– Насколько раньше? – спросил капитан Фицджеймс.
– Не позже середины апреля, – сказал Гудсер.
Мужчины, окутанные облаками табачного дыма, переглянулись. Это меньше чем через два месяца.
– И еще раньше, если положение станет хуже..
– Как оно может стать хуже? – спросил второй лейтенант Ходжсон.
Молодой человек предполагал пошутить, чтобы разрядить напряженную атмосферу, но был вознагражден мрачными и сердитыми взглядами.
Крозье не хотел заканчивать военный совет на такой ноте. Офицеры, мичманы, унтер-офицеры и судовой врач за столом оценили все шансы на спасение и убедились (как и ожидал Крозье), что они ничтожны, но он не хотел, чтобы представители командного состава кораблей пали духом пуще прежнего. Крозье, всю свою жизнь страдавший меланхолией, не желал, чтобы она поразила еще кого-нибудь.
– Кстати, – сказал он, – капитан Фицджеймс решил провести богослужение на «Эребусе» в следующее воскресенье – он прочитает особую проповедь, которую мне не терпится услышать, хотя из достоверного источника я знаю, что текст будет взят не из Книги Левиафана, – и я подумал, что раз уж обе команды соберутся вместе, надо бы выдать людям нормальные порции грога и приготовить полноценный обед.
Мужчины заулыбались и стали оживленно переговариваться. Никто из них не рассчитывал сообщить своим подчиненным добрые новости после совещания.
Фицджеймс чуть приподнял бровь. Он, понятное дело, впервые услышал о своей «особой проповеди» и воскресном богослужении, которое должно состояться через пять дней, но Крозье предположил, что отощавшему капитану пойдет на пользу, если он для разнообразия займется каким-нибудь делом и станет центром внимания. Фицджеймс едва заметно кивнул.
– Прекрасно, джентльмены, – сказал Крозье несколько более официальным тоном. – Наш обмен мнениями и сведениями оказался весьма полезным. Мы с капитаном Фицджеймсом, вероятно, еще посоветуемся наедине с несколькими из вас, прежде чем принять окончательное решение касательно наших дальнейших действий. Все офицеры с «Эребуса» могут отправляться обратно на свой корабль до захода солнца. Удачи вам, джентльмены. Увидимся в воскресенье.
Мужчины один за другим покинули кают-компанию. Фицджеймс обогнул стол, наклонился к Крозье и прошептал: «Возможно, я попрошу у вас на время Книгу Левиафана, Френсис», – после чего проследовал за своими людьми к трапу, где они влезали в свои обледенелые шинели.
Офицеры «Террора» вернулись к выполнению своих обязанностей. Несколько минут капитан сидел в своем кресле во главе стола, размышляя о предметах, обсуждавшихся в ходе совещания. Огонь в его ноющей груди горел жарче, чем когда-либо.
– Капитан?
Крозье поднял глаза. Это был старый стюард с «Эребуса»… Бридженс. Он помогал Гибсону убирать со стола оловянные тарелки и чашки.
– О, вы можете идти, Бридженс, – сказал Крозье. – Ступайте со всеми остальными. Гибсон обо всем позаботится. Нам не нужно, чтобы вы возвращались на «Эребус» в одиночестве.
– Есть, сэр, – сказал старый офицерский стюард. – Но я хотел спросить, нельзя ли мне переговорить с вами, капитан.
Крозье кивнул. Он не предложил стюарду сесть. Он всегда чувствовал себя неловко в обществе пожилого мужчины – слишком старого для участия в экспедиции. Если бы три года назад решение принимал Крозье, Бридженса ни за что не включили бы в список личного состава – и уж конечно, не записали бы под видом молодого человека двадцати шести лет от роду, чтобы одурачить комиссию, – но сэру Джону показалось забавным иметь на борту стюарда старше его годами, вот и все дела.
– Я не мог не слышать, капитан Крозье, как вы здесь обсуждали три возможных варианта действий: остаться на кораблях в надежде на таяние льдов, направиться на юг к реке Фиш или двинуться по льду к Бутии. Если капитан не возражает, я бы хотел предложить четвертый вариант.
Капитан возражал. Даже такой горячий приверженец равноправия, но обиженный и обойденный ирландец, как Френсис Крозье, слегка возмутился при мысли, что какой-то стюард вознамерился давать ему советы по жизненно важным вопросам. Но он сказал:
– Продолжайте.
Стюард подошел к книжному стеллажу, встроенному в кормовую переборку, взял с полки два толстых тома и с глухим стуком положил на стол.
– Вам известно, капитан, что в тысяча восемьсот тридцать девятом году сэр Джон Росс со своим племянником Джеймсом прошли на корабле «Виктори» вдоль восточного побережья открытого ими полуострова, ныне носящего название Бутия.
