Горькое молоко
Золотой брегет. Тюремный шлейф
Владимир Козлов
© Владимир Козлов, 2016
ISBN 978-5-4483-0921-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Золотой брегет
Вступление
Иван Романович Беда сидел во дворе дома на врытом в землю старом столбе, который раньше служил опорой для лавочки. Для себя этот столбик он считал островком воспоминаний. Он с болью в сердце смотрел на голый двор. После перестройки из всех достопримечательностей остались одни сараи и мусорные ящики, в которых поочерёдно рылись нищие и обездоленные люди. Горечь и обида за свой двор всколыхнула его память, которая разворошила события несколько десятилетий назад.
…Это был когда – то очень красивый и уютный дворик – он состоял из восьми четырёхэтажных домов образующих срезанную по диагонали коробочку. К одному из крайних домов примыкала средняя школа с огромным плодоносящим садом, окольцованным высоким забором мощного древесного бруса. Школьный стадион, оборудованный по точным спортивным стандартам всевозможными секторами и баскетбольной площадкой, с утра до позднего вечера никогда не пустовал, несмотря на то, что сразу за домами находился универсальный стадион ДСО «ВОДНИК», принадлежащий судостроительному заводу. Отличительной чертой этого стадиона поэтапно в разные годы являлись сильные команды, как по футболу, так и по хоккею. Были свои кумиры, многих из которых и в живых нет, а кто из тюрем не вылезает. Народ ходил смотреть не только на них, а просто шли на футбол. Билеты на стадион в то время стоили копейки. Трибуны не умещали болельщиков. И все кто не попадал на стадион, смотрели матчи с крыш домов и сараев, сожалея, что не попали на территорию стадиона, так как около поля витала футбольная романтика. И эта романтика выражалась даже не из – за того, что там было несколько пивных точек, где торговали натуральной астраханской воблой, просто счастливые болельщики воочию могли близко увидеть героев матча, и крикнуть им в поддержку несколько добрых или критических слов. Они считали себя частично участниками матча.
Мальчишки тоже посещали этот стадион, но в основном, когда там проходили футбольные или хоккейные матчи. Излюбленным же местом времяпровождения был родной дворик.
Главной достопримечательностью самого знаменитого в городе двора, безусловно, служили: школьный стадион и два сквера, разделённые между собой широкой асфальтированной дорогой, по которой транспорт не ходил. Эта дорога, по сути, служила парадным входом на территорию школы №6. Для детей школьный двор был усладой, но не меньше время дети проводили и в скверах. В одном сквере были редко высажены пирамидальные тополя, а в центре красовался кругообразный бетонный фонтан, который малыши использовали как бассейн в жаркую погоду.
При входе, одетый в бронзу и обозревая весь двор, стоял громадный памятник отцу всех народов И. В. Сталину. Его строгий лик, как будто говорил «НЕ БАЛОВАТЬ», и на самом деле никаких хулиганских выходок там не случалось. Вечерами здесь зачастую демонстрировали художественные фильмы с обязательным прослушиванием лекции о международном положении. А порой стихийно организовывались танцы.
Те незабываемые годы сталинский садик объединял людей. Народ после Отечественной войны ещё полностью не окреп, но по домам уже не лазили нищие и цыгане. Если цыгане и захаживали, то только для того, чтобы продать, что – то из своего товара. В основном это были Оренбургские пуховые платки.
Ряд семей двора имели острую нужду, – это были многодетные семьи, но им всем миром оказывали посильную помощь.
