пока плохо представляла, как именно. Хотя и не слишком задумывалась, вновь озираясь на покосившиеся дома и посеревшее дерево – я всё равно не собиралась уходить без брата.
Или хотя бы без его тела…
Я сглотнула ком в горле, мысленно себя встряхивая.
Теперь, когда мы были заперты, оставалось лишь исследовать поселение. Возможно, на другой стороне склона мы найдём хоть что-нибудь. Надо было начать строить переход и понять, где мы можем обосноваться на ночь и защитить это место магическими печатями.
– Сара. – Зов Люция заставил меня встрепенуться. – Ты в порядке?
– Да. Ты видел, что там? Нет следов подрыва?
– С такого расстояния тяжело что-то разглядеть. Мост болтается с нашей стороны.
– Значит, остатки можно вытащить и использовать, чтобы создать новую временную переправу. Только мы всё ещё не понимаем, куда делся третий год.
– Давай подумаем вместе.
От его невиного предложения внутри растеклось тепло. Сразу стало спокойнее, будто бушующее внутри море накрыло штилем.
А я чётко осознала: «Я нуждаюсь в Люции Моране…»
– Сара, о чём ты думаешь, когда так смотришь на меня? – проговорил теневой див, не сводя с меня своих пепельных глаз. Но отвечать мне не потребовалось.
– Так, сохраняем спокойствие! – гаркнул наставник в нескольких метрах от нас. Его голос отразился от скал и прокатился одиноким эхом. – Планы изменились, мы остаёмся здесь на ночь. – Учитель говорил на ходу, возвращаясь ближе к домам. Пронесшись мимо нас с Люцием, как тяжёлый снаряд, Цецилий остановился, раздавая приказы поспевающим за ним ученикам.
Я же решительно повернулась лицом к Люцию.
– Мне надо кое-что сделать. Пойдёшь со мной?
Уголок губ Морана едва заметно приподнялся вверх, и он ответил:
– Да. Конечно.
XXII
Совместные печати
Сара, если собираешься мне лгать, то выбирай хотя бы убедительную ложь. Но я бы посоветовал бросить это бесполезное дело.
Из письма Люция Морана
Сара Сорель
– Надо зайти внутрь. Это не предназначено для чужих глаз, – проговорила я, подходя к дому, который расположился на противоположном конце маленького поселения. Входная дверь натужно заскрипела, стоило лишь попытаться её отворить. Достала кисть, зная, что обязана была хотя бы попробовать. Фредерик бы обязательно попытался.
– Что ты собираешься делать? – Люций сел прямо на стол, опасно заскрипевший под его весом. Свесив ноги, склонив голову, он посмотрел на меня.
– Это… – я на секунду замешкалась, – …тайная магия ордена Сорель. Печать, которая создаёт что-то вроде портала. Ею владеет лишь главная семья ордена. И то, что я собираюсь её создать на твоих глазах, тоже должно остаться в тайне. – Напряжённо посмотрела на Морана и, увидев на его лице намёк на улыбку, добавила: – Я серьёзно, Люций. Об этом никто не должен знать. Это то же самое, что и наше обучение фларканскому.
Несмотря на мои слова, выражение лица его не изменилось, но он произнёс:
– Я все прекрасно понимаю, Сара. – Он коснулся пальцами своих губ, будто вешая на них невидимый замок и выбрасывая ключ, а после добавляя, на первый взгляд безмятежным тоном: – Не беспокойся, никому не расскажу. – Хитро усмехнувшись, пообещал: – Даже тебе.
Я тяжело выдохнула.
– Как ты можешь выглядеть таким беспечным?
– Я не беспечный, Сара, – раздалось за спиной. – На самом деле мне грустно и очень страшно…
Встрепенувшись, я снова обернулась к нему, видя устремлённый на меня серьёзный взор. Только теперь заметила, что серые радужки выглядели немного темнее. Глаза Морана часто реагировали на его настроение. Ни у кого я не встречала подобного.
– Да. Мне тоже, – сухо призналась я и повернулась к двери – мне необходимо было сотворить сложную печать. «Ошибки недопустимы», – подумала, глядя на тёмную древесину.
– Как она работает? – поинтересовался Моран, спустя несколько минут спрыгнув со стола и подойдя ближе. Его внимание было полностью сосредоточенно на знаке – див изучал каждую линию.
– Это парный знак. Если тот, кто на другой стороне, создаст вторую половину, то сможет пройти сквозь созданный проход, – проговорила я, добавляя последние линии.
– Все это время её необходимо питать магией?
– Да, но для поддержания необходимо немного, иначе весь смысл бы пропал, – прошептала, вспоминая то время, когда изучала её. Фредерик потратил несколько дней, чтобы объяснить мне каждую линию. Ещё больше времени ушло, чтобы довести навык создания её до идеала. И даже теперь я вновь повторяла её не менее одного раза в месяц, чтобы, если вдруг понадобится, смогла применить эту печать без помех и угрозы собственной безопасности. – Если же знак активируется, то возьмёт больше сил, – призналась Люцию.
– Насколько много? – Мне показалось, что голос Морана был несколько напряжён.
Повернула голову к нему:
– Я могу потерять сознание.
Люций прикрыл на несколько секунд глаза, сжимая и разжимая пальцы.
– Что для тебя значит Фредерик? – вдруг спросил он.
– Что за вопрос такой… – проговорила я, но нечто в его тоне и выражении лица заставило меня ответить. – Ладно… Когда я стала частью светлого ордена Сорель в возрасте одиннадцати лет, то каждый раз, когда смотрела на свои руки, думала о том, что они испачканы в крови. От бессилия пыталась её смыть, растирала кожу докрасна, но ничего не помогало. Эти мысли не пропадали. – На мгновение замолчала. – Все вокруг считали, что мне не место в обители. И я сама в том числе.
«Почему Люций смотрит так, будто всё понимает?» — промелькнула мысль, когда я подняла голову. С трудом сглотнув, я всё же продолжила:
– Когда же рядом появился Фредерик, то постепенно всё начало меняться. Может, потому, что я перестала быть одна? Хотя раньше всегда рядом была Долорес, но Фредерик почти одного со мной года. Думаю, последнее сыграло немалую роль. Ведь он стал мне другом. Братом, в котором я нуждалась. – Сказала, а в следующую секунду, спохватившись, добавила: – Так, надо активировать печать.
Моя рука легла на шершавую поверхность, я чувствовала под ладонью тепло старого дерева – яркое солнце нагрело его с другой стороны.
Когда по линиям прошла волна света, я выдохнула – печать была исполнена верно.
– Ты говорила про брата, – напомнил Люций, когда я обернулась, не позволяя увильнуть от тяжёлого для меня разговора.
– Верно, – кивнула. Этот день в очередной раз напомнил, что жизнь даэва может оборваться в любой момент. Может, из-за тревоги в своём сердце я была так болтлива?
Хотя это ведь Моран, ему я могла рассказать всё.
– Жизнь Фредерика тоже была непростой, но, несмотря на это, он поддерживал меня и обучал. И это помогло мне прийти в себя, – произнесла в итоге, вспоминая, как однажды услышала хлёсткий звук пощёчины. После
