Александр Тамоников
Бросок из западни
© Тамоников А. А., 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
* * *
![]()
![]()
Глава 1
– Командир на борту! – привычно выкрикнул вахтенный.
Лейтенант Парамонов взбежал по трапу, замедлил шаг, ступив на борт. Вскинув руку к козырьку фуражки, привычно отдал честь флагу. Выслушав доклад вахтенного, что на борту без происшествий и судно готово к выходу в море для выполнения боевой задачи, Парамонов отдал приказ:
– По местам стоять, со швартовых сниматься!
Малый «охотник». Маленькое суденышко, но в умелых руках моряков он может стать грозным оружием против вражеских подводных лодок и даже малых надводных кораблей. А моряки Тихоокеанского флота умели воевать. Легкое скоростное судно водоизмещением всего 56 тонн, малый «охотник» развивал скорость до 27 узлов. Маленькая осадка судна всего в полтора метра позволяла не бояться вражеских торпед. А две полуавтоматические 45-мм пушки и два крупнокалиберных пулемета ДШК позволяли отбивать атаки врага и огрызаться весьма существенно. В арсенале судна было 24 глубинные бомбы и четыре мины. Так что враг вынужден был считаться с малым «охотником», когда тот нес патрульную службу ОВР (охрана водного района) или сопровождал караван кораблей. Крепкий корпус корабля был разделен водонепроницаемыми переборками на шесть отсеков, что позволяло делать «охотника» максимально живучим. Сколько раз Парамонов возвращался после боя с полупритопленным корпусом. Вода плескалась под ногами в ходовой рубке, но судно держалось на плаву и упрямо шло к цели. Шестнадцать моряков на борту были одной семьей, единым организмом.
Заработал двигатель. Матросы приготовились сниматься со швартовых, когда вахтенный кивнул в сторону пирса:
– Командир! Батя…
К борту подрулила черная «эмка», из которой, сгибаясь, как циркуль, выбрался командир дивизиона, капитан второго ранга Васильев. Высокий, худой, с орлиным носом комдив был строгим офицером и требовательным начальником. Но моряки, служившие под его началом, знали Васильева еще и как заботливого и справедливого командира. Как это часто бывает в армии и на флоте, за глаза его звали Батя.
Остановив отшвартовку, Парамонов легко перепрыгнул на пирс и поднес руку к козырьку для доклада, но в этот раз Васильев остановил лейтенанта.
– Ну, как настроение, Слава?
– Все в норме, как положено, Иван Васильевич! – улыбнулся Парамонов.
– Ты вот что, Вячеслав. – Комдив достал дюралевый портсигар, открыл его и протянул моряку. – Когда будешь возвращаться, задержись на траверсе Шумшу. Тебе придет радио, в какой квадрат прибыть. Там встретишь эсминец «Зоркий», снимешь с борта военврача Васильеву и раненого моряка. И доставишь на базу.
– Галя на «Зорком»? – удивился Парамонов.
Военврач Галина Ивановна Васильева была дочерью командира дивизиона. И за трогательными отношениями командира малого «охотника» и Галины Васильевой наблюдал весь дивизион. Начальник связи смотрел сквозь пальцы на то, что иногда в радиопередачах или Парамонов, или Васильев чуть-чуть нарушали инструкцию по радиообмену и позволяли себе немного личного. Связистки и медсестры качали головами и вздыхали, когда на вечере в офицерском клубе смотрели на эту пару. Парамонов и Галя почти не танцевали. Они стояли у окна и разговаривали. Никто не видел, чтобы влюбленные хоть украдкой, но обнимались, целовались, не видел проявлений какой-то нежности. Но во взглядах молодых людей было столько трепета, столько трогательной любви, что обсуждать или осуждать их никто не брался. Даже отец. А ведь Парамонова все знали как геройского командира, храброго моряка, выходившего не раз победителем в неравных схватках с вражескими субмаринами и другими судами. На Дальний Восток Парамонова перевели с Балтики. Да и Галина Ивановна была храброй женщиной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Да, «Зоркий» попал в шторм. Один из матросов повредил позвоночник во время падения с высоты. Галину переправили гидропланом на борт. Теперь ты заберешь ее и того моряка. Будь внимателен, Слава, японцы стали вести себя агрессивно. Не исключаю провокации. Ты командир опытный, выдержанный!
