Маршрут — 21
Глава 1 Знакомство
Часами дорога содрогалась под весом стальных траков. И вдруг — рёв беснующегося мотора, что гнал железные сцепы вперёд, смолк. Тишина. Кромешная. Даже птицы не поют и деревья не трещат. Всё замерло.
Прервал тишину звонкий голос молодой девчушки: — Заглох?
Другой, что старше и раздражённый, ответил ему: — Заглох.
— Ну и что будем делать, Оль?
— Тоня, вот любишь же ты задавать вопросы. Откуда мне знать? — с тем же раздражением, утирая грязный нос, ответила Оля.
— Ну, так ты же старше — знаешь больше!
— Вот только он у нас впервые глохнет, — Оля безуспешно нажимала кнопку стартера.
— А чего нервничать? Починим, может он, ну, не знаю, выдохся? — Тоня пожала плечами.
— Ага, ещё скажи, что он устал. Там и прокладка могла стереться и шланг порваться. Много что.
— Вот, а говорила, что не знаешь.
— Это ничуть не упрощает нам задачи. Где я тебе посреди леса новые запчасти найду или масло моторное или бензин? Ладно, сейчас посмотрю, может, невелика проблема.
Оля вылезла наружу, обтирая и без того замызганные штаны о немытый борт танка.
— Мне тебе помочь чем-нибудь? — послышалось из рубки.
— Собирай вещи пока. Дальше пешком отправимся.
Попытки разобраться, что же пошло не так в этом нагромождении шлангов, цилиндров и грязи оказались безуспешными.
— А ты смотрела руководство по эксплуатации?
— Слова какие знаешь. Мне бы понять для начала там что-то помимо оглавления. И так еле выучила, как этим управлять.
— Так я с бумажки прочла, — Тоня смутилась резким ответом.
— Будто я не поняла. Дай сюда эту книжонку.
Тоня резво выпрыгнула из рубки, чуть не сбив с крючка подвешенную керосиновую лампу.
— Убьёшься же, осторожнее.
— Вот, держи!
— Угу, спасибо, — Оля уселась на корпус и принялась штудировать руководство.
Время шло, а Тоня не знала, чем себя занять. Вокруг один лишь тёмный, как отработанное моторное масло, лес, а почти всё живое кануло в небытие. Ни тебе птиц, ни даже назойливых насекомых, норовящих укусить между лопаток. Да даже шанс того, что выпрыгнет волчок и схватит за бочок — крайне мал, если не нулевой. Но если он и выпрыгнет, на такой случай девочки всегда таскали с собой старую винтовку, которую нашли ещё когда только встретились. Тоня тоже вспомнила о ней, и том, что за оружием надо тщательно следить, а потому забралась обратно в рубку и взяла оттуда немного оружейного масла с куском тряпки. Есть приятная медитативность и спокойствие в этом деле, когда котелок занят рутинным делом. Шомпол ходил туда-сюда, масло на тряпке уже высохло, но делать было нечего — ещё только полдень. Оля всё читала и читала руководство, время шло крайне неохотно.
***
— Нашла! — радостно объявила Оля.
— Нашла что?
— Причину!
— Ну и в чём же она?
— У нас закончилось топливо. Если быть точнее — авиационный бензин Б-70. А-72 тоже пойдёт, — с уверенностью протараторила она.
Повисло неловкое молчание. Оля всё так же улыбалась, что было крайне редко, но сейчас, чувствуя удовлетворение проделанной работой, она сияла от радости, а Тоня хлопала глазами, уставившись на неё в недоумении.
— Так это, что получается, мы столько времени без него обходились?
— Нет, конечно, говорю же, закончился, — Оля чуть задумалась, — Разве я не заправляла его пару раз? Ты не замечала?
Тоня, будто игнорируя сказанное, осыпала Олю вопросами: — А сразу ты не могла проверить? Зачем мы столько ждали? И подожди, авиационный? Это же танк!
— Ну вот откуда мне знать, тем более мы последний город проезжали ещё вчера и там я самолётов не видела. И кстати, канистры у нас где?
— Были, сейчас принесу. Только куда мы пойдём?
— Мы же направлялись в сторону Свердловска, туда и побредём. Сколько по карте осталось?
— Так она-то у тебя, — немного нахмурившись сказала Тоня.
— И то, правда.
