Прогулки по Парижу с Борисом Носиком. Книга 2: Правый берег
Информация от издательства
Носик Б.
Прогулки по Парижу с Борисом Носиком. Книга 2: Правый берег / Борис Носик. – Москва: Текст, 2017.
ISBN 978-5-7516-1451-5
Вторая книга удивительного путеводителя по великому древнему городу Бориса Михайловича Носика (1931–2015), большого знатока Франции, который прожил в Париже не один десяток лет, полюбил этот город, его ни с чем не сравнимый дух, изучил его историю. Начав свое путешествие с Гревской площади, читатель пройдет по следам комиссара Мэгре и его творца Сименона, у дворца Карнавале, по бальзаковским местам, мимо центра Помпиду, выйдет к Лувру, саду Тюильри, прогуляется по Елисейским полям, парку Монсо, по следам Дюма-сына, Ференца Листа. Далее – по бульварам, через улицу Лафит, по парижским местам Шопена. Блошиный рынок на восточной окраине, кладбище Пер-Лашез. Вокзалы – Лионский, Северный и Сен-Лазар. Бульвар Клиши, площадь Пигаль, Монмартр, заречный квартал д’Отей и Булонский лес.
© Борис Носик, наследники, 2017
© «Текст», 2017
Присядем у берега перед дорогой…
Вот он, – думал я, – вот город, который в течение многих веков был образцом всей Европы, источником вкуса, мод, которого имя произносится с благоговением учеными и неучеными, философами и щеголями, художниками и невеждами в Европе и в Азии.
В Америке и в Африке… Вот он!.. Ах, друзья мои!.. Ни к какому городу не приближался я с такими живыми чувствами, с таким любопытством, с таким нетерпением!
Н. Карамзин
Отель-де-Виль, то бишь мэрия, на бывшей Гревской площади, или Откуда все пошло и куда пришло
С чего же нам начать прогулку по правому берегу Парижа?
Конечно же с площади Отель-де-Виль, площади парижской мэрии (мэрия и будет по-французски Hôtel de Ville, в буквальном переводе – Дворец города)! И вовсе не из почтения к городским властям и их главному учреждению мы решили начать отсюда. В конце концов, подумаешь, учреждение!.. Чиновники, они и есть чиновники, одни – энтузиасты и труженики, другие – лодыри и казнокрады: как везде, берут взятки (по-французски – pol-de-vin, то есть кувшин вина, а по-нашему – пол-литра), как везде, делают приписки, как везде, не обходятся без семейственности. Однако ведь и за порядком в городе следят, и дороги чинят, и электричество с водой подают, и библиотеки держат, да и все прочее в норме, разве что вот с собачьим дерьмом на тротуарах никак справиться не могут, несмотря на грозные указы и миллионные затраты, не поддаются воспитанию ни собаки, ни парижане…
А почему же все-таки с мэрии? Да потому, что место уж больно красивое. Великолепное, праздничное здание, площадь с фонтанами близ Сены и – воспоминания, воспоминания, воспоминания… Историческое место. Отсюда многое пошло – и городское самоуправление, и вообще французская демократия, и городские праздники, и бунты, и перевороты, и освободительные восстания, и забастовки (даже самое имя им дала эта самая площадь – grève), и жестокие (и пожалуй, что тщетные) усилия правосудия держать своих сограждан в строгой узде, и роскошные пиры (разумеется, за счет горожан-налогоплательщиков), и герб города Парижа… В общем, всего не перечислишь, но кое о чем надо вспомнить именно здесь, отдыхая на скамеечке под плеск фонтанов и глядя на украшенный статуями фасад мэрии.
Кстати, в этом уголке Парижа и почище нашего ценители прекрасного получали эстетическое удовольствие. Скажем, поэт Александр Блок сидел за столиком в кафе в конце улицы Риволи, любовался мэрией, писал письма матери и небось переносился мыслями в стародавние парижские времена. Мы тоже перенесемся.
