Как и почему они сдружились, я не знаю. Никаких объяснений этому мы не нашли, да и что тут можно найти. Насколько я могу судить, влияния на Кливленда он в то время не имел никакого. Но Кармоди — а в действительности Пикеринг, как нам теперь известно, — всячески подогревал эту дружбу, и в девяностые годы, в период второго президентства Кливленда, она достигла своей наивысшей точки. Из документов, найденных нами в архивах, явствует, что Кливленд иногда прислушивался к мнению Кармоди — естественно, что он повсюду значится как Кармоди, так что и мы, будем называть его этим именем. Влияние его никогда не было значительным и не выходило за рамки второстепенных вопросов, за исключением одного-единственного случая, зато в отношении этого случая не остается даже тени сомнения.
Когда Кливленд во второй раз вступил на пост президента, назревал конфликт с Испанией из-за Кубы, и некоторые влиятельные газеты, как могли, раздували пожар. Кливленд хотел избежать войны, и ему предложили неплохой способ разрешения конфликта без войны, а именно откупить Кубу у Испании. Все это хорошо известно и недвусмысленно подтверждается документами; об этом говорится в любом подробном исследовании, посвященном второму сроку правления Кливленда. Прецеденты такого рода тоже известны: покупка Луизианы у Франции и Аляски у России. Более того, Испания с радостью ухватилась бы за возможность избежать войны — ведь шансов выиграть войну у нее не было. Вот тут-то я и нашел место Пикеринга — Кармоди в истории: это он уговорил Кливленда отвергнуть первоначальный план. Уж не знаю, что точно он сказал президенту: обнаруженные сведения скупы и отрывочны. Но вместе с тем они, несомненно, точны.
Вот, собственно, и все. Единственный раз он сыграл какую-то роль в истории — и то чисто негативную, достойную лишь подстрочного примечания роль, которой он нынче вряд ли стал бы хвалиться. По окончании второго президентского срока Кливленда Кармоди совершенно исчез с горизонта, и проследить его дальнейшую судьбу мне не удалось.
Мессинджер замолчал, а я сидел, обдумывая услышанное; спору нет, мне это было небезынтересно.
— Ну что ж, — сказал я наконец, — я рад, что внес свой вклад, выяснив, что Кармоди — в действительности Пикеринг, хотя, по-моему, сегодня это не играет никакой роли. Лично мне даже импонирует мысль о том, что старина Джейк Пикеринг запросто хаживал в Белый дом и давал советы президенту Кливленду…
— Мы очень довольны вами, Сай, — прервал меня Эстергази. Честно говоря, мы втайне надеялись на что-нибудь подобное, и вот — пожалуйста. Вклад ваш гораздо значительнее, чем вы себе представляете. Хотите продолжить, Рюб?
Теперь настала очередь Рюба повернуться ко мне; чтобы удобнее было смотреть на меня, он перекинул ногу через подлокотник, а главное — улыбнулся той самой, замечательной своей улыбкой, которая заставляла гордиться тем, что он твой товарищ, и заранее поддерживать все, что бы он ни предпринял.
— Сай, — заявил он, — ты парень смышленый. Ты понимаешь, что от нашего проекта ждут практических результатов. Прекрасное дело — способствовать расширению академических знаний, но одного этого мало. Нельзя тратить миллионы, отрывать от работы ценных людей лишь для того, чтобы написать примечание к учебнику истории о человеке, про которого никто все равно не слышал. Твой успех поразителен — нет таких слов, чтобы дать всему заслуженную оценку, — и он сделал возможным переход нашей деятельности в новую стадию. Действовать на этой новой стадии надлежит так же осторожно и осмотрительно, как и раньше. Но потенциальная выгода столь велика…
— Неизмерима, — вставил Эстергази.
Рюб кивнул, соглашаясь:
— Вот именно, неизмерима для Соединенных Штатов. Вопрос был всесторонне рассмотрен советом, и наше единогласное решение одобрено в Вашингтоне в самых высоких инстанциях. Сегодня утром мы без малого час беседовали с Вашингтоном по прямому проводу…
Эстергази сидел, облокотясь на стол и сомкнув пальцы рук в самой, казалось бы, непринужденной манере. Но тут он наклонился ко мне, и я заметил невероятную вещь: руки его были сжаты так крепко, что кончики пальцев побелели. Он не смог удержаться и снова перебил Рюба:
— Мы хотим, Сай, чтобы вы отправились в прошлое еще раз. Вслед за тем, если вы не передумаете, ваше заявление об уходе будет удовлетворено с присовокуплением самой искренней благодарности от правительства — я уполномочен обещать вам это. Настанет день — думаю, не при нашей жизни, но рано или поздно наша деятельность перестанет быть государственной тайной, — и тогда вы займете подобающее место в американской истории. Ваши, Сай, открытия сделали возможным следующий шаг, и теперь мы хотим, чтобы вы использовали их на благо своей страны. Вы должны отправиться в прошлое снова и с одной-единственной целью: разоблачить самозванного Кармоди. Вы сделаете его секрет достоянием гласности, заявите во всеуслышание, что он лишь мелкий клерк по фамилии Пикеринг, что он несет ответственность за гибель настоящего Кармоди и за пожар в здании «Всего мира». Весомых доказательств у вас, конечно, не будет. Его не посадят, не отдадут под суд, ему даже не предъявят никакого обвинения. Но он будет дискредитирован. Как он того и заслуживает. Вы сумеете выполнить это задание, Сай?..
Я прямо-таки обалдел, он совершенно сбил меня с толку.
— Но… зачем? Чего ради?..
Эстергази ухмыльнулся, предвкушая удовольствие объяснить мне все до конца.
— Неужели не понимаете? Это же и есть следующий логический шаг — небольшой, тщательно контролируемый эксперимент… с незначительным изменением хода прошлых событий. До сих пор мы, насколько могли, избегали вмешиваться в историю — и правильно делали. Теперь мы знаем по опыту, что вероятность случайного изменения хода событий крайне мала и ею, можно просто пренебречь. Даже если такое изменение происходит, оно оказывается несущественным. Теперь настала пора для следующего осторожного шага, для небольшого, тщательно продуманного воздействия на события прошлого… на благо настоящего, на благо нашей страны. Подумайте сами! Мы можем не дать Кармоди — или Пикерингу, как мы установили теперь, — возможности стать советником, хотя бы и третьестепенным советником, президента Кливленда. И у нас есть основания полагать, что это приведет к изменению хода истории. Если бы в девяностых годах прошлого века Куба оказалась владением Соединенных Штатов… — Он усмехнулся. — Думаю, нет нужды распространяться о том, какую мы извлекли бы пользу. Имя Фиделя Кастро осталось бы навсегда никому не известным. Таков следующий шаг, Сай, и, если он удастся, наша страна не только получит прямую выгоду, но и откроет себе путь к достижению еще более величественных целей. Бог мой!.. — Голос его понизился до трепетного шепота. — Исправить ошибки прошлого, имевшие неблагоприятные последствия для настоящего, — да перед нами открываются поистине безбрежные возможности!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
