Все оказалось бесполезным.
Илья пропал.
Только через три недели секретный агент, внедренный в окружение Китайца, сообщил о существовании тайного отделения психиатрической больницы, где по предположению и содержится разыскиваемый человек. Больница в донесении не была указана, поэтому прошли проверочным рейдом по многим психбольницам города. Но опять никаких результатов.
В одной из больниц, правда, санитарами работали люди, фигурировавшие в деле Китайца, – это вызвало подозрения. Во всех больницах города самым смышленым психам показывали фотографию Ильи. Часто его узнавали, говорили, что это киноактер или народный депутат, но правильно никто не угадал. Особое внимание уделили отделению, где работали бывшие подчиненные Китайца. Тут узнали его многие, а один даже шепнул, что помог ему три дня назад бежать, но диагноз у больного был вызывающий сомнение в словах – "сочинитель", поэтому на всякий случай верить ему не стали. По документам выяснилось, что одного человека не хватает. Но завотделением валил все на нерадивость недавно поступившего медперсонала и даже издал приказ о лишении Хари и Чукчи квартальной премии. На этом дело и кончилось.
И только теперь, потеряв его, Жанна поняла, насколько дорог стал ей этот беспомощный, но удивительно милый человек.
Проходили дни, из Китая вернулся Сергей, но Илья так и не объявился. Он исчез бесследно.
ЧАСТЬ VI
Глава 1
ЧТО ТАКОЕ СВОБОДА
Илья спускался по тонким железным прутьям лестницы. Кругом была непроглядная тьма. Вверху над головой что-то грохнуло, отдалось эхом в металлических стенах. На голову посыпался мусор – это Парамон захлопнул люк.
– Господи, темень-то какая, – бурчал Илья, перебирая руками ступени и опускаясь все ниже, в неизвестность.
Неожиданно ноги наткнулись на твердое. Илья ощупал руками стены вокруг себя. Он был возле входа в металлическую трубу. Размер трубы позволял продвигаться по ней только на четвереньках.
Илье стало не по себе. Что может ожидать его там, в сплошном мраке. Он постоял на месте. Давящая тишина угнетала. Хотелось поскорее убраться отсюда, и даже не потому, что за ним могут организовать погоню, нет – здесь было что-то другое, что-то из забытого детства, когда в темноте охватывает паника и хочется или закричать, или безмолвно сжаться, оцепенеть…
– Нужно убираться отсюда. – Встав на четвереньки, Илья пополз в трубу.
Он полз сначала медленно, опасаясь напороться рукой или коленом на острый предмет. Черт знает что там может валяться в темноте. Но руки нащупывали лишь песок, иногда ладони кололи мелкие остатки сварки. Но это были незначительные неприятности. Временами труба плавно поворачивала, на скорость передвижения никак не влияя.
Иногда он останавливался, чтобы перевести дыхание, и стоял так, слушая тишину, но тишина пугала, и он продолжал свой путь. Каждое движение, звук, вздох отдавались многократным эхом, и чудилось, что вместе с ним впереди и сзади ползет множество людей, полная труба народу. Сначала Илья прислушивался. А вдруг это погоня? Скоро он понял, что это акустический обман, но все равно в душе была тревога.
Сколько времени полз Илья, он не знал; здесь было иное исчисление времени – но, думалось ему, что много часов. То и дело вспоминая отделение больницы, он впадал в тихую панику и тогда ускорял движение. Но, устав, переходил на привычный ритм.
Сделав очередной, уже неизвестно какой по счету, поворот, Илья ощутил дуновение свежего ветерка. Значит, там, впереди, был выход. Илья заспешил, но ползти пришлось еще долго.
Труба выходила прямиком в мелкий вонючий ручеек. Из-за темноты неба Илья его не разглядел. Торопясь выбраться из надоевшей трубы, беглец заскользил руками по ее влажному железному краю и вдруг сорвался вниз, уткнувшись руками в жижистое дно ручья, оказавшись в нелепом и неудобном положении – ноги еще находились в трубе, а руками он стоял на дне ручья. Ему повезло – высота была небольшая. Постояв в таком дурацком положении несколько секунд, Илья попятился назад в трубу, зацепился за ее верхний край и аккуратно спустил ноги. Хорошо, что тапки у него были с задниками. Выбравшись на сухую землю, Илья, наконец, смог оглядеться.
Стояла темная ветреная ночь, небо было затянуто тяжелыми тучами. Илья оказался на дне оврага. Это была свобода! Он вдохнул полной грудью свежий ночной воздух. Боже мой! Как прекрасно ощущать под ногами землю и самому решать, куда идти, что делать…
А куда, собственно, идти?
Илья стал подниматься вверх по крутому склону холма. После дождя трава была мокрая. Поднявшись наверх, Илья оказался у самого края шоссе. Вдалеке, за полем, он увидел корпуса психиатрической больницы. "Ух ты! Тут не меньше километра". Через дорогу, метрах в двухстах, был небольшой лесочек. Илья перебежал шоссе…
Его чуть не подвело чувство полной свободы. Как раз в тот момент, когда он перебегал дорогу, по шоссе со стороны психбольницы на большой скорости шла машина "скорой помощи", и перебегавший ей дорогу человек в пижаме, тапочках на босу ногу и обритый наголо мог показаться сидевшему на переднем сиденье врачу и водителю дурдомовским привидением или галлюцинацией. Тем более что слухи о привидении, как две капли воды похожем на Илью и обитающем в окрестностях больницы, действительно имели хождение.
Илья поздно заметил "скорую помощь". Но водитель успел затормозить. Взвыли на мокром асфальте шины… Илья бросился в придорожную канаву, заполз за раскидистый куст и затаился.
"Скорая" стояла на месте, водитель и сидевший рядом с ним врач, ни слова не произнося, смотрели на кусты, на дорогу, потом изумленно посмотрели друг на друга. "Скорая" сорвалась с места и уехала.
После недавнего дождя трава была влажной – локти и колени у Ильи тут же стали мокрыми. Но Илья не обращал на это внимания. Он зорко следил за освещенной редкими фонарями дорогой. Мимо с зажженными фарами на большой скорости проносились машины. В это ночное время их было немного. Провожая каждую из них внимательным взглядом, Илья думал о том, что в любой из них могут сидеть люди Китайца, а по трубе на карачках спешат санитары, прочешут придорожные кусты… И завтра уже Александр Лазаревич, потирая противные ручонки, пропишет новый курс уколов… Может быть, имеется приказ в больницу не возвращать, а накинуть на шею строптивого дурика резинку от трусов и подвесить на суку в чаще мирно покачиваться от дуновения ветерка – все равно пользы от него нет, – а потом с наигранной досадой признать в его посинелом, одутловатом, с вывалившимся языком, уже неживом лице своего пациента, сбежавшего из дурдома. "Ай-ай-ай!.. Случай безнадежный, уж чем мы его только не лечили…"
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
