Задорнов Михаил
Египет
Михаил Задорнов
Египет
Верблюда называют кораблем пустыни. Он действительно похож на корабль. Гордый, несуетливый, с шеей-бушпритом. Покачивается.
Самое неприятное, что есть в арабских верблюдах, - это их хозяева-арабы. Они суетливы, приставучи. Чтобы вытащить из туристов лишние деньги, не гнушаются ничем. Вплоть до того, что зазывают на верблюдов одной ценой, но не предупреждают, что эта цена лишь за то, чтобы сесть на верблюда, а чтобы с него слезть - цена совсем другая. Сам же турист далеко не каждый решится спрыгнуть с двухметрового раскачивающегося животного, о котором знает только то, что оно может и оплевать.
Если же турист захочет прокатиться на верблюде по пустыне, полюбоваться пирамидами издали, лоцман корабля пустыни не даст туристу сосредоточиться на ощущениях истории и помедитировать в такт "кораблю", созерцая почти вечность. Через каждые пять минут он будет "заземлять" мечтателя, дергая его за ногу, жаловаться на трудную жизнь. Причем не только свою, но и верблюда. Спорить, объяснять, что нехорошо заниматься вымогательством, взывать к чувству достоинства, законам и египетской конституции бесполезно, даже по-английски. Араб тут же ответит на сносном английском, что он по-английски не понимает: не было денег на образование. И будет клянчить уже не только на питание, но и на обучение! Как свое, так и верблюда! И, конечно же, гарантировать, что если у будущего благодетеля такое же доброе сердце, как и лицо, то Аллах на том свете устроит его душе сервис по разряду пятизвездочного отеля.
Я заметил, что, когда не очень хорошо знающие историю туристы попадают впервые в Египет и им приходится иметь дело с арабской обслугой, первая мысль, которая возникает у большинства: как могли те, древние египтяне с гордыми фресочными спинами, создавшие полную достоинства державу, выродиться в таких попрошаек?
К сожалению, многие даже не предполагают, что сегодняшние египетские арабы не имеют никакого отношения к тем древним египтянам, достоинство которых ощущается даже в их скукожившихся мумиях.
Арабы завоевали эту землю значительно позже. Когда оценили, что завоевали, тут же назвали себя египтянами. Особенно впечатлила их история завоеванного края. Именно такой истории не хватало их молодому, постоянно блуждающему по пустыням и воинственному народу.
Сегодня, наблюдая за жизнью египетских арабов, я бы сказал, что они завоевали не землю, а историю Египта. И стали кормиться толпами туристов, отелями, ресторанами, многочисленными сувенирными лавками. Однако история безжалостна. Она неожиданно отомстила завоевателям, превратив отважный народ скотоводов и земледельцев в народ мелких лавочников и потрошителей туристов. Главная причина потери достоинства сегодняшних египтян в том, что они кормятся вокруг того, что сами не создавали. Пирамиды и Суэцкий канал стали для них таким же испытанием, как нефть и газ для России.
В любой точке пустыни вас найдет высохший, как корень верблюжьей колючки, араб, мечтающий продать вам бусы. Любой присланный из местного турбюро гид, доложив голосом заучки-отличника, какой высоты какая колонна или пирамида и сколько ушло на нее тонн камня, постарается как можно скорей закончить экскурсию и уговорить вас зайти в ювелирную лавку, где хозяин естественно, его друг детства и у него самое качественное и дешевое в мире золото. Русским же он вообще продает дешевле, чем покупает, потому что русских до сих пор уважает в память о бывшей ненависти Советского Союза к Израилю.
Если вы откажетесь от золота, ваш гид-абориген тут же вспомнит, что у него есть еще один друг детства, у которого самое качественное и дешевое в мире серебро. Откажетесь от серебра, найдется друг детства по бронзе. Все арабы, торговцы и гиды, - друзья детства! Не заинтересуют металлы, будут соблазнять папирусами. Единственной лавкой в мире, где продаются не современные банановые папирусные подделки, а настоящие древние папирусы времен самого Эхнатона и Рамзеса, а чтобы вы не сомневались в их подлинности, они изготавливаются прямо при вас во дворе этой же лавки.
На худой конец затащат на фабрику ароматических масел, хозяйка которой, хоть гид и забыл, как ее звать, но тоже его лучшая подруга, и зайти к ней надо хотя бы ненадолго просто так, на "понюхать".
