— Пожар, это серьезно, — согласился Мустафа, поправляя все время с лазящую на глаза маску, — Но как и чего этим можно добиться?
— Все очень просто. Устроить имитацию небольшого пожара для меня раз плюнуть. Все, естественно, помчаться туда. Кто проверить, кто гасить. И пусть гасят. А мы в это время прошмыгнем к Повелительнице. Здорово, правда?
Хранитель смотрел на жизнь не так оптимистично.
— Здорово, то здорово. А как не побегут, не оставят пост номер один?
— Тогда придется всех порешить.
— Да. Тогда всех порешим, — неожиданно согласился ангел, проявляя доселе неизвестные мне зверские черты своего характера.
Немного поспорив из-за этой мелочи, я решил, что оставлять наблюдение за дверью нерезонно. Один из нас должен постоянно находиться здесь. И тут ангелу ударила в голову желание. Давай, говорит, я попробую поколдовать. Только скажи, как?
Хочешь, так хочешь. Дело не трудное.
— Главное слова не перепутай. А то ничего не получиться, — приказал я, предварительно раза три повторив на ухо хранителю нужную информацию.
— Да знаю, знаю, — отмахнулся тот, и исчез за поворотом, чтобы найти поблизости подходящее место для диверсии.
Появился он обратно ровно через четыре минуты. Довольный, хоть портрет пиши. Да на стенку вешай.
— Все в норме, шеф! — гордо сообщил он, — Твои заклинания ни хрена не работают, пришлось самому костер раздувать. Чуешь?
За что я не люблю неисполнительных друзей, так это за то, что сами же потом от них и страдаем. Одному говоришь, принеси бутылку. Он несет три и соответственно разбивает их на самой ближайшей кочке. Второму приказываешь создать лже — костер, только чтоб отвести внимание, а он старательно разводит целый пионерский пожарище. А головой подумать, что если все запылает, так и нам не выбраться, сложно. Философия у ангелов, что ль, другая?
— Молодец, — добросовестно похвалил я Мустафу. А что делать? В следующий раз черта с два что сделает без благодарности.
А запах гари, действительно приближался. Пока что его чуял только мой нос. Но вскоре дым достигнет и остальных. Начнется или безумная паника, или четко налаженное тушение. Так или иначе необходимо занять наиболее удобное стратегическое положение относительно дверей. В случае чего, как сказал Мустафа, придется идти по трупам.
Первый крик, возвестивший, что наша небольшая шутка удалась, вылетел из рта ангела. Конечно, сам поджигал — как не рассказать остальным?
— Что это? — кричал он голосом второсортного сельского актеришки, мелко семеня вокруг меня и размахивая руками, — Дым? Бабы! Горим! Горим же! Пожа-а-ар! Королева в опасности!
Решающую роль сыграли последние слова, выплеснутые ангелом на бедных слушательниц с таким жаром и такой непередаваемой болью, что все, подчеркиваю, все сорвались с места и сминая под собой наши остолбеневшие тела, бросились в сторону возникновения пожароопасного очага.
— Есс! — ангел сделал рукой абсолютно непонятный мне жест.
— Сыграно бездарно, — поморщился я, охлаждая разошедшегося Мустафу.
— Так поверили же?!
— Хорошо, что не избили. Ну ладно, — махнул я рукой, — Двинулись.
Только мы собрались вломиться в дверь, как она самостоятельно распахнулась и перед нами возникла собственной персоной Повелительница.
И снова, как и прежде, защемило, заплакало сердце. Любава! Любава! Лю…
Мустафа кремень! Усек, что я начинаю расплываться и услужливо пхнул меня локтем.
Когда-нибудь, в свободное от подвигов время, я напишу трактат о роли толчков и пинков в жизни знаменитых людей. Толчок локтем, пинок ногой, реже бадание головой не раз спасало людей от опрометчивых поступков, а иногда и от смерти. Но это потом. Сейчас я должен сохранить ясность ума, силу воли и твердость характера.
— Где все? — Любава, вернее Повелительница окинула холодным взглядом пустую площадку.
— Тушат пожар-с! — вытянулся Мустафа, старательно выпячивая вперед упругую грудь. Мог бы и не стараться. Повелительница даже не взглянула на него.
— Идите за мной, — Любава стремительно развернулась и исчезла в дверях.
— Ну что же ты?! — прошипел Мустафа, напоминая про цель нашего визита. Хорошо говорить, попробуй сделать, не говоря уже о том, что мешочек с пеплом сожженной гвоздики находился у меня в наиболее труднодоступном в данной ситуации месте. Понятно где.
Мешкать, действительно, нельзя.
Я подобрал подол и залез рукой под широкие шаровары.
— Никак! — складки одежды мешали, да эти чертовы железяки.
— Блин, — сказал ангел и стал помогать мне вылавливать болтающийся между ног кожаный мешок. Чуть с головой не залез.
Дверь вновь распахивается.
На пороге — Повелительница.
Глаза горят гневом.
Видит нашу, не вполне объяснимую позу.
Глаза распахиваются от изумления.
В это время Мустафе, наконец-то, удается схватить драгоценный груз за веревку и он, еще не видя Повелительницы, радостно вопит:
— Готово. Она у меня в руках.
Зал надрывает животики, актеры смущенно краснеют, занавес опускается.
— Что это за… , — я принципиально не стану передавать то, что сообщила нам Повелительница. Единственное — сообщила она достаточно много.
Ангел наконец-то вылез, увидел горящие огнем глаза и заскочив вперед меня принялся старательно отвешивать поклоны, пряча за спиной мешок с пеплом. Повелительница еще раз окинула взглядом пустоту площадки и, омерзительно окинув взглядом, повторила приказ.
— Следуйте за мной. Иначе…
Что последует вслед за этим, нетрудно догадаться. Самое лучшее в ситуации, когда женщина, а тем более облаченная властью, сердиться противопоставить ей анти аргументы. Мы сделали почти так. Мы попросту ломанулись за ней следом. Мустафа впереди, услужливо распахивая перед повелительницей двери. Я позади, стараясь зубами распутать стянувшую горловину мешка веревку. Хранитель, когда уходил из поля зрения Любавы, делал мне свирепые глазки и тыкал указательным пальцем на наружную сторону запястья.
Я и сам знал, что сейчас настолько подходящее время для проведения террористического акта к коронованной особе, что просто дальше некуда. Но веревка затянулась слишком сильно и не поддавалась. Или это просто мои пальцы играли неуместную шутку.
Когда, наконец, мешочек оказался раскрытым и рука потянулась, чтобы достать пепел, Повелительница стремительно ворвалась в большую комнату, или небольшой зал, как удобнее, и остановила нас у входа строгим окриком.
— Стоять здесь. Двери никому не открывать. Все что увидите, забыть. Если я прикажу, выполнять немедленно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
