========== Глава 1. Печать мар ==========
1549 г. от заселения Мунгарда, Авалор, Каледонские горы
Большой остров Авалор в Западном океане обдували холодные ветра осени. Скот с пастбищ гнали на зимовья, резали ту часть, которая не пережила бы морозы: кур, гусей, овец. Сытая жизнь отступала, начиналась тёмная пора, природа погружалась в спячку.
Наступила неделя Мардуна – праздник мёртвых. Второй день веселья уже шёл на убыль. Повсюду стояли столы с угощениями, на вершинах холмов полыхали костры. В эту пору их жгли особенно много. Пламя очищало людей, скот и землю от скопившихся за год грязи и бед. Но ныне запах дыма обрёл другой вкус – вкус крови и слёз, пролитых по погибшим собратьям.
Четыре года назад орден одарённых богами Сумеречников-демоноборцев потерпел поражение в Войне за веру от сторонников Единого бога. Горстка уцелевших укрылась на севере острова, в Каледонских горах. Воители и странники, Сумеречники умели выживать в условиях, которые обычные люди сочли бы непереносимыми. В сырости и холоде пещер, в труднодоступных скалистых бухтах можно было лишь коротать свой век, а уж никак не рожать и воспитывать детей, которые бы обеспечили им будущее. Но целительница Риана готова была рискнуть.
В этот год ей повезло: её выбрали Владычицей-осенью. Нижнее белое платье укрывала ярко-оранжевая ткань, по спине волнами ниспадали медные волосы, украшенные венком из золотистых листьев, на лице – маска из мореной ели.
Целительница танцевала пластичней всех, сживаясь с ритмом приграничного времени. В праздничную неделю вторая половина её естества брала верх и проступала куда ярче. В канун нового года – Мардунтайда – в её почву упадёт семя Короля-охотника – мужчины в рогатой маске. Через девять месяцев у неё появится дитя, о котором она давно мечтала. Риана уже не надеялась зачать, ведь её муж Повелл погиб на войне.
По законам Сумеречников вдовы хранили верность погибшим супругам до конца своих дней. В древности жёны и вовсе восходили на погребальный костёр вместе с мужьями, чтобы не влачить дни в одиночестве, а воссоединиться с возлюбленным в следующем воплощении. Но со временем нравы Сумеречников смягчились.
В последние столетия на нарушение супружеской верности смотрели сквозь пальцы. Только целительницы, давшие клятву нести в мир незапятнанный свет и поддерживать священную жизнь, ещё чтили традиции. Для них существовала всего одна лазейка – в праздник мёртвых впустить в себя дух земли. Усопший муж ненадолго вселялся в тело согласившегося на ритуал мужчины, чтобы зачать ребёнка.
До мечты рукой подать!
Ветер крепчал, кожу продирало холодом. Темнело низкое небо. Пламя костров опадало, несмотря на то, что в них подбрасывали всё больше хвороста и лапника. Даже музыка стихала, и пляска замедлялась, скованная мертвецким холодом.
Сами старые боги – Повелители стихий, если они ещё сохранили силы после того, как паства ушла к Единому богу, должны были защищать Сумеречников эту неделю. Но сейчас на праздник проник чужак – сгорбленная старуха в сером балахоне. Она двигалась медленно, не приминая пожухлую траву, не хрустела под ногами сухая листва. Сумеречники остолбенели: к ним шла вёльва-горевестница, неумолимая, как злой рок.
– Чем обязаны, о дальноглядящая? – спросил первым старый жрец Гвидион.
– Чем обычно – волей богов. Или седины и жизнь в изгнании повредили твою память, о мудрейший из наставников? – голос старухи скрипел, точно стволы сухостоя во время бури.
– Это вы, должно быть, забыли. Мы не станем слушать тех, кто сбежал на материк! – с презрением бросил неукротимый Мидрир, старший брат Рианы.
– Но боги у нас одни, – вёльва подняла застланные белым пологом глаза на праздничные костры. – И недоля тоже общая.
– Чего же от нас хотят… наши боги? – смиренно поинтересовался Гвидион.
Мидрир не удержался от колкости:
– Чтобы мы бросились на копья врагов во имя вашего мессии?
– Ваша смерть, как смерть любого Сумеречника – последнее, чего мы желаем. Наоборот, мы хотим, чтобы их стало больше, хотя бы на одного. Ты, – узловатый палец указал на Риану, – должна помочь страждущему. Так повелевают боги.
Ветер всколыхнул волосы старухи, затрепетало пламя в кострах, закачались ели на склонах.
