взгляды до тех пор, пока Большой Босс, возвысившись над столом, не просит у всех тишины, дабы привлечь к его словам пару минут всеобщего внимания.
— Друзья! — обводит хозяйским взглядом зал, опуская ладони на стол. — Должен ли я еще раз повторить, как рад видеть вас у себя в эту новогоднюю ночь? Правильно, — улыбается гостям сытой улыбкой опытного хищника, так редко проступающей на его лице, — думаю, это лишнее. Каждый из вас знает, что это так. Я не терплю в своем доме случайных людей, а для своих друзей готов сделать многое, если не все. За редким исключением, конечно. Со многими из вас меня связывает дружба и многолетние партнерские отношения. Многим я доверяю как самому себе и даже больше, а доверие нынче стоит недешево.
— Ох, лукавите, Роман Сергеевич. Ваше доверие для нас бесценно!
— Спасибо, дорогой Александр Степаныч, я учту твою шкалу ценностей, но сейчас хотел сказать немного о другом. О том, что волнует меня в данный момент куда больше как отца, нежели просто хозяина праздника, — оскаливает зубы Босс. — Возможно, не очень хорошего отца, но искренне любящего своих сыновей. Старшего — Якова, — думаю, вам представлять не надо, а вот младшего — Илью — прошу любить и жаловать. Отныне и впредь он — неотъемлемая часть моей жизни.
Чертов Градов! Что ты задумал?
— Уважая дорогих гостей, в эту праздничную ночь Нового года не могу не поделиться радостью, что целый вечер греет мне сердце и в скором времени коснется нашей семьи. Новостью, о которой сегодня узнал, благодаря знакомству с замечательной девушкой Евгенией — невестой моего сына Ильи. Да-да! Вы не ослышались! Мои дорогие дети решили сочетаться браком, что стало для меня поистине настоящим сюрпризом! Пользуясь случаем, прошу всех присутствующих поднять бокалы за их будущее счастье и пожелать молодым удачи на светлом жизненном пути! За будущих молодоженов!
Что? Какого хрена?! Я так и застываю в полуобороте к птичке, тяжело глядя на раздухарившегося не в меру Босса, залпом опрокидывающего в себя бокал. Черт возьми, что он несет?!
На девчонке нет лица. Она дрожащей рукой отставляет вино и медленно поворачивается к Градову.
— Вы все не так поняли, — растерянно лепечет, роняя ладони на колени, сжимая тонкими пальцами край платья, но за общим весельем птичку совсем не слышно.
Черт! Повторите на бис! Я что, сплю?!
* * *
Боже, он меня убьет! Точно! Я и так Люкову доставила сегодня столько хлопот, а тут еще и это. Ну зачем? Зачем Роман Сергеевич вспомнил о случайных словах, брошенных Михаилу, именно сейчас? Когда рядом столько чужих людей и… Ирина? Ведь вечер почти закончился.
А вдруг Илье не все равно?
Господи, я сейчас провалюсь сквозь землю!
Сама виновата, сама!
— Яков! Босс это что сейчас, серьезно сказал?! — словно подтверждая мои опасения, Ирина вскрикивает и впивается ногтями в локоть жениха. — Ответь, черт возьми, Яшка! Серьезно?!
Я не смею поднять на Люкова глаза. Чувствую на себе его колючий пристальный взгляд, а что сказать — не знаю. Должно быть, мой вид сейчас жалок, как никогда.
— Илья, п-прости. Это какое-то жуткое недоразумение, — неуверенно бормочу, отводя с пунцовой щеки упавшую на нее непослушную прядь волос. — Твой отец он… Я не хотела… Это совсем не то, что ты думаешь. Что все они думают. Совсем не то!
— Хорошо, Воробышек.
— Пожалуйста, я должна тебе объяснить. Должна сказать. То есть, рассказать…
Что? О Господи! Что я ему должна рассказать? Про себя и Игоря?! Про то, как не вовремя случился его брат на моем пути?! О приступе паники, охватившей меня при виде Михаила?!
Нет, только не это.
— Молчи. Я все понял.
— Но, как же… Ты…
— Потом.
Его голос такой бесцветный и равнодушный, словно все крики и смех вокруг нас не про него. Такой спокойный, что я вдруг неожиданно сержусь, услышав в стороне громкое и задорно-пьяное «го-орько!»:
— Ничего ты не понял, Люков! Ничего! — вскидываю глаза и замечаю, как парень медленно отнимает от губ пустую рюмку, жестко отирая рот.
— Предлагаешь все выяснить сейчас? — тихо замечает, наклонив ко мне лицо. — А, Воробышек? При всех? Народ просит.
— Н-нет, — натыкаюсь на блестящую глубину темного взгляда, полоснувшую меня. То ли ненавистью, а то ли…
Нет, не может быть. Так смотрел Игорь почти всегда, когда касался меня, но Илья…
Он не такой, я это чувствую.
— Илья, п-пожалуйста…
— Тогда помолчи.
— Свадьба? — подает голос Яков, избавившись от рук подруги. — Неожиданно, брат, — смотрит насмешливо, отстраняясь от спинки стула, — кто бы мог подумать… Впрочем, поздравляю. Хороший выбор. Черт, даже завидно, что не мой! Лакомая девочка и такая…
— Заткнись! — тихо отрезает Люков так холодно, что Яшка невольно вздрагивает, с трудом удержав улыбку на лице.
— Уже, брат. Только спрошу: шафер не нужен? Или шафериня? А что, Ирка, пойдешь в почетные свидетели к своему бывшему? Обрыдаешься от зависти и помрешь молодой. Я по тебе тосковать буду.
Не знаю, что Люков делает под столом, но Яшка вдруг болезненно кривится и матерится. Сцеживает со злых губ едва слышно:
— Сука ты, Илюха! Больно! Прекрати.
— Кажется, я просил…
— Ладно, — неловко смеется Яков, в примирительном жесте поднимая к плечам руки, — неудачная вышла шутка, извини, брат. А в шаферы пойду, если позовешь. Я серьезно.
— Не позову, — сухо бросает Люков и вдруг требовательно протягивает к парню ладонь: — Телефон, свой. И посуетись, наследник, не люблю ждать. Вчера, по дороге сюда, ты задолжал моей… — он на миг жестко закусывает губы и я уже почти готова услышать от него едкое «невесте», еще больше вжимаюсь в стул от новой порции стыда, что вот-вот ударит в уши, но парень щадит меня, сухо добавляя: — девушке. Пора платить по счетам.
