лучше.
Он никогда не упоминал напарника.
— Спасибо, — отвечаю я.
— Пройдем со мной, — говорит Малик, поворачиваясь на каблуках своих идеально отполированных ботинок.
Я плетусь за ними обоими и украдкой заглядываю в комнату слева. Внутри висит большая доска, сплошь покрытая записками и заметками, которые я не могу разобрать отсюда. К ней прикреплена карта, большая фотография улыбающейся в камеру Ребекки и увеличенный снимок разбитого сотового телефона в траве. За большим столом сидят несколько мужчин, и один из них поднимает на меня глаза, когда я прохожу мимо. Андополис кладет широкую ладонь мне на поясницу и мягко подталкивает вперед. Он ободряюще улыбается.
— Вот сюда, — говорит он, придерживая для меня дверь справа.
Я ожидаю увидеть еще одну бетонную коробку, как в Сиднее. Но вместо этого меня заводят в солнечную комнату с диванчиками, миниатюрным столиком и пластиковым ящиком с игрушками в углу. Как в Сиднее, одну из стен занимает большое зеркало. Интересно, будут ли полицейские, мимо которых я только что прошла, наблюдать за мной. Малик жестом показывает на один из диванчиков. Когда я сажусь, тот скрипит.
— Что тебе предложить, Ребекка? Чай, кофе?
— Ничего не нужно, — отказываюсь я. — Спасибо.
— Ну и как это — вернуться домой? — спрашивает Андополис, присаживаясь на диван напротив меня.
— Чудесно.
Малик садится на стул слева от меня, открывает папку.
— Очень рад это слышать, — говорит он и улыбается.
— Пришли результаты твоих анализов, все в порядке, — говорит Малик, листая какие-то документы в папке.
Победа. Даже самой не верится, что я это провернула. Но борзеть сейчас нельзя. Я должна сконцентрироваться на этом новом уровне игры.
Несколько мгновений я изучаю их. Малик как минимум на пятнадцать лет моложе Андополиса. Подтянутая фигура и безупречный внешний вид. Рядом с ним Андополис выглядит старым и помятым.
— Когда я проснулась сегодня утром, вас не было в палате, — говорю я Малику.
— Не было. Я разговаривал с твоими родителями. — Он снова улыбается своей быстрой деловитой улыбкой и продолжает: — Я счастлив, что ты вернулась в семью, Ребекка, но нам необходимо сфокусироваться на расследовании. Чем дольше мы его затягиваем, тем менее вероятно, что получим ответы.
Он прав. Я не хочу, чтобы они получили ответы; мне нужно как-то задержать их. Снова появляются записные книжки. Дин-дон. Второй раунд. В больнице я превзошла саму себя, так что надеюсь, и сейчас получится. Потом все будет только проще.
— Ты можешь описать место, где тебя держали? — спрашивает Малик сразу в лоб.
— Я не очень… — Делаю паузу для большего эффекта. — Я не очень видела, что находилось снаружи. Это могло быть где угодно. Простите.
— Ничего страшного, Бек. Не напрягайся. А как ты думаешь, сколько времени прошло после твоего побега, прежде чем ты попала в полицию? Полиция задержала тебя в Сиднее, поэтому предположительно тебя держали где-то поблизости, — спрашивает Андополис.
Я думаю о той последней ночи в дешевом хостеле в Кингс-Кросс[34]. Это было всего неделю назад, а кажется, что гораздо раньше. Я пересчитывала деньги на матрасе, зная, что их не хватит и что утром придется выехать. Помню, что пыталась заснуть. За окном кричали женщины, бились бутылки, матерились мужчины. Я знала, что завтра тоже буду с ними на улице.
— Нет. Не очень. Простите.
Здесь странно пахнет, как в больнице. Наверное, игрушки нужно дезинфицировать после каждого ребенка. Я смотрю на маленький стульчик и столик и представляю, как Андополис подсаживается туда к какому-нибудь малышу и просит на кукле показать, какому насилию он подвергался.
— Я знаю, это тяжело, но ты должна рассказать нам все, что помнишь, — продолжает Малик.
Я набираю воздуха, готовясь рассказать им то, что они жаждут услышать. Я все продумала: пыточные камеры, мужчины в масках, все до мелочей. Они клюнут, и я пошлю их искать вчерашний день по всей Австралии. Но только я собираюсь начать, как перед глазами всплывает фотография из следственного кабинета. Ребекка Винтер, молодая и счастливая. Неужели я желаю ей такой страшной судьбы? Я смотрю куда-то между обращенных ко мне в ожидании лиц. Какая же я дура. Что бы я ни сказала, это никак не повлияет на то, что на самом деле с ней случилось. Глупо даже думать об этом. Сейчас это уже моя жизнь, не ее. И нужно распорядиться ею с умом. Конечно, как только я расскажу им свою историю, они начнут копаться в ней и найдут слабые места. Чем меньше, тем лучше. Умнее всего вообще ничего не рассказывать.
— В этом-то и проблема, — спокойно отвечаю я. — Я ничего не помню.
— Ничего? — Малик пытается скрыть разочарование, но я слышу по его голосу.
— Как насчет недавних событий? Ты помнишь, кто тебя ударил? Отчего этот синяк? — спрашивает Андополис, разглядывая поврежденную сторону лица.
Я опускаю глаза, как будто мне стыдно. История и правда конфузная. Я убегала от торговца фруктами. Стащила два яблока, бросилась наутек, потом споткнулась и упала на бордюр. Никто меня не трогал.
— Нет.
— А что с рукой? — мягко продолжает Андополис. — Ты сказала, что повредила ее при побеге. Помнишь, как это случилось?
— Да. Нет. Я забыла.
— Значит, ты помнишь, как сбежала? — спрашивает Малик.
Я делаю вдох. Собираюсь выдать им кое-что.
— Я помню, что разбила оконное стекло, — говорю я, вспоминая, как вдребезги разлетелась бутылка в туалете. Меня передергивает от воспоминания, они это замечают.
— Моя рука зацепилась, но я не останавливалась. Я только помню, что у меня было мало времени.
— Почему у тебя было мало времени? — тут же подхватывает Малик.
«Потому что я знала, что женщина-полицейский снаружи собирается войти и проверить, как я там». Интересно, можно спросить, не потеряла ли она работу, но так, чтобы не показаться злорадной. Наверное, лучше не надо.
Сейчас хочется нажать на кнопку «Пауза». Выйти покурить и обдумать, как лучше поступить в этой ситуации. Я рассчитывала только на одного следователя, а когда их двое, с обеих сторон, это пугает. В следующий момент у меня вырывается вопрос, прежде чем я успеваю подумать.
— Сколько вы меня искали? — спрашиваю я. Чувствую себя увереннее, когда сама задаю вопросы.
Малик смотрит на Андополиса. Наверное, тогда он еще не был следователем, так, желторотый юнец в форме.
— Расследование продолжалось долго. Мы искали повсюду, — медленно отвечает Андополис.
Теперь я начинаю понимать его напряженность во взгляде. Наверное, у него много животрепещущих вопросов ко мне.
— Вы кого-то подозревали? — спрашиваю я.
— Нас заинтересовало несколько человек.
— Кто?
— Почему бы нам не начать с начала? — перебивает Малик. — Что последнее ты помнишь? До похищения.
Он снова переводит внимание