– Иван Васильевич, – Парамонов посмотрел комдиву в глаза, – будет война с Японией или нет?
– Не знаю, Слава, не знаю, – покачал головой Васильев. – Обстановка очень сложная, сведения поступают очень противоречивые. Японцы ведут себя нагло, постоянно пытаются спровоцировать нас, провокации одна за другой. Так что будь внимателен и выдержан, командир!
– Есть, товарищ капитан второго ранга! – Парамонов перестал улыбаться и отдал командиру честь.
Море было неспокойным, на душе тоже было неспокойно. Все чувствовали, что положение здесь, в Приморье и на Дальнем Востоке, шаткое. И чем радостнее были сообщения с Западного фронта о постоянных наступлениях Красной Армии, о том, что гитлеровские войска пятятся и пятятся, оставляя город за городом, тем напряженнее была ситуация здесь. Все понимали, что Гитлеру очень нужна война между СССР и Японией. Ему нужен удар в спину советской стране.
Лейтенант Парамонов умел думать о своем и в то же время не упускать ничего по службе. Это получалось само собой, как будто в нем существовало два человека одновременно. Глаза смотрели на бескрайние воды Тихого океана, он бросал взгляды на экран гидролокатора «Дракон», слышал доклады акустика с шумопеленгатора. Одна часть его мозга, которая не отвечала за боевую работу, думала о Галине. Нет, это были не мысли, связанные с предстоящей встречей, или какие-то воспоминания. Нет, просто напоминание, что она есть, что она любит его, и это было как щитом, как надежным крепким тылом для мужчины, что делало его бесстрашным. Если за спиной все в порядке, то можно смело идти вперед, грудью встречать любую опасность.
Судно могло находиться в автономном плавании трое суток, но такой задачи Парамонову не ставили. «Охотники» дежурили каждый в своем квадрате по двенадцать часов, потом сдавали район другому командиру, который приходил на смену. Когда до прихода смены в зону дежурства оставалось всего полчаса, по радио пришло распоряжение. Парамонову следовало перевести судно в 32-й квадрат и там ждать эсминец. С борта снять только военврача Васильеву. Раненого моряка эвакуировать опасно из-за сильного волнения на море. С его повреждением позвоночника нужны почти идеальные условия эвакуации. По прогнозам погода улучшится на следующий день, и тогда с «Зоркого» можно будет снять пострадавшего.
«Зоркий» был уже в зоне, удерживая положение малыми оборотами двигателей, стараясь держаться носом к волне. С борта увидели «Мо́шку», как любовно на флоте называли морских охотников, и просемафорили, что готовы передать пассажира. Парамонов приказал держать полкабельтова[1] от эсминца. При таком волнении была опасность столкновения судов. Но легкий и маневренный МО-4 с умелым рулевым всегда мог уйти в сторону в опасный момент. Отойти дальше тоже было нельзя, потому что на 4-весельной шлюпке выгрести против такой волны очень сложно. Посадив на весла самых сильных матросов, боцман Вельчук сам сел за руль. Около тридцати минут борьбы с холодными тихоокеанскими волнами, и мокрый экипаж шлюпки передал на борт «охотника» военврача. Парамонов схватил Галину за руки и поднял на борт. Толчком в борт судно накренило, и военврач оказалась в объятиях лейтенанта. Но сейчас нечего было стыдиться. Моряки отводили глаза, зубоскалили по-доброму, готовясь поднять шлюпку на борт с кормы.
Парамонов проводил Галину в свою каюту, точнее, в маленький закуток с лежанкой и откидным столиком.
– Отдыхай, а я пойду на мостик, – сказал он, разглядывая женщину так, будто не видел ее несколько лет. – Погода скверная, а пару часов назад акустик слышал шум винтов. Может статься, что недалеко японская подлодка.
