Владимир Поселягин
Наемник
Пролог
Зачерпнув воды из текущей рядом речки, я понес ведро к лагерю. Обойдя байдарки, невольно посмотрел на свою красавицу, стоившую мне четыре зарплаты и кучу нервов.
Повесив ведро над костром, кинул лук, куски рыбы и стал чистить картошку — сегодня моя очередь готовить, так что уха будет точно. Шестой день подряд никто из экстремалов, собравшихся в этих диких местах тайги, ничего другого просто не хотели. Река, чистый воздух, ночи на природе и уха — как дань традиции, чего же еще надо?
Заметив, что из крайней палатки после недолгого шебуршания показалась голова одного из моих спутников, я улыбнулся и негромко поздоровался:
— Привет, Андрей.
Повернув в мою сторону опухшее лицо, это чудо что-то проблеяло.
— Пиво в сумке, в левом кармане, — сжалился я над ним.
Наша группа байдарочников из четырех человек — одна из немногих кто забирался так далеко в тайгу по маленьким и большим речушкам. Вчера нашли остов вертолета на месте последней стоянки, весь заросший крапивой, сквозь кабину выросло молодое деревце.
Не я нашел, Андрюха. Помню, взял он тогда рулон туалетной бумаги и пошел в кусты, через минуту с криком прибегает обратно:
— Ребята, там самолет разбитый!
Вместе и пошли смотреть. За самолет Андрюха принял самый обычный Ми-2. Причем, еще старой версии.
- 'Мишка', давно лежит, — буркнул я.
Парни, Костик, старший группы, Серега, спец по байдаркам и наш штатный балагур, вместе с Андрюхой полезли в нутро лежавшей на боку машины.
— А ты чего? Не интересно?
Я только скривился, в армии на них насмотрелся до не могу, что и ответил Косте.
— А, понятно. Летал на таких?
— Это старая модификация, я на более современных летал.
— Сам за штурвалом сидел? — высунув голову через дверной проем поинтересовался Андрюха.
— Андрей, ну кто срочника за штурвал посадит? Ты думай иногда, что говоришь. Мне только через год доверили инструмент механику подавать, а ты про штурвал.
— Но ты же их до последнего винтика знаешь?
— Ну, это да. Меня же на восьмом месяце службы перевели в рембригаду, мы из трех старых машин собирали одну работающую, на продажу их вроде готовили, вот там то и пришлось поработать. А так — мне нравилось с техникой работать, интересно.
Пилотирование — это мое больное место, всегда мечтал летчиком быть, а тут завалили при поступление в летное училище. Ладно, хоть срочную на крупном аэродроме отслужил, пришлось с железками повозиться, даже полетал два раз вместо бортмеханика, но любовь к небу все равно осталась.
— Надо с базой связываться, сообщить, — отряхивая руки, сказал Костя.
База — это спасатели, которые должны нас 'вести'. Костя постоянно связывается с ними и дает наши координаты, так положено.
— Зачем? Чтобы они тоже посмотрели?
— А если он пропавшим числится?
— Сомневаюсь. Все приборы и детали, представляющие дефицит или другие ценности, сняты. Нет, тут авиационные техники поработали, можешь быть уверен.
Так и оказалось. Когда машину пробили по номеру, выяснилось, что она принадлежала Лесхозу, и упала она аж в 1979-м году, о чем нам сообщил дежурный после часа ожидания.
Так и путешествовали, мне нравилось.
— Уха готова? — поинтересовался Костя, вылезая из палатки. Вернувшийся от ручья Андрей стал возиться со своей байдаркой.
— Через пятнадцать минут можно садиться есть.
— Хорошо… А что это свистит?
Действительно, в небе раздавался незнакомый звук похожий на свист.
Задрав головы, мы смотрели на темное пятнышко, которое все быстрее опускалось вниз. Но, главное — опускалось оно на нас.
— В стороны! — закричал Костя и, мы разбежались по кустам.
Как только я успел вломиться в опушку и упасть за вековую сосну, дрогнула земля и свист прекратился. Было слышно только потрескивание остывающего корпуса и мат Андрюхи на другой стороне поляны. Не вставая развернулся и осторожно выглянул на поляну.
— Вот уроды!
Палатки, костёр и наши байдарки — все оказалось под этим непонятным предметом. Хотя чего гадать-то, что стояло на поляне, кроме как к космическим аппаратам принадлежать не могло. Чтобы скинуть наваждение, сорвал рядом листок с какого-то кустарника и, сунув его в рот, стал жевать. Кисловатая жижа сразу же прояснила мозги, но аппарат с поляны не исчез.
Вдруг на боку прорезались щели и стал проявляться дверной проем. В нем я разглядел несколько фигур, очень похожих на человеческие, через секунду меня скрутило и выгнуло дугой. Что было дальше описать не сложно. Я был в сознании, но не мог ни чем двинуть, даже говорить и моргать. Подошедшие люди, а это были именно люди, по крайней мере, трое из четырех точно, четвертый тоже, но отличия были. Приплюснутый череп в районе висков, маленький нос и серая кожа.
Двое подхватили меня и понесли внутрь аппарата, через пару минут ко мне присоединились остальные ребята в том же состоянии, как и я.
****
— … а звезды, ты, Антон, даже не представляешь, какая это красота, когда уходишь в гипер, — продолжал с мечтательным видом рассказывать мой новый знакомый пилот одной из многочисленных корпораций Иём Йёхайн.
Слушал я с удовольствием, можно сказать даже впитывал новую информацию. На пиратской базе мы находились уже вторую неделю, после того как нас прихватили на Земле. Нас, это восемнадцать землян, больше пираты просто не успели прихватить, да и мы похоже просто попались им на глаза в глухих местах. По-видимому, светить свое присутствие они не хотели.
Тогда, когда нас набрался полный челнок, пираты рванули на орбиту и, загрузившись в судно, старый рудовоз, переделанный под пиратские нужды, рванул с орбиты, разгоняясь для прыжка в гипер. Как потом мы узнали, на хвосте у них висел патрульный крейсер.
Так через две недели мы оказались на пиратской базе, затерянной во Фронтире, далеко от цивилизации, где уже вторую неделю в рабских ошейниках ождали свою дальнейшую судьбу.
Кстати, насчет ошейников. Оказалось, нам в головы медицинским путем должны были вшить импланты подчинения, я видел пару рабов в техническом ангаре с такими штуками на голове. Мерзкое зрелище! В чем нам пока повезло, так это в том, что на базе они закончились и торговцы, которые за нами приедут, привезут свои, так что мы пока были в обычных рабских ошейниках.
Тогда после выгрузки, нас, испуганных, провели в медотсек и, после проверки, по очереди, надели на голову горшок, опутанный проводами. Это мы позже узнали, что так нам записали общий язык, на котором общались все государства входящие в Содружество.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