Для них несли старую одежду, делились хорошим уловом с Волги, охотничьей добычей, а иногда свиного мяса перепадало. Свиней многие в то время откармливали, благо сараи рядом были. Убой скотины, – являлся важным событием двора, и приравнивался к празднику. Нередко было, когда забивали не одну, а две, а то и три свиньи. Обычно свиней резали осенью, и на улице уже не было летней погоды но, ни дождь, ни осенняя изморозь, ни в коем разе не влияли на праздник. Он состоялся в любую погоду. Голубятник Паша Лялин, выкатывал из своего сарая казан, надёжно устанавливали его, и готовил в нём без изысканных рецептов печень и другой ливер. Затем в эмалированных тазиках выставляли мясную закуску на аккуратно сбитый столик в садике, стоявшем за спиной памятника. Запах отварного мяса манил к себе всех желающих. Народ подтягивался к столу, принося с собой домашние провианты и в обязательном порядке самогон и уважаемую в те времена мужиками водку «СУЧЁК». После выпитого первого стакана начинались танцы под трофейный аккордеон, на котором неплохо играл герой войны Веня Дорофеев, или заводили патефон. Рядом всегда полно было детворы. Им доставались самые лакомые кусочки, и чуть поодаль выжидали дворовые собаки, тихо поскуливая, давая понять, чтобы и про них не забывали. Сталину также в этот день наливали в стакан Маленковского самогону, так называли гранёные стаканы. Нанизывали на вилку шмат ливера и ставили на постамент. Это был импровизированный праздник двора. Вскоре памятник незаметно уберут, после чего садик потеряет свою величавость. И только после этого обкраденный постамент, без всякой надобности будет стоять долгие годы, напоминая жителям двора о трудных, но добрых и весёлых временах. Если же сталинский садик был прозрачным и обозревался со всех сторон, то второй напротив, отличался густыми насаждениями ивняка и акаций. Размашистые лозы ив, напоминали собой по форме каскад фонтанов, под которыми можно было незаметно спрятаться от родителей или учителей. В те времена не было совместных школ, а были образовательные отдельные учреждения для мальчиков и девочек. Только в 1954 – 1955 году, восстановили совместное обучение. Поэтому мальчишек – ровесников войны было тяжело обуздать, и их школа была в языцех всего города. Особенно не сладко приходилось педагогическому персоналу. Основная масса детей были переростки и, им не хотелось сидеть за одной партой с маленькими клопами. Поэтому они игнорировали школьные занятия и ежедневно прогуливали, именно те уроки, которые не любили. Преподаватели отлично знали, что все прогульщики уроков в тёплую и ясную погоду находились в Ленинском сквере, и если кого – то нет на занятиях, тогда непременно делалась облава. Главным командиром этой зловещей акции был Маруська, – завхоз школы – это был грузный мужчина, хромавший на одну ногу. Бессменными помощниками его физического недостатка служили дамский велосипед и корявая клюка, смастерённая из бамбука, с которой он не расставался никогда.
До школы завхоз Маруська работал заведующим дамской парикмахерской. За его историческое трудовое прошлое и наличие дамского велосипеда получил он насмешливую и позорную кличку «Маруська». И многие ребята, находясь в невидимой засаде завидев случайно завхоза, считали своим долгом прокричать ему хором с диким хохотом обидное «Маруська».
Он знал, что эти оскорбительные выкрики опускались в его адрес, но распознать голос из толпы он не мог. После чего он кругом озирался, махая своей палкой в сторону крикунов, и как резаный поросёнок визжал:
– Говнюки, у меня адресная книга есть, не поленюсь сходить к родителям. Берегитесь тогда у меня.
Но в ответ Маруська получал более мощную канонаду оскорблений. Мальчишки уверены были, что он никуда не пойдёт, так, как знали, что на время пребывания в подъезде он может лишиться своего дамского велосипеда. Который после отыщет на помойке или в куче металлолома. Завхоз был всегда объектом насмешек для мальчишек. Их забавляло, как он неуклюже прихрамывая, гонялся за ними по всей прилегающей к школе территории. И виной подобных взаимоотношений был он сам. Ему в радость было исполнять такие приказы директора или завуча школы, как отлавливание прогульщиков. На него в это время находил настоящий азарт охотника. Он подбирал себе в команду техничек и сторожиху, которая также особой симпатией к мальчишкам не проникалась. Живя при школе, она ощущала достаточно беспокойств от дворового хулиганья. Идя на облаву, они получали инструктаж от Маруськи по стратегии и техники безопасности и пухлые тёмно – синие бушлаты, так, как был риск получить пулю из рогатки или испробовать на себе удары полутвёрдых предметов, что попадалось мальчишкам под руку. Это могли быть огрызки яблок, обрезок резинного шланга или старый не подлежащий ремонту башмак.
…Этот скрытый от людских нежелательных глаз зеленью уголок, посещали и стиляги. Их визиты ограничивала взрослая дворовая шпана. Ещё клеша из моды не вышли, а они упорно своими узкими брюками вытесняли модные широкие брюки, пошитые из дорогого материала. За узкие брюки, которые они натягивали на себя при помощи мыла, пёстрые рубашки и намазанные бриолином волосы, стиляг называли додиками или макаронниками.
