Лили кивнула. Конечно, она надеялась на нечто большее, но, по крайней мере, ей дали шанс.
– Хорошо, – сказала она. – Спасибо.
Он улыбнулся и предложил ей сигарету.
* * *
Следующие две недели все в жизни Лили вращалось вокруг новой статьи. Целыми днями она думала о том, что могло бы показаться Фридриху убедительным. Наконец, у нее появилась идея: отправиться в Санкт-Паули и взять интервью у торговки по прозвищу Йетта-Лимонщица. Она рассудила, что быстрее привлечет внимание публики, если будет писать о гамбургских оригиналах, о ком-то, кого в городе знали. А крохотную торговку, ростом едва достававшую Лили до пояса, с ее корзинкой, шалью и запоминающимися кричалками знал в Гамбурге чуть ли не каждый. Даже детям доводилось хоть раз слышать ее пронзительное: «Лимоны, лимоны, свежие лимоны!». Запоминающимся был и синий фартук поверх коротковатой по меркам эпохи юбки.
Разговор с женщиной выбил Лили из колеи. Мало того, что ее крошечное тельце явно было не в порядке. Йетта даже не могла следить за разговором. «Да она сумасшедшая!» – сперва подумала Лили, но потом осознала, что это всего лишь природная простоватость, усиленная действием алкоголя.
– Днем она торгует на улицах, а вечером обходит кабаки Репербана, – объяснил ей Йо, когда она рассказала ему вечером о своей необычной встрече. – Местные завсегдатаи развлекаются тем, что покупают ей выпивку, а затем заставляют распевать грязные куплеты.
– Но это чудовищно! – ужаснулась Лили.
Йо покачал головой.
– Она и сама рада.
Лили была убеждена, что это не так, но что было делать? Она написала статью о безрадостной жизни женщины, которая выросла в сердце трущоб и с тринадцати лет торговала на улицах, чтобы прокормить свою семью.
– Я уверена, что она такая маленькая и вся сгорбленная, потому что никогда не ела вдоволь! – сказала она Йо, водя карандашом по листу бумаги, но тот только рассмеялся.
– Будь это правдой, половина жителей Гамбурга были бы карликами. – Волнение Лили казалось ему необоснованным. – У Йетты есть работа, так? Ей, считай, повезло. Здесь немногие могут этим похвастаться.
Когда она принесла Фридриху новую статью, он только покачал головой.
– Здесь слишком много суждений, основанных на чувстве. Журналистика должна держаться фактов, – объяснил он, пододвигая к ней бумагу. – Статья интересная, но тон выбран неверно. Никто не поверит, что это написано мужчиной.
Лили послушно переписала статью. Но Фридрих опять отклонил ее. А потом снова. И еще раз. И лишь во время шестого ее визита он, наконец, кивнул, хотя и не слишком уверенно.
– Оставьте ее здесь, я посмотрю, что можно сделать. Увы, обещать ничего не могу.
Под моросящим дождем Лили грустно шла домой. Что и говорить, карьеру журналиста она представляла себе как-то иначе.
– Он не хочет ее печатать, – сказала она Йо, вернувшись домой.
В тот день ему предстояла ночная смена. Пора было собираться, но он с нетерпением ждал ее возвращения. Усталая, она скинула на пол перепачканные туфли и положила ноги ему на колени.
– Пальцы как лед! Что, опять развернул? Мог бы уже попросить тебя заняться чем-нибудь другим.
– Погода сегодня убийственная. Нет, в этот раз он оставил статью у себя. Но попросил пока ни на что не надеяться.
– Уже что-то, – пробормотал Йо, растирая ее озябшие пальцы.
Лили на мгновение закрыла глаза. У нее есть ожерелье и две пары бабушкиных сережек. В крайнем случае можно продать пальто и два выходных платья, которые она привезла из дома. Добавим к этому тайник под половицей. Нет, голодать ей в ближайшее время не придется. Но ощущение, что она никак не сможет поправить свое положение, было гнетущим.