До XII века был тут просто берег Сены, поросший камышом, – тишь, глушь, крупнозернистый песок и гравий («песчаный берег» по-французски будет «грев» – grève). В 1141 году торговцы водой (очень влиятельная в те времена купеческая корпорация) решили устроить на этом участке Сены новый порт, благо течение тут тихое, чтобы хоть немного разгрузить порт Сен-Лондри, что располагался на тесном острове Сите. Гревский порт очень скоро приобрел популярность – разгружали тут и зерно, и сено, и лес, и вино, – и стал он одним из главных портов столицы. Мало-помалу местные торговцы водой настолько укрепили свое экономическое положение, что перенесли собственную, весьма влиятельную выборную администрацию с левого берега (из монастыря Сент-Женевьев) на правый (эта часть берега вдобавок оказалась незатопляемой паводками), а их герб с корабликом стал со временем гербом всего Парижа. («Похож на наш, тоже кораблик», – отмечают приезжие петербуржцы.) В 1357 году купеческие советники (эшевены) во главе со своим знаменитым старостой (прево) Этьеном Марселем купили стоявший на этом месте дом с аркадами («Дом на сваях».) На протяжении многих столетий это средневековое готическое здание достраивалось, перестраивалось, украшалось (здесь были великолепные интерьеры, висели картины Энгра и Делакруа), и даже безжалостная французская революция пощадила эту колыбель купеческой демократии. Революция, но не Парижская коммуна… В 1871 году здание сгорело со многими своими сокровищами. Кое-какие уцелевшие шедевры (вроде статуи X века Карла Великого и барельефа Лемера) попали в музей Карнавале, в парки Трокадеро, Монсо, в сквер Поля Ланжевена (правда, в мае 1968 года участники студенческой заварухи снесли некоторым из многострадальных статуй головы, пытаясь, вероятно, доказать, что у них не какая-нибудь там банальная молодежная потасовка, а «самая настоящая революция»)… Уже через три года после усмирения Коммуны здание было вновь отстроено, и ныне оно предстает во всем своем великолепии – со множеством скульптурных фигур на фасаде: кариатид и статуй – аллегорий тридцати городов Франции, а также с изображениями более сотни знаменитых парижан и парижанок. А уж внутри здания чего только нет – и картины, и статуи, и росписи Пюви де Шаванна, и зеркала, и позолота, и старинная мебель, и роскошь бесчисленных салонов… В одном из них – как не похвастать? – мэр города Парижа вручил моей доченьке за отличное окончание коллежа, то есть неполной средней школы, какую-то книжку с картинками (надеюсь, оплаченную из моих налоговых отчислений). Это, впрочем, было лишь одним из знаменательных событий, имевших место в стенах нового здания мэрии (нередко с участием вездесущих русских – куда от них деться в Париже?). В 1893 году здесь принимали русского адмирала Авеллана и офицеров его эскадры, был дан грандиозный обед в ознаменование русско-французской дружбы (репродукцию со старинной акварели, отразившей эту встречу, до сих пор можно видеть на станции метро «Отель-де-Виль» – не проходите мимо!). В мэрии принимали императора Николая II и императрицу Александру Федоровну, а еще позднее, с 1960 по 1989 год, по очереди кормили обедами Хрущева, Брежнева, Косыгина и Горбачева (последнего – дважды)…
В 1871 году революционер Петр Лавров участвовал в провозглашении Парижской коммуны (тут-то мэрию и сожгли). Именно в мэрии арестовали Робеспьера, а Ламартин столкнулся с бунтовщиками. Здесь чествовали Людовика XVIII, Наполеон отпраздновал свадьбу с Марией-Луизой. Здесь принимали английскую королеву Викторию… В 1944-м в штурме мэрии принимал участие юный русский герой Толя Болгов (вскоре погибший). Здесь размещался штаб Сопротивления…
С 1310 до 1830 года (больше пяти столетий) эта (тогда еще Гревская) площадь служила местом казней. Виселицы стояли на ней постоянно, но преступников не обязательно вешали. Иным отрубали голову, иных четвертовали, иных (по подозрению в колдовстве) сжигали живьем. Здесь казнили, к примеру, грозу Парижа разбойника Картуша, убийцу короля Генриха IV Равайяка, известную отравительницу маркизу де Бренвильер. Казнь этой страшной женщины, отравившей отца и двух братьев (в целях увеличения своей доли наследства), была с ужасом и отвращением описана в письме блистательной писательницы маркизы де Севинье от 17 июля 1676 года. До революции здесь шумно отмечали многие праздники, в том числе день Иоанна Крестителя, и, бывало, сам король возжигал праздничный костер. Революция обогатила площадь новинкой революционного быта – гильотиной. Так что позднее, в 1812 году, на этой площади культурно отрубили голову одному из чинов французской военной администрации, который снимал копии с конфиденциальных военных отчетов, предназначенных для Наполеона, и продавал их в русское посольство – полковнику Чернышеву. Нравы тогда были дикие, и даже сообщника казненного чиновника выставили в кандалах у позорного столба. Надо сказать, что в наше время нравы заметно смягчились. Не так давно молодой французский инженер-атомщик Франсис Тампервиль передал двум разведчикам из советского посольства 100 сверхсекретных документов (в общей сложности около 6000 листов), но его не только не казнили, но даже и не слишком клеймили позором. Газеты очень трогательно писали, что он хотел открыть на вырученные деньги частную школу и, может, открыл бы, если б его не выдал советский злодей-перебежчик из КГБ. Тампервилю пришлось промаяться в тюремной камере весь период следствия, и газеты сообщали, что он плодотворно работал там над диссертацией и даже цветной телевизор не мог отвлечь его от работы. Вскоре по окончании следствия он был отпущен на волю и ныне, вероятно, уже пошел на повышение… Вот такой оптимистической историей я и хотел закончить рассказ у фонтана перед парижской мэрией, но вдруг вспомнил незначительный, а все же противный эпизод… Как-то я так же вот нежился на скамейке и думал, что надо бы заглянуть на почту, которая размещалась тогда в полуподвале этого здания – очень удобно для туристов, не успевших отослать открытки с сообщением, что они уже в прекрасном Париже. Браня себя за леность, я наконец оторвался от скамейки, и тут раздался взрыв в помещении почты. Уцелевшие от взрыва туристы и почтовые барышни рассказали потом, что они приметили арабскую девушку, которая бросила какой-то пакетик в мусорную урну на почте и поспешила прочь. Полицейские эксперты (которые, как всегда, никого не поймали) высказали предположение, что это была, скорей всего, «боевичка» из Ирана, Ирака или Палестины. Почту после этого закрыли напрочь, так что вы можете спокойно отдыхать у мэрии, набираясь сил для долгой прогулки по правому берегу. И если моя последняя история показалась вам поучительной, никуда не спешите.