Уже в первые дни у меня создалось впечатление, что Египет - это целая страна переодетых в арабов цыган. Если вы хорошо и дорого одеты, при выходе из отеля на вас налетит этакой стайкой пираний арабская детвора не с просьбой, а по-цыгански с требованием милостыни. Мой совет нашим зажиточным туристам: отправляясь в Египет, купите себе у какого-нибудь бомжа лохмотья. В крайнем случае оденьтесь во все отечественное, что, в принципе, одно и то же. И купите гонконгские часы долларов за четырнадцать. Судя по всему, чумазая египетская детвора неплохо разбирается в мировых кутюрье и поэтому издали узнает свою добычу по часам и по одежде.
В один из свободных от музеев дней, будучи на Синае, я решил отправиться в глубь пустыни на целый день с англоязычным арабом-проводником до бедуинского поселения. Предстояло качаться на "корабле" около десяти километров.
Вела мой "корабль" под уздцы девочка-арабка лет десяти, похожая на щепку. Необычайно подвижная, бойкая, босоногая. Лепешки грязи на ступнях, по-моему, защищали ее ноги от горячего песка, а заодно и от скорпионов, не хуже, чем мозоли защищают верблюда.
Верблюд ее слушался, и было странно, как такой большой слушается такую маленькую. По ее знаку он приседал, она заскакивала на него с разбега, даже скорее взлетала на его горбики, и окриком, понятным только им обоим, мигом пускала его рысцой. Этим полетом невозможно было не любоваться. В белой арабской накидке она летела по пустыне, как чайка над морем. По-английски она уже знала все слова, связанные с деньгами, умела по-английски их пересчитывать при клиенте. Вначале через каждые пять минут "чайка" превращалась в обыкновенного цыганского профессионального ребенка на многолюдном московском перекрестке. Мне не хотелось на нее сердиться. Через проводника я постарался объяснить ей, что дам хорошую премию, и не только ей, но и лично ее верблюду в конце нашего путешествия и лишь в том случае, если она не будет меня отвлекать от спокойствия пустыни попрошайничеством.
Я помню это многочасовое путешествие. Мы лениво ползли по пустыне между барханами. Небо над нами было высокое, как лоб мудреца, с мелкими морщинками перистых облаков. Темные, похожие на грозовые тучи горы у горизонта окаймляли пустыню, как бы брали ее в кольцо. И все эти горные цепи были похожи на профили лежащих у горизонта мумий, которые смотрят в небо с надеждой, что когда-нибудь их оживят. Вообще в Египте все хочется сравнивать с мумиями или с фресками.
Наступил полный штиль. Закатное солнце забрало жару с собой за горы. Взамен пустыня наполнилась умиротворенностью и равновесием. Песочные волны замерли. Коршун завис в полете. Небо и пустыня, как две чаши весов, уравновешивали друг друга в абсолютном спокойствии. Верблюды ступали осторожно, как на цыпочках, словно боялись нарушить это равновесие. И не верилось, что Земля сейчас кружится и летит в космосе.
Однако земная суета всегда уберегает нас от момента истины, к которому приближает тишина. Моя маленькая проводница наверняка слышать уже не могла эту гармонию спокойствия. Для нее она была так же в тягость, как для меня ежевечерняя музыка соседей сверху. Уже минут через десять после предупреждения не дергать меня за ногу она начала дергать за ногу моего проводника, чтобы тот упросил меня поговорить если не о деньгах, то хотя бы о жизни. Потому что молчать она не может. Тем более когда впереди ее ожидает такая радость, как премия для ее верблюда. К тому же ее прозвище в бедуинском поселке - Радио.
За время нашего путешествия я узнал по "Радио" все новости нелегкой бедуинской жизни. У ее отца триста верблюдов, и всем им нечего есть. В школу отец ее не пускает, нечего, говорит, зря время тратить. Надо работать. Он хочет купить еще 300 верблюдов. Им всем тоже нечего будет есть. Никто из ее сестер не умеет так зарабатывать, как она, хотя они старше. Но они все не "Радио". А с туристами молчать нельзя, туристы тогда вообще денег не дадут. Я спросил Радио:
- Может, тебе, как и я, многие дают деньги, чтобы ты помолчала?
Радио в ответ хихикнула, соглашаясь с моей догадкой о ее хитрости. Причем тут же похвасталась что, во-первых, в этом году ей удалось заработать, как никогда. Во-вторых, еще я дам ей и премию. В-третьих, самое главное, в школу в этом году ей идти не надо.
- Похоже, - закончила она, - жизнь начинает складываться!
Мой переводчик-араб, переводя ее слова, явно гордился способностями маленькой девочки: умеет выкачивать деньги из туристов. Как сказали бы у нас, "разводить" клиентов. Он считал это достоинством своей нации. Спасительным задатком подрастающего поколения.