Туманным февральским утром Лили вышла из дома с корзиной в руке и, надвинув на лицо капюшон, поспешила на рынок. Она прошла мимо бесплатной столовой, где нуждающиеся каждый день выстраивались в очередь за водянистым бульоном и корочкой хлеба. Обычно она шла, не поднимая глаз, и стараясь как можно быстрее миновать этот переулок, потому что не могла смотреть на этих людей. Они служили ей ежедневным напоминанием о том, что, хотя она и жила довольно скудно, на свете было много людей, которым приходилось гораздо хуже, чем ей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Однако этим утром что-то заставило ее поднять голову. Впоследствии она часто спрашивала себя, что это было – божественное провидение? поток воздуха? Но, подняв глаза, чтобы взглянуть на лица, которых она прежде так старательно избегала, она встретила пару глаз, которые знала едва ли не лучше, чем собственные. Она остановилась, как вкопанная, да так резко, что на нее с бранью налетела идущая следом женщина.
– Зеда! – прошептала Лили.
Девушка вздрогнула, услышав знакомый голос, но, похоже, не могла определить, откуда он исходил. Она нахмурилась, оглядываясь по сторонам и, чтобы облегчить ее задачу, Лили стянула с головы капюшон.
Зеда изумленно распахнула глаза. Мгновенно покинув очередь, она бросилась навстречу Лили, которая начала всхлипывать еще прежде, чем Зеда подошла к ней. Мгновение они не знали, как теперь обращаться друг к другу, – для такой встречи правил не существовало, – но потом Лили шагнула навстречу и заключила Зеду в объятия. Только сейчас она осознала, как сильно скучала все это время по своей верной подруге.
Хотя они знали друг друга много лет, прежде они никогда не обнимались. Прижимая к себе Зеду, Лили почувствовала округлившийся живот под ее свободного кроя пальто. Отступив назад, она посмотрела на Зеду, чьи щеки мгновенно залились стыдливым румянцем. Она нервно одернула пальто, словно пытаясь прикрыться.
– Где ты была все это время? – сдавленным голосом спросила Лили. – О, Зеда, мне так жаль, что они выставили тебя из дома!
Зеда покачала головой.
– Прости, что ушла, не попрощавшись. Твой отец не хотел, чтобы я с тобой разговаривала после… этого. И… мне самой было стыдно.
Лили почувствовала, как в ней закипает смесь гнева и горечи.
– Тебе нечего стыдиться! Я знаю, что во всем виноват мой брат.
По тому, как побледнела Зеда, было ясно, насколько неприятна для нее эта тема.
– Ты знаешь? – прошептала она.
Лили кивнула. И хотя она знала, что Франц был отцом ребенка, кое-что с самого начала не давало ей покоя.
– Зеда, почему ты не сказала мне, что вы… были близки? Ты ведь знаешь, я была бы только рада этому!
Мгновение Зеда смотрела на нее с невысказанным вопросом. Затем, пораженная внезапной догадкой, вытаращила глаза.
– Лили, это было совсем не так, как ты думаешь… – пролепетала она.
Лили нахмурилась.
– О чем ты? – спросила она, но, увидев, что Зеда стыдливо опустила глаза, внезапно поняла, что девушка имела в виду. На мгновение все поплыло перед глазами.
– Но… это… – начала было она, но Зеда прервала ее.
– Так было всегда. Не я первая и не я последняя. Просто… я так боялась потерять свое место. – Последние слова она произнесла шепотом.
Лили почувствовала, как по телу поползла дрожь, и на мгновение у нее перехватило дыхание. В то же время признание Зеды принесло с собой странное опустошение. Не находя слов, которые могли бы утешить подругу, она только покачала головой.
– Пожалуйста, пообещай мне, что не будешь говорить с ним об этом!
– Но Зеда! – Лили готова была вспылить, но девушка умоляюще схватила ее за руку.
– Пожалуйста, Лили! Мне так стыдно. И ничего уже не изменишь.
Она сжала пальцы Лили так сильно, что почти причиняла ей боль.
В конце концов, Лили неохотно кивнула.
– Но как ты здесь оказалась? – вдруг воскликнула Зеда, явно пытаясь сменить тему. – И что, ради всего святого, на тебе надето?
Она изумленно оглядела простенькое платье Лили. Скользнула взглядом по наспех собранным волосам, грязным ботинкам, огрубевшим рукам.
– Что-то случилось? – прошептала она, широко раскрыв глаза.
Лили схватила ее за руку и потянула в сторону лестницы, где они могли бы присесть. Затем она вкратце рассказала обо всем, что произошло. Зеда в смятении всплеснула руками.
