Они прошли несколько улиц. В магазинах уже зажглись витрины. Дворянская улица считалась главной улицей в городе, и по ней непрерывно сновали нарядные экипажи. Лошади, покрытые цветными сетками, горделиво переступая тонкими ногами, обернутыми по щиколотку белым холстом, останавливались у богатых магазинов. По тротуару гуляли хорошо одетые люди — дети, дамы, мужчины… На углах улиц стояли городовые.
Леньку стесняла вся эта празднично разодетая богатая публика.
— Ну, куда залезла! — запахивая свой пиджачок и стараясь прикрыть, им залатанные штаны, хмуро говорил он. — Здесь одни баре… Обошли бы стороной как-нибудь…
— Вот еще! — дергала плечами Динка. — Нам на них наплевать! Что мы, в дом к ним пришли, что ли! Не смотри на себя — и все!
Она подбегала к витринам с игрушками, показывала Леньке кондитерские с выставленными в окнах красивыми коробками.
— Вот это купим! И это купим! Все мы себе купим, когда забогатеем, да, Лень? — весело болтала она. Только у двух магазинов ее болтовня смолкла. У одного она вдруг закрыла обеими руками глаза и жалобно сказала: — Веди меня, Лень… Здесь большие галоши. Я очень боюсь их. Это «Треугольник»…
— А что тебе они сделают? — засмеялся Ленька, держа девочку за руку и разглядывая выставленную на витрине огромную, в человеческий рост, галошу…
Около магазина с гробами, ангелами и венками Динка совсем уткнулась головой в его пиджак.
— Я здесь не дышу… — серьезно сказала она, пятясь боком.
Наконец с главной улицы они свернули куда-то вбок, и Ленька указал пальцем на один из переулков:
— Не эта ли?
Но Динка поспешно схватила его за вытянутый палец и строго сказала:
— Не показывай пальцем на улице! Это неприлично! Ленька искренне расхохотался:
— Ох, ты ж и путаная, Макака! На самой Дворянской, когда мимо гробов шли, прямо в живот мне уткнулась, так то было прилично! — сказал он.
— Ну! — возмутилась Динка. — Люди сами виноваты! Зачем для живых людей выставлять гробы? На месте царя я бы торговала ими на кладбище! А вот когда показывают пальцем, то какой-нибудь человек может подумать, что это на него… Приятно тебе, чтоб на тебя показывали пальцем? Ага?
Ленька согласился, что неприятно, и, только кивнув головой на переулок, снова напомнил о нем девочке.
— Не пройди мимо-то. Какой номер дома?.. Гляди, темно уж. Как одна назад поедешь? — забеспокоился он.
— Ничего! Возьму билет и поеду! А там за людьми побегу… — храбрилась Динка. Не доходя немного до своего двора, она вдруг выпустила Ленькину руку и сказала: — Я пройду мимо и посмотрю, нет ли огня у нас в окнах. Подожди тут.
Осторожно подойдя к воротам, девочка заглянула во двор и в испуге отпрянула назад… Около квартиры дворника Герасима стояли два жандарма; подальше, разговаривая с самим Герасимом, жандармский офицер, медленно стягивая с рук белые перчатки и указывая на стоявшего поодаль извозчики, давал какие-то распоряжения.
«Обыск!» — быстро подумала Динка и поглядела в глубину двора, на двухэтажный флигель. В нижнем этаже была их квартира. Окна и парадный ход выходили во двор, черный ход был сзади дома, прямо от него шли деревянные сарайчики для дров…
В окнах их квартиры было совсем темно, и девочка успокоилась.
«Это не к нам. Конечно, зачем им к нам? Тут же пустая квартира».
— Лень! — сказала она, перебегая через улицу к товарищу. — У нас во дворе жандармы… Бежим скорей через пустырь, а то потом и сарайчиком не пройдешь… — Погоди… Может, не идти лучше? — нахмурился Ленька.
— Да нет! Это не к нам. Мы же на даче! Пойдем скорей! Дети прошли через соседний двор на пустырь. Сюда выходили задние стенки дровяных сараев.
— Вот наш, третий от края… — посчитала Динка и, оглянувшись, скомандовала: — Отодвигай доски!
Ленька, присев на корточки, потрогал доски. Две из них подались, и ребята один за другим шмыгнули в сарай.
