Нерешительно епископ заметил:
— Вам тоже выпала честь — может, опасная, но тем не менее честь — оживлять мертвых. Я наблюдал за вами так же, как вы за мной. Вы не оставались безучастным. Правда, вы не падали на землю в полубессознательном состоянии, но дрожали и стонали в экстазе.
Он опустил глаза, затем, словно почувствовав стыд за свою нерешительность, поднял взгляд и, не мигая, посмотрел на Кэрмоди:
— До обращения, Джон, вы были светским человеком. Скажите, разве ощущения при воскрешении не напоминают близость с женщиной?
Кэрмоди отвел глаза.
— Скажите мне без жалости и отвращения, — настаивал Андре. — Скажите мне правду.
Кэрмоди глубоко вздохнул:
— Да, ощущения очень сходные. Но воскрешение — это нечто еще более личное, интимное, так как, начав процесс, ты полностью теряешь контроль над собой, ты уже не можешь остановиться, тело и душа сливаются и фокусируются на воскрешении. Чувство слияния — то, что мы всегда ищем, но не находим в сексе — здесь неизбежно. Ты чувствуешь, что ты созидатель и созидаемый. Кроме того, в тебе самом оживает часть животного — как вы, несомненно, почувствовали — ибо в мозгу твоем появляется маленькая искорка, часть его жизни, и когда она двигается, ты осознаешь, что животное, которое ты оживил, тоже двигается. Она живет в тебе. Когда искорка тускнеет, животное спит, когда разгорается — страдает или переживает бурные эмоции. И когда искра гаснет, ты понимаешь, что животное мертво.
Мозг Отца — созвездие таких искорок, миллиардов звезд, ярко показывающее жизненную силу их владельца. Ему известно, где находится каждое из животных на этой планете, ему известно, когда оно умерло и когда он сотворил его, он ждет, пока кости покроются плотью, и затем он созидает…
— «Он созидает красоту, что неизменна, хоть и тленна. Хвала ж ему!» — выкрикнул Андре.
Пораженный, Кэрмоди поднял глаза.
— Я думаю, Хопкинс сильно огорчился бы, узнав какой смысл вы вкладываете в его слова. Возможно, он ответил бы вам строками из другого своего стихотворения:
«Наш дух всегда отягощает плоть.Ах, если бы освободил его Господь!Ведь радуга горит, скажу без лести,Отнюдь не ради горсточки ожившей персти».
— Эта цитата подтверждает процитированное мною. Ожившая персть — новая плоть. Что вам еще нужно?
— Но ведь свободный дух. Но какова же цена за экстаз? Да, этот мир прекрасен, но разве он не бесплоден, не бесперспективен? Ладно, оставим это. Я лишь хотел напомнить Вашему Преосвященству, что эти власть и слава зиждутся лишь на чувстве единства и контроля над зверьем. Этот мир — его ложе, но кто будет покоиться на нем до скончания веков? И почему он хочет покинуть его, если оно столь желанно? Во имя добра? Или во имя зла?
Час спустя три человека вошли в каюту епископа и заняли свои места за круглым столом. Кэрмоди нес маленький черный чемоданчик. Никому ничего не объясняя, он засунул его под стул. Все собравшиеся были в черных мантиях; когда Андре прочитал вступительную ритуальную молитву, они надели маски основателя ордена. На мгновение в комнате воцарилась тишина, пока они глядели друг на друга из-под одинаковых масок, обеспечивающих анонимность: темная кожа, курчавые волосы, плоский нос, толстые губы — сильное лицо жителя Западной Африки. Создатель маски умудрился придать ей легендарную мягкость и благородство души, присущие Джейрусу Кбвака.
Капитан Ту произнес сквозь неподвижные губы маски:
— Мы собрались здесь во имя Его любви, чтобы с помощью Его любви дать имя соблазну, перед лицом которого оказались, и предпринять действия, если таковые возможны, чтобы противостоять ему. Будем же говорить, как братья, и каждый раз, глядя на другую часть стола и видя лицо Основателя, вспоминать, что он ни разу не терял кротости, за исключением одного случая, ни разу не отказался от любви к ближнему, за одним исключением. Вспомним же его страдания, причиненные этим единственным случаем, и то, что он завещал нам, священникам и мирянам. Будем же достойны его духа в присутствии подобия его плоти.
— Я попрошу тебя говорить не так быстро, — заметил епископ. — Такая трескотня нарушает дух церемонии.
— Критика моего поведения вряд ли поможет делу.
— Правильный укор. Я прошу простить меня.
— Разумеется, — ответил Ту, слегка смутившись. — Разумеется. Но перейдем к делу.
— Я выступаю адвокатом Отца, — сказал епископ.
— Я выступаю обвинителем Отца, — сказал Кэрмоди.
— Слово адвокату Отца, — сказал Ту.
— Тезис: Отец представляет силы добра. Он предложил Церкви монополию на таинство воскрешения.
— Антитеза.
— Отец представляет собой силы зла, так как стремится распространить по Галактике могущество, которое уничтожит Церковь, если она попытается монополизировать его. Кроме того, даже если Церковь откажется иметь с ним дело, оно все равно уничтожит все человечество, и в том числе Церковь.
— Развитие тезиса.
— Все, что он делает, — во имя добра. Довод: он вылечил все наши болезни, большие и маленькие. Довод: он прекратил плотские отношения Леджин и Мастерса и, возможно, предотвратил такие же контакты между Рэккой и Гивенсом. Довод: он вынудил вышеупомянутых Леджин и Мастерса признаться в краже денег отца Леджин, и после этого Леджин посетила меня и попросила духовного совета. Она серьезно задумалась над моим предложением расстаться с Мастерсом, вернуться к отцу и ждать его согласия на брак. Довод: она изучает руководство, которое я ей дал, и может быть приобщена к Церкви. Это заслуга Отца, а не Мастерса, который пренебрегает Церковью, хотя и считается нашим прихожанином. Довод: Отец добр, ибо не позволил леопарду причинить Мастерсу вред даже после того, как юноша пытался убить его. Он также сказал, что капитан может освободить Мастерса, так как он ничего не боится, а уголовный кодекс вне его понимания. Он уверен, что Мастерс больше не захочет повторить попытку. Так почему бы не забыть кражу ружья и не оставить Мастерса на свободе? Мы используем насилие для наказания, что не обязательно, ибо, по законам психодинамики, которые он вывел за десять тысяч лет одиночества, человек, использующий насилие как средство для достижения своих целей, в конце концов наказывает себя, лишаясь части сил. Даже то, что он вынудил наш корабль сесть здесь, причинило ему столько страданий, что потребуется еще много времени, чтобы его психическая энергия восстановилась.
Я подошел к доводам за принятие его предложения. Из этого не может выйти вреда, ибо он хочет стать пассажиром «Чайки». Хотя, конечно, у меня нет собственных денег, я санкционирую оплату его билета орденом. И я займу его место на Прорве, в его отсутствие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
