Робин Кирман
Конец заблуждениям
Посвящается Эммануэль
Robin Kirman
THE END OF GETTING LOST
© 2022 by Robin Kirman
© Клемешов А.А., перевод, 2023
© ООО «Издательство АСТ», 2024
Глава первая
Джина
Озеро Валензе, июнь 1996 года
В те времена, когда еще не существовало десятков способов связаться с человеком из любого уголка мира, а надолго покидая свой дом, приходилось прощаться с привычным порядком вещей, затеряться в мире было проще простого. Тогда только письма и открытки неспешно следовали за молодой парой, путешествующей по Европе, и двое влюбленных имели возможность отвлечься от серой реальности и уйти с головой в мир своих грез.
В июне 1996 года Джина и Дункан прибыли на озеро Валензе. Оно находилось менее чем в часе езды от клиники под Цюрихом, где Джина провела последние две недели, чтобы оправиться от травмы головы, полученной при неудачном падении в Берлине. Случай оказался не из легких, требовалась реабилитация, но теперь, когда Джина была способна обходиться без врачей и медсестер, они с Дунканом сбежали в этот укромный уголок Швейцарии. Пейзаж вокруг озера Валензе показался ей самым красивым и безмятежным из всех, что она когда-либо видела: белые домики с красными крышами в небольших деревеньках, пышные поля диких цветов, а за спокойной голубой водой – зеленые горы, увенчанные молочными облаками. Они провели три дня в маленьком гостевом доме, совершая пешие и велосипедные прогулки по округе или катаясь на лодке. Дункан обычно не плавал – озеро было холодным, – однако Джина любила поплескаться в те часы, когда солнце стояло высоко. Она уставала уже после нескольких кругов и с наступлением сумерек выходила из воды и одевалась, зайдя в домик. Затем парочка переносила стулья на поросший травой берег, чтобы полюбоваться небом и озером, освещенным розовато-золотыми лучами заката.
В течение этого часа Дункан – композитор классической музыки – слушал в наушниках музыку на своем «Дискмане», а сидевшая рядом Джина читала роман Фицджеральда «Ночь нежна», который он купил ей в подарок на прошлой неделе. Если бы Дункан случайно не узнал, что в сюжете фигурирует цюрихская клиника, то считал бы, что это роман об очаровательной американской паре, путешествующей по Европе. В тот день, когда Дункан вручил Джине книгу, присутствующий при этом врач упомянул про швейцарский санаторий из нее, и Джина была вынуждена рассказать мужу, что это не особенно веселая история, что жена главного героя романа душевнобольная.
– О боже, тогда забудь об этой книге! – умолял Дункан, но Джина ясно дала понять, что сюжет ее совершенно не расстраивает. Напротив, ее успокаивало возвращение к роману, который она читала раньше и помнила лучше, чем недавние события собственной жизни.
В последние недели она часто ощущала себя немного сумасшедшей, хотя врачи в больнице Западного Берлина и в цюрихской клинике настаивали, что пережитое ею – исключительно физическая травма. Ей диагностировали сотрясение мозга и внутричерепной отек, однако никто не мог предсказать, как быстро она восстановится. При этом все были единодушны во мнении, что ей повезло. Зрение и слух не пострадали, отсутствовали проблемы в речи и афазия. Ее ум оставался острым, рассуждения – здравыми, а настроение – стабильным. Приступы головокружения прошли, равновесие и координация движений полностью восстановились, и всего через две недели после травмы Джина совершала пробежки по швейцарским лесам.
И лишь ее памяти был нанесен серьезный урон. Она ничего не могла вспомнить ни о самом несчастном случае, ни о месяцах, предшествовавших поездке. Были и вещи, о которых она даже не подозревала, пока Дункан не упоминал о них: ее танцевальные выступления в этом году или отъезд из Нью-Йорка двоих близких друзей.