— Не упади, здесь дрова… шепотом предупредила Динка и, пробравшись к двери, нащупала рукой крючок, — Смотри, потом все так же запри… Там, с той стороны, замок… Он для виду…
Девочка осторожно, стараясь не брякнуть висящим с внешней стороны замком, приоткрыла дверь. Около черного хода их квартиры никого не было. Она потихоньку вышла, потянув за собой Леньку, и, прикрыв сарай, быстро перебежала к крылечку.
— Открывай, открывай! Вот ключ! — зашептала она, всовывая в руки Леньке ключ.
В темноте ничего не было видно. Мальчик нащупал замок и тихо повернул ключ… Динка проскользнула первая… Из дверей комнаты узенькой полоской просачивался в коридор красноватый свет… Динка поспешно втолкнула Леньку за открытую дверь кухни и в тот же момент услышала негромкий голос:
— Кто здесь?
На пороге комнаты стоял Костя. На нем было старое, рваное пальто и помятая кепка… Видно было, что он только что пришел и еще не успел раздеться.
Глава шестьдесят вторая
АРЕСТ КОСТИ
Потрясенная неожиданной встречей и странным нарядом Кости, Динка бросилась к нему.
— Костя! Ты что? Откуда? У нас во дворе жандармы… И дворник Герасим… И жандармский офицер. Может, это обыск? — торопливо зашептала она.
Костя сдвинул брови и, крепко сжав ее плечо, бросил взгляд на дверь черного хода.
— Ты с мамой?
— Нет… я одна… Костя, уходи… Через сарайчик, там еще никого нет… снова зашептала в испуге Динка. Она вдруг поняла, что жандармы пришли к ним.
— Я не могу уйти, — быстро сказал Костя и вошел в комнату. — Останься здесь! — строго приказал он Динке, прикрывая за собой дверь.
Динка растерянно оглянулась на спрятавшегося за дверью Леньку и приникла к щели.
«Почему он не уходит? — взволнованно думала она, глядя, как Костя торопливо роется в брошенном на стуле пиджаке… И вдруг сердце ее сжалось, глаза широко раскрылись. Костя вытащил из-под одежды револьвер и, остановившись посреди комнаты, внимательно оглянулся вокруг. — Это револьвер, который он отнял у того сыщика», — быстро сообразила девочка, с ужасом глядя, как Костя вдруг решительно подошел к печке и, присев на корточки, начал выбрасывать из нее дрова.
Ей вспомнился рассказ Леньки про обыск у Степана… «Всю печку разворошили», — сказал ему тогда сапожник; вспомнились рассказы Мышки, как жандармы рылись даже в горячей золе…
«Костя, не туда… не туда…» — хотела она крикнуть.
Но Костя, видимо, и сам решил, что это место ненадежно, и, вскочив на ноги, снова оглядел комнату. Сердце Динки замерло от тревоги… Она видела, как Костя остановился около детской кроватки и, наклонившись, взял оттуда большую Алинину куклу…
«Зачем это?» — подумала Динка, пытаясь разглядеть, что делает с куклой Костя. Но в щелку была видна только часть комнаты, и Кости там не было…
— Дина! — вдруг тихо позвал он, выходя из соседней комнаты и держа в руках туго завернутую в одеяльце куклу. — Сядь на стул и держи свою куклу. Не разворачивай ее и не выпускай из рук. Поняла? — строго спросил он, придвигая девочке стул.
Динка, задохнувшись от волнения, молча кивнула головой и, усевшись на стул, положила на колени куклу.
«Ленька!..» — вдруг вспомнила она и, когда Костя ушел в соседнюю комнату, торопливо развернула куклу и, зажмурившись от страха, вытащила тяжелый холодный предмет. Не глядя на него и не дыша, Динка выскользнула в коридор и бросилась к черному ходу… В полумраке навстречу ей выступил Ленька. Девочка сунула ему в руку револьвер и толкнула к двери:
— Беги, Лень, беги…
Ленька понял и, прыгнув с крыльца, мгновенно исчез в темноте. Динка заперла дверь на ключ и, вернувшись в комнату, снова завернула куклу в одеяло и уселась на свой стул. Костя, не обращая на нее внимания, рвал какие-то бумажки, вытряхивал карманы. Потом, подбежав к столу, бросил бумажки в самовар… Динка снова сползла со стула и, собрав в печке уголь, тоже бросила его в самовар, чтоб закрыть белеющие в трубе бумажки.
Костя мягко улыбнулся ей и, пробегая мимо, сказал:
— Не бойся и не вставай с места! Сильный стук в парадную дверь, как удар грома, прокатился по коридору.