– Мне прекрасно известно это, мистер Бридженс, – холодно сказал Крозье. – Я хорошо знаю сэра Джона и его племянника, сэра Джеймса.
После пяти лет, проведенных в антарктических льдах с Джеймсом Кларком Россом, подумал Крозье, он явно преуменьшает степень знакомства.
– Да, сэр. – Бридженс кивнул, но не выказал смущения. – В таком случае, я уверен, вы знаете все обстоятельства их экспедиции. Они провели четыре зимы во льдах. В первую зиму сэр Джон стал на якорь в заливе, названном им Феликс-харбор, у восточного побережья Бутии… почти прямо на восток отсюда.
– Вы сами участвовали в той экспедиции, мистер Бридженс? – спросил Крозье, желая поскорее закончить разговор.
– Не имел такой чести, капитан. Но я прочитал два этих толстых тома, написанных сэром Джоном о своей экспедиции. Интересно знать, нашлось ли у вас время сделать то же самое, сэр.
Крозье почувствовал, как в душе у него закипает ирландский гнев. Дерзость старого стюарда граничила с наглостью.
– Разумеется, я просмотрел книги, – холодно сказал он. – У меня не было времени прочитать внимательно. Это имеет какое-то отношение к делу, мистер Бридженс?
Любой другой офицер, мичман, унтер-офицер, матрос или морской пехотинец, служащий под командованием Крозье, уже все понял бы и сейчас, кланяясь, пятился бы к двери, но Бридженс, похоже, не замечал раздражения начальника экспедиции.
– Да, капитан, – сказал старик. – Дело в том, что Джон Росс…
– Сэр Джон, – перебил Крозье.
– Конечно. Сэр Джон Росс тогда оказался в ситуации, очень похожей на нашу нынешнюю, сэр.
– Чепуха. «Виктори» затерло льдами у восточного побережья Бутии, Бридженс, именно там, куда нам хотелось бы добраться, коли у нас хватит времени и необходимых средств. В сотнях миль к востоку отсюда.
– Да, сэр, но на этой же широте, хотя благодаря полуострову Бутия «Виктори» не пришлось столкнуться с проклятым паковым льдом, постоянно идущим с северо-запада. Но они провели там три зимы, капитан. Джеймс Росс прошел с санным отрядом свыше шестисот миль на запад – через Бутию и замерзшее море до острова Кинг-Уильям, который находится всего в двадцати пяти милях к юго-востоку от нас, капитан. Он дал мысу название Виктори-Пойнт… тому самому мысу с каменной пирамидой, куда ходил бедный лейтенант Гор прошлым летом, до своей прискорбной гибели.
– По-вашему, я не знаю, что сэр Джеймс открыл остров Кинг-Уильям и дал название мысу Виктори-Пойнт? – осведомился Крозье звенящим от раздражения голосом. – В ходе той экспедиции он также открыл чертов северный магнитный полюс, Бридженс. Сэр Джеймс является… являлся… самым выдающимся полярным ходоком на длинные дистанции.
– Да, сэр, – сказал Бридженс.
При виде слабой улыбки, тронувшей губы стюарда, Крозье захотелось его ударить. Капитан знал – знал еще до отплытия, – что старик всем известный содомит, по крайней мере на берегу. Крозье на дух не переносил содомитов.
– Я хочу сказать, капитан Крозье, что после трех зим во льдах, когда его люди болели цингой так тяжело, как будут болеть наши к лету, сэр Джон решил, что им не выбраться изо льдов и затопил «Виктори» на глубине десяти фатомов там, у восточного побережья Бутии, прямо к востоку от нас, и они на правились на север, где капитан Парри оставил продовольственные припасы и шлюпки…
Крозье понял, что может повесить этого человека, но не может его заткнуть. Он молча смотрел на Бридженса и слушал.
– Как вы помните, капитан, Парри оставил припасы и шлюпки на Фьюри-бич. Росс проплыл на шлюпках вдоль берега на север, к мысу Кларенс, со скал которого открывался вид на проливы Барроу и Ланкастера, где они надеялись найти китобойные суда… но Ланкастер был скован льдом, сэр. Лето в тот год выдалось такое же холодное, какими были два наших последних лета и, возможно, будет следующее.
Крозье ждал. Впервые со времени своей январской смертельной болезни он мечтал о стаканчике виски.
– Они вернулись к Фьюри-бич и провели там четвертую зиму, капитан. Больные цингой люди находились при смерти. В июле следующего лета… в тысяча восемьсот тридцать третьем, через четыре года после того, как они вошли во льды там… они направились в шлюпках на север, а потом повернули на восток и уже прошли по проливу Ланкастера мимо бухты Адмиралтейства и бухты Нэви-Бод, когда утром двадцать пятого августа Джеймс Росс… сэр Джеймс… увидел вдали парусное судно. Они махали руками, кричали и жгли огни. Корабль скрылся за горизонтом на востоке.
