— Мил-человек, как на Максимовичи выйти, не подскажешь ли? Родня у меня там живет.
— Подскажу. — Дезертир аккуратно поставил корзину, вышел из-за дерева и распахнул плащ. — Стой там.
Излом запнулся, увидев направленные на него стволы.
— Ты что, мил-человек? Не бери грех на душу, не на грибы же позарился? Пойду своей дорогой, коли что — не видел я тебя…
— Стой там, — мрачно повторил Дезертир в сутулую спину. — Тогда не убью.
— Да что ж я тебе сделал-то?
Тварь обернулась, и вопреки сказанному, на лице ее не было недоумения. Распознал излом старого знакомого, хоть и не виделись никогда.
— Не сделал, но собирался. Скольких уже порешил-то в этих лесах?
— А ты?
Дезертир будто налетел с размаху на стену, ошеломленно замолчал. Перед глазами пронеслись лица. Трое. Они сами были виноваты, не считая разве что того, первого, которого он остановил ради сапог.
— Так-то! — сказал излом, почувствовав свою победу. — Это там мы по разные стороны, а тут обоим несладко. Я же тебя насквозь вижу, не только рукой меня Зона наградила… Накорми меня, человек. Ведь есть у тебя в рюкзаке мясо.
— Есть, — кивнул Дезертир. — Может быть, и накормлю. Как ты сюда попал?
Излом, рассказывая, собрал хвороста, развел костер. Они разделили пищу, сидя у огня, и, хотя Дезертир почти не вслушивался в жалобное дребезжание мутанта, перед глазами у него будто прокручивался страшный фильм. Все случилось очень просто, иначе и быть не могло: во время одного из выбросов Зона заставила излома пойти на бруствер. Прорыв удался, но часом позже всех тварей искрошила артиллерия. Обожженный, истерзанный, излом остался лежать среди кусков тел до ночи, медленно регенерируя. По его словам, это неизвестная людям мука, недоступная их органам чувств.
— К рассвету я еще не мог встать и пополз. Вот — приполз… — Излом коротко рассмеялся. — Конечно, жить мне тут несложно. Главное — вовремя уходить. Тоже просто, что взять со старика? Ну, а если захотят взять, то я почую и уж тогда возьму кого-нибудь сам… В Зоне Человечинки не часто попробуешь, а тут другое дело.
— Почему же так близко к периметру шатаешься? Мог бы убраться подальше, безопаснее.
— Чем же безопаснее? — Излом перемалывал пищу с костями, зубы у него были замечательно здоровые.
— Никто не знает о Зоне.
— Здесь тоже никто не знает. Слухов много, сам порой люблю детишек попугать. Но слухи еще никого не выручили, верно? — Мутант захихикал. — Кроме того, Зона пока рядом, силы дает. И тебе ведь тоже, а?
— Может быть.
Дезертир дожевал хлеб, отряхнул ладони и взял с земли пистолеты. Излом прыгнул через огонь, вытягивая свою уродливую конечность, но пули остановили его.
Убийца сидел рядом, пока от костра не потянуло жареным, тогда он поднялся, уже зная, что должен делать. Он пошел к Зоне, даже не пытаясь сориентироваться — внутренний компас уверенно показывал направление.
И мир наконец-то изменился, отозвался, будто увидел и узнал его. Холодной ночью Дезертир смог развести наконец огонь. Лежа спиной к пламени, он вспомнил все. Вспомнил, как звала его Зона, как заманила и сберегла в первые, самые опасные часы. Вспомнил, как предупреждала об опасностях и подсказывала верный путь среди тысяч ловушек. Как воспитывала, вскармливала нового питомца.
«Но зачем?» — спрашивал Дезертир.
Тщетно. Зона молчала, и от ее молчания становилось не по себе. Будто тот, кто создал тебя, вдруг отвернулся, чем-то крайне недовольный.
«Она выпустила меня, выпустила! Все сделала, чтобы я сумел выйти. Воспитала и отпустила в мир… Так не бывает! — Дезертир кусал кулаки, удивляясь, что раньше не понял этого. — Я боялся Зоны, а она этого и хотела. Ей достаточно людей внутри, теперь понадобился кто-то снаружи. Все это время Зона жила внутри меня, я таскал се по лесам, служил ей. Может быть, она видела Большую землю моими глазами? Но тогда что такое — Зона? Почему я так избегал каждой возможности узнать хоть что-то о ее сути?»
Нелегко вдруг понять, что ты — лишь марионетка. Тянутся из темноты ослабшие нити. Кто дергал за них, зачем? Хочется оборвать их раз и навсегда, но нити слишком прочны. Тогда — запасной выход.
Дезертир вложил в рот ствол, почувствовал на языке холод металла. Рука сразу онемела, пальцы отказались слушаться. Да он и не приказывал им ничего, просто лежал и чувствовал вкус смерти, смаковал его. Выходило, что вкус какой-то дрянной. Крысиное мясо куда приятнее.
«Нефедовы, квартира пятьдесят девятая, четвертый этаж, третий подъезд, вход со двора, — вспомнил Никита. — Вот как просто.»
Он с отвращением вытащил изо рта ствол «браунинга», вообще отложил в сторону пистолет и полез в рюкзак. Все было здесь: мятый конверт, бумага, авторучка. Быстро вписал адрес — на всякий случай соседский — и принялся за письмо, сразу начав мелко, чтобы все влезло. Выходили какие-то каракули, но Никита знал: дома разберут.
Он писал, не задумываясь. Ничего про мутантов и аномалии, да и про службу — ничего. Все это неважно. Он больше не в армии, но не может вернуться, потому что нашел свою судьбу. Когда-нибудь обязательно получится встретиться, а пока — не надо за него переживать. Все образуется, ваш Никита. Пересказать коротко, а вышло длинно, потому что писал Дезертир от души. Этот мир — не таков, как кажется из далекого городка, и если это узнать, то не успокоишься уже, пока не поймешь, где проходит трещина.
— Точка, — вслух сказал он и заклеил конверт. — Я, наверное, свинья. Только иначе уже не получится.
Особой близости к людям, проживавшим в далекой пятьдесят девятой квартире, Дезертир не испытывал. Они были родителями Никиты, а этому парню, давно не существовавшему, он просто был кое-чем обязан, только и всего. На самом деле письмо было адресовано ему самому, и каждую строчку Дезертир запомнил накрепко.
— Вот она, вся правда… — бормотал он, помахивая конвертом и шагая по дороге к неизвестному населенному пункту. — Ничего не поделаешь, я действительно человек Зоны. И оценить ее влияние на самого себя не могу. Обратиться за помощью к специалистам — обречь себя на гибель, да и нет повода думать, что эти спецы сами не вовлечены в бизнес. Остается только жить таким, каков я есть, и там, где я могу жить, вот и все.
Дезертир отыскал почтовый ящик неподалеку от магазина и, пересчитав наличность, решил зайти. В торговом зале перешептывались о чем-то бабы, по виду совсем деревенские. На вошедшего они покосились очень подозрительно, тут же забыли о ценах.
— Муки пять килограммов, — попросил Дезертир. — На остальное шоколадок, сколько выйдет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