– Но я Владычица-осень, я участвую в церемонии! Я не успею вернуться… – возразила Риана.
– Нет, сейчас боги повелевают тебе быть целительницей и поставить свой долг перед мирозданием выше собственных желаний. Это и есть твоя плата за будущее свершение.
– Выберите другого целителя. Здесь есть парочка не менее искусных. Риане нельзя ехать сегодня. Эту неделю на неё будут охотиться демоны, – Мидрир закрыл сестру своей мощной фигурой.
– Именно поэтому ехать должна она. Сил исполнить эту миссию достанет только у неё.
Вёльва направилась обратно в чащу.
Риана обнимала себя руками, глядя в тёмное небо. На лицо падали первые капли холодного дождя. В просвете между необхватными дубами показался белый единорог. Он подтверждал слова старухи: Риана должна ехать. Это не прихоть лживых вождей из соседней страны на материке – Норикии, куда бежало большинство Сумеречников.
– Не слушай её. Ты можешь остаться! – Мидрир положил руку на плечо сестры. – Ты имеешь право быть счастливой!
Почему так жестоко? Владычицей-осенью женщину выбирали лишь раз, священным жребием в ответ на молитвы и аскезы. Теперь Риана наверняка останется бездетной. Но ведь её муж Повелл так верил в их миссию, в бескорыстие и добродетель. Он бы сказал: этот шанс выпал тебе, чтобы совершить нечто по-настоящему важное не только для себя, но и для всех.
Риана обернулась к Гвидиону. Тот молчал, разглядывая хмурый ельник:
– Грядёт небывалая буря. Если желаешь, поспеши.
Он вручил ей фонарик из репы, чтобы отгонять демонов.
Риана набрала в грудь побольше воздуха и направилась к единорогу. Скользнул по запястью серебряный свадебный браслет.
«Прости меня, о возлюбленный Повелл, теперь мы встретимся лишь на Тихом берегу мёртвых».
Риана запрыгнула на спину лесного духа и вплела пальцы в серебряную гриву. Единорог помчал её туда, где ждал страждущий.
***
Тронутая инеем листва шуршала под копытами. Ветер завывал всё неистовей. Дождь то накрапывал, то прекращался, чтобы через несколько часов забарабанить с новой силой.
Вересковые холмы наливались колдовской зеленью, повсюду появлялись следы: конские, собачьи и похожие на человечьи. Кровь стыла в жилах от их количества. В неделю Мардуна сонмы демонов-ши прокатывались по земле Неистовым гоном. Те, кто не успевал спрятаться, навеки оказывались в их плену. Уж Риана знала об этом не понаслышке.
Раньше демоны боялись Сумеречников и не показывались в таких количествах. Когда ордена не стало, они воспрянули духом и с каждым годом собирали всё более кровавую дань. Скоро и до тех, кто принял нового Единого бога, доберутся. Тогда люди поймут, на чьей стороне истина. Правда, какое это будет иметь значение, если против демонов никто не выстоит?
В канун Мардунтайда единорог выбрался из чащи на дорогу через Озёрный край, где начинались поселения единоверцев. Хруст листвы сменился гулкой дробью копыт по мёрзлой почве. Сквозь прореху в тучах выглянуло закатное солнце. В его лучах белая шерсть лесного духа оттенилась нежным розовым цветом.
Риана благодарила богов, что никто не заступал им путь, хотя отовсюду сверкали хищные глаза ши. Показалась деревянная ограда большой усадьбы. Храп единорога подсказал, что они прибыли на место. Целительница спрыгнула на землю. На посеревших деревянных воротах сохранилось светлое пятно – здесь раньше висел родовой герб Сумеречников. Видно, единоверцы выгнали прежних хозяев и забрали землю вместе с домами себе.
Зачем Риана здесь? Неужели чтобы помочь захватчикам?
Единорог подтолкнул её вперёд, моргнув зелёными глазами, и растворился за деревьями.
Риана постучалась. Ворота с жалостливым скрипом отворились сами, даже собаки во дворе не залаяли. Вокруг серого камня двухэтажной усадьбы сгущалась темень, беспроглядная, зловещая. Воздух млел и становился душным, несмотря на то, что за оградой была сырая осень. Зеленью вспыхивали дорожки ши, будто демонов тянуло сюда, как и целительницу. Солнце исчезло, луну и звёзды скрыли чернильные тучи. Они спускались всё ниже, края сверкали зарницами, в ушах стучало эхо приближающихся раскатов.
