Не замечая внимания, предметом которого он стал, молодой человек почтительно выпрямился перед Монбаром, готовый отвечать на его вопросы.
Знаменитый флибустьер был высок ростом. В то время, когда происходит действие этого романа, ему давно уже было за пятьдесят, на его мужественных чертах, которые в молодости были очень красивы, виднелись неизгладимые следы суровой борьбы, которую, без сомнения, он должен был вести в продолжение своей полной опасностей жизни. Его бледное лицо носило выражение жестокой холодности и неумолимой решимости, которые внушали страх и уважение. Его черные глаза горели зловещим пламенем, блеск которого невозможно было выдержать, его непринужденное и изящное обращение выдавало в нем дворянина хорошего происхождения. Костюм его, простой и без вышивки, замечательно опрятный, очень походил на костюм окружавших его матросов. На шее у него висел золотой свисток на цепочке того же металла. Только одно это да еще шпага со стальным эфесом отличали его от товарищей.
Рассматривая в течение нескольких минут молодого человека с вниманием, которое не могло не внушить тому некоторого беспокойства, он сказал коротко:
— Надеюсь, из вас выйдет толк.
— Я очень хотел бы служить под вашим начальством, — ответил Марсиаль.
— Тихий Ветерок уверял меня, что вы хороший моряк.
— Я пятнадцать лет в море.
— Гм! Пятнадцать лет! Который же вам год? Вы мне кажетесь очень молоды.
— Мне двадцать два года. Семи лет я вступил на корабль юнгой и с тех пор редко покидал палубу.
— Вы, верно, все время плавали около берегов?
— Извините, я ловил сельдей с фламандцами, китов с байонцами и с голландцами ходил в жаркие страны.
Авантюрист печально покачал головой.
— Итак, — продолжал он, устремив вопросительный взгляд на Марсиаля, — вы желаете ходить в море с нами?
— Я уже вам сказал, что это самое большое мое желание.
— Вы несчастны? — спросил его Монбар с печальной улыбкой.
Молодой человек невольно вздрогнул при этом вопросе, которого он вовсе не ожидал, и почувствовал, что бледнеет.
— Я? — пролепетал он в замешательстве.
— Да, вы любите, не правда ли? Вашу любовь не разделили, ваше сердце разбито, тогда вам пришло на мысль отправиться в море, и вы с поспешностью ухватились за случай, представившийся вам, и решили уехать на «Каймане».
— Но…
— Да, это безумие чуть было не обошлось вам дорого, бедное дитя, впрочем, успокойтесь, я не спрашиваю у вас вашей тайны. Вам чуть больше двадцати, вы молоды, хороши собой, это частая история, ничего не может быть обыкновеннее, мы все платили этот долг, — прибавил он, отирая свой влажный лоб. — Вы хотите искать приключений?
— Да.
— Ну хорошо, отныне вы наш. Дай Бог, чтобы вы никогда не раскаялись в пагубном намерении, которое принимаете сегодня!
— Я решился, — сказал Марсиаль твердым голосом.
— Раз так, все кончено, желаю вам успеха.
— Ага! — сказал кавалер де Граммон, подходя. — Вы еще вместе? Право, Монбар, ты совсем завладел нашим новым товарищем, никто не может с ним поговорить.
— Говори сколько хочешь, — улыбаясь, ответил авантюрист. — Что ты хочешь ему сказать?
— А вот что, и я не прочь, чтобы ты знал. Послушай, — обратился он к молодому человеку, — до сих пор я жил один, как медведь, не соглашаясь никогда делить дружбу ни с кем, разве только с человеком, так же высеченным из гранита, как и я. Ты такой человек, какого я ждал, хочешь быть моим закадычным другом?
— Конечно! — радостно воскликнул молодой человек.
— Ну, по рукам! Теперь мы братья, — сказал де Граммон, протягивая ему руку.
Марсиаль не колеблясь протянул в ответ свою руку.
— Как тебя зовут, брат?
— Марсиаль.
— Хорошо, только это имя не флибустьерское, я тебе дам другое.
— Как вам угодно.
— Братья должны говорить друг другу «ты».
— Как тебе угодно, брат.
— Ну и прекрасно! Вот твое имя: отныне ты будешь зваться Франкером; или я сильно ошибаюсь, или очень скоро это имя станет знаменитым среди нас.
— Я сделаю все, что нужно для этого, будь спокоен, — весело ответил новоиспеченный авантюрист.
Монбар слушал этот быстрый разговор молодых людей, улыбаясь так, как он умел улыбаться — лишь слегка сжав губы. Марсиаль, или Франкер, потому что теперь мы будем называть его обоими этими именами, буквально утопал в радости; такой полный успех превзошел все его надежды.
— Теперь, — сказал Монбар, — если вы хотите служить под моим начальством, ваше желание будет исполнено.
Он ударил кулаком по столу.
— Эй, кайманы! — закричал он. — Подходи по порядку! Матросы тотчас встали из-за столов. Монбар с минуту смотрел на эти смуглые лица с очевидным удовольствием, потом через минуту заговорил среди глубокого безмолвия присутствующих:
— Береговые братья, офицеры, квартирмейстеры и матросы! Наш брат Малуэн, занимавший должность лейтенанта, был убит испанцами при абордаже галиона «Сантиссима Тринидад». Пользуясь властью, данной мне договором, который все вы подписали со мной перед нашим отъездом из Пор-де-Пе, я думаю заменить Малуэна человеком решительным и таким же стоящим моряком, как он, но, не желая возбуждать зависти между вами, братья, потому что все вы способны занять это место, я решил не брать ни одного матроса из команды; я выбрал, — прибавил Монбар, положив руку на плечо молодого человека, лицо которого сияло радостью и гордостью, — я выбрал вот этого человека, вы уже знаете его, вы видели его в деле здесь, его я назначаю лейтенантом на бригантину «Змея», которой имею честь командовать. Признайте же Франкера в этом звании, повинуйтесь ему во всем, что касается службы, как обязывает к этому договор, добровольно подписанный вами.
За этой речью последовал ропот удовлетворения, который скоро превратился в единодушные рукоплескания. Потом авантюристы стали один за другим подходить, чтобы пожать руку новому товарищу, обещая повиноваться ему во всем. Исполнив эту обязанность, они снова встали позади Монбара.
— Братья, — сказал тогда Марсиаль, — я очень молод для того, чтобы принять командование над такими людьми, как вы, но забудьте о моих годах, не вспоминайте даже то, что я сделал на нашем добром «Каймане», подождите, чтобы судить обо мне, когда увидите меня в серьезном деле, и будьте уверены, что с Божией помощью я оправдаю выбор, которым удостоил меня Монбар.
— Я прибавляю только одно слово, братья, — вскричал де Граммон, — Франкер мой закадычный друг, не забывайте этого!
Авантюристы ответили радостным «ура».
В эту минуту в гостиницу вошли четыре человека.
