Анна Немчинова
Миниатюры
Последний день
Я вижу себя в старости хрупким силуэтом с еле заметной улыбкой на лице, исходившей больше от взгляда, который направлен в дни невозвратно ушедшие, и, одновременно, ещё сокрытые, но уже гостеприимно приоткрывающие свои двери.
Я сижу в просторном кресле, накинув на плечи лёгкий шарф. Передо мной открывается вид на небольшой кабинет с высокими потолками и стеллажами, что занимают всю стену, сверкая изобилием литературы разных жанров.
Мои пальцы робким движением прикасаются к страницам книги, которая лежит на коленях. Из-под страниц нелепо выглядывает потёртый пакетик от сахара, который был вложен в качестве закладки: когда-то этот сахар был взят в кафе на соседней улице к стаканчику кофе, а книга куплена совершенно незапланированно под настроение. С хозяевами данного заведения я уже ни один год нахожусь в тёплых дружеских взаимоотношениях, но со времён нашей последней встречи прошло уже достаточно немало времени. Мне стало всё тяжелей выходить на улицу из-за усталости, а сонливость стала частым гостем в нашем доме.
Рядом со мной на миниатюрном столике лежат исписанные страницы. Они уже давно покоятся в небольшом ящике, которому по всем правилам положено закрываться на маленький ключик. Сегодня эти страницы были вновь мной перечитаны и уже навсегда оставлены для жизни прожитой и больше не запертой на ключ. Теперь меня не беспокоит будущее. Я достигла желанной тишины в своих мыслях и смогла принять человеческую природу настолько, насколько смогла разглядеть её в себе.
Светит солнце. Раньше мне всегда снился сон, как я бываю счастлива именно в этом ощущении пространства, когда свет будто становится осязаемым, и зрение способно уловить каждый блик, преломленный светом. В этом странном искажении засвеченной фотографии, ощущении жизни — словно на другом конце временного пространства — я училась видеть эту жизнь.
Способна ли душа, которая обречена на путь поиска своего пристанища, обрести его в дни юности, дни беспокойства и потерянности, граничащие с болезненностью восприятия? Способна ли душа, которая несёт в себе так много отчужденности, окрепнуть, когда делает первые шаги в этот мир? Или она способна лишь искать? И не дано ей большего блага, чем все те испытания, которые должны привести её в ту самую квартирку с небольшим кабинетом, что заполнена ярким светом? Весь этот поиск простоты в бесконечности хаоса, и в самом конце — мимолетное ощущение, что ты всё-таки успел что-то понять и к чему-то прийти.
Из полуоткрытого окна доносится звук летних дней, наполненных пением птиц, движением города, шумом машин и детским смехом. Тёплый ветер колышет занавески, а с кухни доносится запах домашнего пирога.
Сегодня мой день рождения! И это лучший день из всех, который жизнь могла мне подарить.
Солнце постепенно уходит в тень. Кошка садится на колени спящей хозяйки. Рука её лежит на миниатюрном столике, накрывая ладонью небольшой ключик. Книга упала, обронив закладку где-то рядом. Всё в доме медленно погружается в сон. На смену дню плавно приходит вечер, покрывая шлейфом ярких красок весь город. Он несёт с собой начало чего-то нового, чего-то скрытого, но уже гостеприимно приоткрывающего свои двери…
И сегодня я готова в них зайти.
Ушедшее
Смешные, простые, пожившие, повидавшие. Где ещё нашла бы я эти глаза добрющие? Там, где не словом, а делом! Руки ваши в землю ныряли. Душа простотой своей взращивала поколения. Плоть — кремень, а сердце — хрусталь!
Где ещё эти шутки искать? Где молчанием спасаться? Говорят, мол: «в наше время все пытались сделать что-то, сейчас же стараются быть кем-то!» Простоту ни отжить, ни привить, ни вычитать, ни присвоить! С плотью, с корнем и только с детства молоком! И лучше: да будет деревня с частушками и русское застолье, чем спинка ровненькая и светский спор. Не стоит Вашего горячего смеха ни один отретушированный фарфор. Нет в них русских глубин, хоть и знаются русскими!
Зачем они Вам, хорошие мои, родные? Там же мертвенно…
Жалко мне боль вашу, вневременность. Вижу, как сокрушаетесь над несбыточным, чужим, инородным. Завидуете. Гордостью пробираетесь к чужому успеху: всем рассказать, что знались там где-то! Пытаться приобщиться к их жизни хотя бы присутствием в прошлом. Потереться о воспоминания гордым словцом. Выстроить замки нетленные.
Я теперь понимаю, что природа Ваша во мне рентгеном сработала, как компас, указывающий направление. Сидит во мне этот самый обычный Ваш гогот, грядки, шашлыки компанией на даче, своими руками построенный дом! Поездки семьей за обновками, Новый год с его этим: «Не таскай со стола! Подожди, когда все сядут!».
Важное во мне это…
Мне —
Такой обреченной на личное одиночество и молчаливость.
Совершенно с Вами иноземной. Но всё ещё Вашей природы, простых кровей!
И сколько не рвись в хрустальные облака, а бриллианты берут своё начало под землей! Корни — это важно!
И сегодня я точно знаю это…
Сентябрь
Люблю сентябрь за его событийность и спокойствие одновременно.
Он весь такой денди в шляпе с винтажным чемоданчиком в руке. Медленно передвигается, много рассуждает о планах грядущих и пускает дым из трубки, глотая воздух с морозцой.
Он утренний и моросящий, тихий и задумчивый. Тенью пробегает по улицам, оставляя следы золотой закатной россыпью на память.
Он рассказывает истории и наслаждается медленным хриплым тоном своего бархатного голоса!
Ему совсем недолго быть таким…
Истлеет пепел в его руках, и жизнь ускорит свой темп, а из чемоданчика горстью осыпятся листья.
Я возьму себе один на память и оставлю на хранение где-то между строчек книг. Как когда-то в детстве! Когда тянешься замерзшими руками за пурпурно золотым и осторожно несешь его домой, чтобы сохранить.
Сентябрь весь где-то там…
Между строчек!
Где-то в чувствах и отголосках давно ушедших радостных мгновений лета.
Где-то там, что есть сейчас!
И этим очень важно
жить
жить
жить
Люди-картины
Есть люди-картины. Любоваться на них хочется издалека. Следить за едва проскользнувшим шорохом рук и каждой мимической морщинкой, рассказывающей целую историю.
Люди-картины прекрасны в своём неукротимом скольжении между прохожих, наблюдающих украдкой. Несут в себе такую энергетику, что кажется, будто в комнату входит сначала их дух — потом они сами. Пахнут, как солнечный день после долгих дождей.
Люди-картины выдуманы! Они как история, сюжет чёрно-белого фильма, подобранного по особому случаю; как музыка, оставляющая после себя шлейф того желанного состояния, что не купить за деньги: индивидуальное и скрытое от глаз других.
Хочется смотреть, как прекрасна эта жизнь, которая