В то же время она вспомнила много такого, о чем давно забыла, словно ее разум встряхнулся во время удара и то, что было похоронено в глубине сознания, снова поднялось наверх: сцены из детства, например поездка с родителями в Италию, когда ее мать была еще здорова. Джина отчетливо видела ее – в белом платье, идущей босиком по пляжу, с темными кудрями до плеч, с широкой светлой, как белый песок, улыбкой – и с болью осознавала, что сейчас сама выглядит именно так.
Оказавшись перед лицом смерти, Джина почувствовала бо́льшую связь с покойной матерью и очень сблизилась с Дунканом, который после несчастного случая почти не покидал ее, чтобы убедиться, что жене предоставлен наилучший уход. Не впечатленный уровнем медицины в Берлине, куда Джина была госпитализирована сразу после падения, он предложил перевести ее в клинику недалеко от Цюриха, в которой практиковались более совершенные методы физической реабилитации. Джина была танцовщицей, и Дункан, сообщив об этом врачу, настаивал, что ей требуется особое лечение.
Цюрихская клиника была оборудована по последнему слову техники, и во время своего пребывания там Джина часто задумывалась, каким образом все это будет оплачиваться. У нее было большое наследство, доставшееся от матери, но Дункан категорически отказывался прикасаться к нему и требовал, чтобы она хранила деньги на отдельном счете. Он предпочитал жить скромно на то, что они зарабатывали, но на лечение средств не жалел.
– Я бы заплатил любую сумму, чтобы ты стала такой, как прежде.
Тогда-то Джина поняла, насколько Дункана ужаснула перспектива потерять ее. В некотором смысле этот несчастный случай напугал его гораздо больше, чем ее саму.
Однажды она попросила его описать тот злополучный день: они пробыли в Берлине почти неделю, когда Джина решила отправиться на раннюю прогулку по городу. Дункан присоединился бы к ней, но в то утро на него снизошло музыкальное вдохновение, и он хотел перенести мелодию на бумагу. Пока Дункан работал, утро сменилось полуднем, а Джина так и не вернулась. Он уже начал нервничать, когда в его комнате зазвонил телефон. Это был администратор отеля с сообщением из местной больницы о том, что с Джиной произошел несчастный случай.
Дункан помчался по указанному ему адресу: в больницу Шарите на Луизенштрассе. Лечащий врач Джины рассказал ему о случившемся: оказалось, ее нашли на строительной площадке на Потсдамской площади. Похоже, она пошла осматривать одну из закрытых секций, по пути поскользнулась и ударилась головой о кусок трубы. Туристы обнаружили ее без сознания и вызвали «Скорую помощь». В кармане у Джины оказался ключ от отеля с номером комнаты, благодаря которому ее опознали и связались с Дунканом. Тогда прогнозы были неопределенными, врачи не знали, в каком состоянии она будет, когда очнется.
– Я думал, что потерял тебя, – рассказывал Дункан. – В ту ночь в больнице я словно прожил жизнь без тебя, словно тебя не стало.
В моменты, когда Джина ловила на себе его взгляд, она понимала, что это правда – он, казалось, не верил, что она реальна, словно она могла исчезнуть в любую секунду.
– Я все еще здесь, – поддразнивала она его, ободряюще улыбаясь, при этом тщательно скрывая собственные мысли: конечно, физически она была тут, но какую часть себя она потеряла?
Она просила Дункана напомнить обо всех крупных событиях последнего года, однако он утверждал, что ее жизнь практически не изменилась. Она продолжала танцевать с той же экспериментальной труппой, а Дункан продолжал играть на пианино, аккомпанируя номерам. Они творили вместе: Дункан сочинял музыку, а Джина ставила под нее танцы. Единственное, что изменилось, – Дункан получил свой первый значительный заказ, который позволил им совершить это путешествие – их запоздалый медовый месяц. Они поженились больше года назад и стали первыми в кругу своих молодых друзей, кто сделал это. Но до сих пор не смогли найти ни времени, ни средств для такого беззаботного путешествия. Наконец все удалось, и теперь они находились здесь.
