– О, вот это я не знаю, у Шеллара спроси. Или у Жака, у Мафея, в общем, у кого-то из той компании. Они потом наверняка о чем-то говорили, когда я ушел любимого начальника утешать. Скоро ты там?
– Да бегу, бегу…
Ольга в последний раз полюбовалась на свою убогую прическу, смирилась с необходимостью спрятать это все под шляпку и поскакала в направлении шкафа. Где-то там должны лежать новенькие, ни разу не надеванные штанишки из черного бархата, может, к ним подойдет та кожаная жилетка со шнурками, чистые рубашки, слава богу, тоже есть…
Как ни торопилась Ольга, как ни спешила, она все-таки опоздала. Когда они торжественно вкатили в тронный зал свой гроб на колесиках, обитый ослепительно-желтым хинским шелком, оснащенный перископом и двумя иллюминаторами, Диего еще виднелся среди гостей. Пока же подарок вручали, да пока улеглась суматоха, вызванная их появлением, мистралиец тихо и незаметно исчез. Вот только что Ольга видела, как он разговаривает с каким-то важным гномом, присев на корточки для удобства общения, и вот уже ни его, ни гнома! И мистралийская делегация, как назло, отбыла очень шустро. Остался только мэтр Максимильяно, но никакие высшие силы не заставили бы Ольгу подойти с таким деликатным вопросом, пока старый шалун любезничает с графиней Монкар. А мэтр, похоже, занялся ею всерьез и не намеревался отлипать от дамы в ближайшие несколько суток. Спрашивать у знакомых Ольга не решилась. Вот еще! Он даже не поздоровался, а она начнет носиться его искать? Как это будет выглядеть? Он ушел, не желая с ней общаться, а она, получается, бегает за ним и пытается навязаться? Поговорить, конечно, надо обязательно, и объяснить, за что она его прощает, за что просит у него прощения, а в чем ничуточки, ну нисколечко не виновата! Но как бы ей ни хотелось поскорее все обсудить, гоняться за ним ради этого Ольга не станет. Да и времени нет – надо в театр бежать. Рано или поздно все равно встретятся – или на репетиции, или в компании, и никуда кабальеро не денется.
Диего самым бессовестным образом разрушил Ольгины планы.
Он все-таки куда-то делся.
В четверг он не пришел на репетицию. Маэстро Карлос ничуть не удивился и даже не поинтересовался причинами его отсутствия, из чего Ольга сделала вывод, что нечего и спрашивать. Раз наставник в курсе, значит, ничего не случилось. Скорее всего, Диего отпросился на день-два, чтобы долечить свои ребра и переждать, пока уляжется скандал. Группа вездесущих репортеров, подпрыгивающих от возбуждения у входа в театр, наглядно подтверждала, что у Диего были все основания не ходить на работу, и правильно он сделал, что не пришел. Сама Ольга отмахнулась от любопытных тружеников пера, заявив, что ничего не знает и обсуждать ничего не желает. Наставник, в котором мистралийский темперамент взял верх над почтенным возрастом, показал жаждущим два пальца и порекомендовал убираться вон.
Поразмыслив, Ольга решила, что по той же причине бедный Диего, наверное, вообще не выходит из дому и дверей никому не открывает, но разумным будет предположить, что друзья не оставляют его одного в такой момент и телепортом наведываются. А если он тем же способом все-таки выбирается из дому (все же лучше, чем сидеть в четырех стенах и замирать на каждый стук), то застать его, скорее всего, можно у Элмара. У Жака тоже, но у Элмара все же вероятнее. А если его там даже и нет, пообщаться с его высочеством само по себе уже приятное и полезное занятие. Главное только – не поддержать его питейные затеи, а то ведь завтра опять на работу.
К сожалению, ни Диего, ни самого Элмара дома не оказалось, даже Азиль упорхнула куда-то танцевать. Более того, общительные Элмаровы слуги хором сообщили, что хозяин уехал на несколько дней. Куда именно – они не очень поняли, вроде как на подвиг. Потому что вчера у них опять гостили семеро героев (при упоминании о которых горничная вдруг страшно застеснялась), но никто ничего не пил, все бегали кругами около оружейной, потом что-то обсуждали и рисовали в библиотеке, а наутро хозяин облачился в боевые доспехи, подобающе вооружился и уехал с ними.
Спросить о Диего Ольга опять не решилась. Ей все время казалось, будто рассказчики как-то особенно выжидающе на нее смотрят и ждут именно этого вопроса, чтобы удостовериться: только ради мистралийца она и пришла.
Глава 13
– Иногда, – сказал Иа, – когда люди забирают чей-нибудь дом, там остается кусочек-другой, который им не нужен и который они с удовольствием вернут бывшему хозяину, если ты понимаешь, что я хочу сказать.
А. Милн
Проложенная еще до Исхода дорога Арборино – Сьюдад-Кальенте в прежние времена была оживленным торговым путем, по которому беспрерывно двигались обозы и караваны, перевозя на юг руду, металл и ткани, а на север – кофе, табак и сахар. Сейчас торговцы здесь попадались намного реже, и все они передвигались только большими группами с многочисленной охраной. Во времена последних войн эту дорогу постоянно щипали партизаны, иногда с благородной целью нарушить снабжение врага, а иногда с более низменной – добыть себе пропитание. После войны дорога, как, впрочем, и большинство остальных, превратилась в кормушку для разбойников. Гуляла здесь банда легендарного Педро Вислоухого, за которым безуспешно охотилось уже третье правительство; околачивался где-то поблизости старый знакомец Кайман; осторожно выползали на большую дорогу деятели помельче, чтобы ухватить свой кусок и исчезнуть, пока не заметили, да и местные крестьяне, обнищавшие за время бесконечных войн, не гнушались мелкими грабежами и не видели ничего зазорного в том, чтобы поддержать свое полуголодное существование за счет проезжающих.
Но за два дня пути наши путешественники почему-то не встретили ни одного желающего снять с Элмара пуленепробиваемые доспехи, отобрать у Кантора навороченную винтовку или отнять у гнома его изумительный топор. Даже на целомудрие очаровательной сестры Жюстин никто не зарился. Видимо, компания из десятка далеко не беззащитных персон не рассматривалась как перспективная добыча. К вечеру второго дня Гиппократ даже заскучал и потребовал организовать хоть какую-нибудь драку.
– Между собой подеремся или как? – поддел его Элмар, рассматривая покосившуюся вывеску постоялого двора, где они намеревались заночевать.
Заведение называлось простодушно и безыскусно – «Развилка», ибо стояло аккурат на том месте, где большая дорога разветвлялась на две, одна из которых тянулась дальше на юг вдоль побережья, а вторая уходила на восток. А всего в получасе езды на юг находилась неприметная узкая проселочная дорога, которая вела на запад, в сторону моря, к родовому гнезду товарища Кантора.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