Оля похлопывала себя по карманам: — Ключи… спички… бинт… не карманы, а барахолка… А, вот же она, нашла. Тоня, собирайся скорее!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Готова и уже давно, я даже «Свету» успела почистить.
— Прошу же её не трогать, ты маленькая ещё.
— Ничего не маленькая, могла бы и спасибо сказать. Ты за ней не следишь совсем.
— Я тебя на пять лет старше, — с некоторой тоской сказала Оля.
— И что? и мне скучно, вообще-то.
— Ага, скучно. Ладно, чего спорить. Нам до города вроде немного осталось, успеем до ночи, а если повезёт, даже к вечеру вернёмся. Только вещи возьму.
Оля надела старый армейский рюкзак, на него нацепила ту самую керосиновую лампу, а по другую сторону котелок, забрала со сцепок два спальных мешка и всучила Тоне. Ещё накинула через плечо эту самую «Свету». Так любя назвали бойцы РККА винтовку СВТ-40.
Конец октября, но солнце припекало не хуже, чем в августе. Тоня сняла свою любимую армейскую каску, которая теперь бесцельно болталась у неё за спиной. Нарушал идиллию только ремень старой советской винтовки, что натирал кожу даже сквозь плотную ткань.
Какой именно это год девочки не знали. Всё та же земля, те же дороги, те же города. Те же леса и реки. Человечество когда-то давно подписало смертный приговор себе, а не всему миру, да только теперь в действительности можно считать, что эпоха ушла, в частности, советская.
На дороге пробка: «Копейки», «Победы», «Волги», «Запорожцы» и другие. Все они уже давно сгоревшие, обворованные или сломанные. Простой металлолом. Только сосновые боры и берёзовые рощи оставались в первозданном виде. Почти. Величавые деревья с размашистыми ветвями, пышные кустарники, грибы, растущие большими и дружными семьями, заросли низкорослых папоротников и дикой розы. По обочине росли паутинистые тысячелистники, чьи стебельки переплетались словно лоза для плетения корзинок, подорожники, чьи лечебные свойства теперь стали той ещё глупостью и ромашки с белоснежными лепестками, неким образом сохранившиеся осенью. Такое буйство природы, которое совершенно не замечаешь, когда занят различными «важными» делами. Только теперь это всё казалось чем-то далёким от простой жизни, чем-то давно отказавшимся от своих первоначальных обязательств, чем-то, начавшим жить исключительно для себя.
Тоня любила лето, любила чай из шиповника. Так приятно пахнет. Сладкий, с сахаром, когда заболел или просто так. Девчонки пытались несколько раз заварить пару чашек, но вкус получался совершенно не тот. Наверное, уже и не повторить. И всё же в лесу рос тот самый шиповник, и его было действительно много. Колючий, красивый и сотня красных как кровь ягод на нём.
А Оля любила зиму. Может, сказывалось детство на Южном Урале, где что ни год, так шесть месяцев зимы — с ноября и по конец апреля. Хочешь или не хочешь, а полюбишь. А может, зимой есть смысл носить любимые ушанки, любовь к которым у неё появилась от дедушки. Такая привязанность к вещам, которая просто есть.
Гнетущая тишина отдавалась в мыслях тревогой. Только завывающий ветер перебивал это беспокойство.
Вдруг Тоня громко заявила: — Скоро придём!
— Да-да, немного осталось, вон уже и здание какое-то.
В метрах пятистах от них было КПП. Само оно было небольшое. Там стояло несколько побитых «Зилов» и «Уралов» и ещё больше легковушек. В полуразрушенной будке, в которую Тоня заходила уже в своей каске, не нашлось ничего интересного, помимо залежалой бутылки водки от 77-го года. Удивительно, как за столько лет чекушку никто не прибрал к рукам, да и сама она была, как новая. Этикетка гласила: «Срок хранения: 4 года. Хранить в закрытой таре. Избегать попадания прямых солнечных лучей».
— Оля-я-я, смотри, что нашла!
— Сейчас, иду-у! — Оля вылазила из побитого «Урала», — Чего у тебя тут?
— Вот, — Тоня торжественно преподнесла ей находку.
— Эм, ну и зачем она нам? У неё и срок годности, наверное, давно истёк. Но если подумать, пить-то необязательно. Можно рану обработать или поджечь что-то.
