положения, он принял его и покинул Локи. Но что-то в его душе обуглилось и искалечилось, и он твёрдо верил, что удача ему изменит в диких местах. И опять судьба поступила иначе. Он стал хорошим охотником. Очень хорошим. Неоднократно он гонялся за бурями, к которым никто другой не осмеливался приближаться. В шестнадцать лет он с головой окунулся в огненный смерч, в то время как мужчины вдвое старше его бросились врассыпную во все стороны. В восемнадцать он сбежал, желая самостоятельно противостоять циклону, невзирая на запрет Дьюка всей команде отправляться навстречу с циклоном.
Он выжил в огне, в разгуле волн и в ветрах.
И он выживал снова, и снова, и снова.
Но после каждого тонкого прикосновения смерти, он чувствовал себя чуть менее живым. Каждая стычка с опустошением соскабливала чуть больше его души.
До этого поцелуя. В тот момент она вдохнула надежду сквозь его губы, наполнила его лёгкие радостью и посеяла мечты под его кожу. Роар заставила его пожелать большего, нежели выживание. С каждым нежным ласкающим касанием её губ его рта, она разрушала основу его мира и выстраивала новую.
Неуверенные руки поползли вверх по его рукам, скользя по локтям и обвиваясь вокруг плеч. Роар извернулась, неторопливо пытаясь прижаться к нему и всхлипнув ему в рот, когда не могла полностью повернуться. Он взял её за бёдра и, откинувшись назад, потянул, пока её маленькое тело не легло на него сверху. Ему пришлось убрать всё своё оружие и магию, когда он посетил ведьму, так что теперь он чувствовал полностью прижатое тело Роар на своём теле, и ничто не мешало ему.
Лёгкие прикосновения её губ сводили с ума так же, как и вызывали эйфорию. Он хотел её с таким отчаянием, какого никогда не испытывал. Он попытался взять себя в руки, позволить ей управлять ситуацией. Он сосредоточился на знакомстве со всеми частями её тела, до которых мог дотянуться. Он провел руками вверх по её бедрам, изучая мягкость её талии и округлость позвоночника. Он провёл пальцами по дорожкам между её рёбрами, протискиваясь под свою тяжёлую кожаную куртку, чтобы коснуться двух крыльев её лопаток. Он думал, что может касаться её годами и никогда не узнает так хорошо, как ему хотелось бы.
Когда он провёл руками по её бокам, приблизившись к изгибу её груди, она резко вдохнула у его губ. Он остановился, не уверенный, перешёл ли он черту. Он ждал, что она скажет что-нибудь, но она всё ещё находилась над ним, крепко зажмурив глаза и приоткрыв рот. Затем, очень медленно, она выгнулась дугой, повернувшись так, что его правое запястье коснулось её груди, а ладонь продолжила скользить по её изгибам. Он воспринял это как разрешение, изучая её тело и там, и когда она выдохнула со стоном, он проиграл битву со своим отчаянием.
Он перекатился, вдавливая её в мягкую почву, и прижался губами к её губам. Её ответ был столь же лихорадочным и неистовым. Она пальцами потянула его за волосы, а коленями обхватила его бёдра, ещё сильнее прижимая к себе. Она снова выгнулась в его руках, и он углубил поцелуй, проникнув языком в её рот, давая ей контакт, которого она жаждала. Контакт, которого они оба хотели. Другой рукой он скользнул вниз к одному из бёдер, обхвативших его бедра, и когда он коснулся её обнаженной кожи, она зубами поймала его нижнюю губу.
Локи застонал, погружая руку под тунику, которая была на Роар — его тунику, — пока идеальный изгиб её попки не заполнил его руку. Она приникла к нему, прижимаясь бёдрами так, что он прервал их поцелуй и опустил голову к её горлу, переводя дыхание. Её руки оставили его голову, и пробежались по спине, а затем снова вверх, и Локи накрыл пульсирующую местечко на шее своим ртом, чувствуя дикое, быстрое напоминание о её жизненной силе на своих губах, зубах и языке.
Роар застонала, и этот звук проник под его кожу, сжигая его желанием. Их бёдра начали покачиваться, сначала медленно и незаметно. Но когда он покрыл её шею поцелуями и дразнящими покусываниями, Роар начала оттягивать его бёдра вниз своими ногами, одновременно приподнимая свои бедра навстречу к нему. Это была пытка и блаженство одновременно.
Из-под тонкой ткани туники с возрастающей интенсивностью мерцал сине-белый свет. Локи отстранился, наблюдая за этим пульсирующим светом с удивлением и трепетом. Он скользнул рукой вверх от груди Роар к аккуратному ряду пуговиц на верхней части туники. Дав ей достаточно времени, чтобы возразить, он неторопливо расстегивал пуговицы, пока верхняя часть туники не стала достаточно свободной, чтобы он мог ослабить её, открывая свет, расходящийся по её груди. Свет потянулся к ключице, потом к грудине и по склону левой груди. Темп вспышек увеличивался, Пока Локи смотрел на Роар, и он не мог не опустить свой рот, чтобы испытать чудо с большим количеством чувств, чем просто созерцание. Он закрыл глаза, и биение её сердца осветило черноту за его веками.
Снова и снова он следовал губами за разными вспышками света, пытаясь не отставать. Иногда это действие заставляло её смеяться, вздрагивая, как будто быстрое скольжение его губ щекотало. Иногда она хватала его за плечи и задерживала дыхание, особенно когда он пересекал возвышенность её груди и ложбинку посередине. Он забывал о гонках за светом в этих местах и не торопился, позволяя свету приходить к нему снова и снова. Вскоре Роар оторвала его голову от своей груди, и он поднял её с рычанием, которое она успокоила самым нежным, самым сладким поцелуем, который он когда-либо получал. Прижавшись к его губам, Роар прошептала:
— Я никогда… Ты… ты первый.
Он ослабил хватку на её теле и постарался не делать поспешных выводов. Немного приподнявшись, он опёрся на локти и спросил:
— Первый в чём, принцесса?
Её глаза были широко раскрыты, почти обеспокоены, когда она ответила:
— Первый во всём?
Он вспомнил, как впервые поцеловал её — крепко, сердито и требовательно. Он почувствовал внезапное желание поклониться её губам, поклониться ей всей, чтобы загладить свои ошибки.
Он накрыл её щёку ладонью и провёл большим пальцем вниз к её губам, по покрасневшему изгибу нижней губы. Он испытывал слишком большое удовлетворение от того, что эти губы никогда не знали никого другого, кроме него.
Он наклонился и прикусил её распухшую нижнюю губу.
— Я первый прикоснулся к этому рту? Попробовал его на вкус?
Она ногтями впилась в его плечи, её голубые глаза вспыхнули жаром.
