Евгений Медведев
КРОВАВОЕ ЛЕТО В БЕНДЕРАХ. (записки походного атамана)
Детям своим посвящаю
Страшитесь, рать иноплеменных;
России двинулись сыны.
Восстал и стар и млад.
Летят на дерзновенных.
Сердца их мщеньем зажжены.
А.С.Пушкин
Вместо предисловия
В предлагаемой вниманию читателей публикации речь пойдет об одной из «горячих» точек — Приднестровье.
Впервые попав на мероприятие, проводимое Хабаровской краевой организацией ветеранов локальных войн «Боевое Братство», обратил внимание на высокого, стройного мужчину средних лет с двумя крестами на груди. Кресты на георгиевской ленте, как награды? Любопытно. Известными мне орденами и медалями на георгиевской ленте и в России, и в СССР, награждались за участие в боях по защите нашей Родины от иноземного врага.
На мой вопрос один из руководителей «Боевого Братства» поясняет — это Женя Медведев. Прошу познакомить нас. Представились, поговорили на общие темы, первое впечатление — интересный собеседник, надо познакомиться поближе. Затем было еще немало встреч и прелюбопытнейших разговоров.
Оказалось, одним из крестов — «За оборону Приднестровья», он награжден за бои по защите города Бендеры. А вторым — «За возрождение казачества» 2 степени, отмечена его работа в казачьем движении.
Евгений Медведев считает себя родовым казаком Оренбургского казачьего войска — все предки оттуда. Судьба, как и со многими представителями этого сословия, по-всякому распоряжалась казаками его семьи. К примеру, в гражданскую один его дед воевал у Блюхера, а другой у атамана Дутова. Вот и самого Евгения судьба забросила с Урала на берега Ангары, в Иркутскую область. И стал он казаком Иркутского казачьего войска.
В разгар вооруженного конфликта, летом 1992 года сотник Е. Медведев участвовал в боях в Приднестровье. Как походный атаман станицы, он был старшим группы казаков-добровольцев.
Результатом нашего общения стало то, что все мои представления о тех событиях были рассеяны в прах. Мне документально была показана другая, ранее мне неизвестная сторона этого конфликта.
На нашем сайте ARTofWAR, оказывается, практически нет работ, дающих картину тех трагических событий. Есть пара интересных вещей Сергея Скрипника, но они касаются лишь отдельных эпизодов.
Я взялся уговаривать Медведева, мол, Женя, опиши на бумаге то, о чем рассказываешь мне. Он категорически возражал. Воочию убедился — казаки не сдаются…, но, и у меня фамилия не позволяет отступать.
В итоге, уважаемый читатель, Вашему вниманию предлагается серия рассказов о трагических событиях в Приднестровье. Это повествование, сделанное не профессиональным писателем или журналистом, но очевидцем и их непосредственным участником. Как и любой человек, автор не обладает истиной в последней инстанции, да и не претендует на нее. Он высказывает свое видение, свои ощущения, свои переживания, наконец, свои оценки.
Анатолий Казаков.
От автора
Мне довелось стать очевидцем войны в Приднестровье. Я стал свидетелем ужасной бойни и героической обороны, залитого кровью молдавского города Бендеры. Прошло полтора десятка лет, и я попытался не только обрисовать это бесчеловечное зрелище таким, каким увидел его сам, но и то, что увидели мои товарищи. С опытом произошедших в России и в мире после 1992 года событий, попробовал заглянуть за кулисы жестокости, понять, почему суверенитет государства оказался выше суверенитета личности, важнее человеческих жизней.
Война в Приднестровье пока, слава Богу, остановлена, и то, что произошло, уже принадлежит Истории. И, на мой взгляд, об уроках этой печальной истории должны знать все. Почему?
Потому, что История — это не описание побед и преступлений человечества, а суд людей, и они должны его вершить сами.
Потому, что события этой «непонятной» войны в России долго если не замалчивались, то искажались…
Потому, что даже за давностью лет, та война для многих так и осталось «неизвестной»…
Потому, что хотя сила опять оказалась слабее духа, но на прорвавшиеся болью вопросы до сих пор никто так и не дал ответа…
Потому, что математика политиков до сих пор основана на подсчете баррелей нефти, километров своей и чужой земли, на подсчете рублей и долларов, живой силы и техники… И никому в голову не приходит подсчитать объем или массу человеческого горя.
Прошедшая в Приднестровье война, по сути своей совсем не похожа на те, известные нам, недавние войны: ни на «интернациональную помощь» в Афганистане, ни на «установление конституционного порядка» в Чечне… Можете и не искать сравнений — тщетно!
Приднестровье — это, пожалуй, единственное место бывшего Союза, где народ с оружием в руках встал на защиту своей жизни и гражданских прав против произвола правителей-псевдодемократов, которые повели свою страну к фашистскому рабству.
Дискриминация славянского населения, перешедшая в кровавую бойню, всколыхнула умы и души русских патриотов. Сотни добровольцев бескорыстно — не за деньги, «боны» или «чеки», не за награды, льготы и привилегии, а Чести и Долга ради, дабы собой, во Славу Божью, искупить позор России — попустительство правителей — «демократов» и предательский «нейтралитет» ее армии, откликнулись на призыв о помощи и встали на защиту этой далекой полоски Русской земли…
Я не ставил целью документально, с хронологической точностью описать те события, или досконально проанализировать ситуацию, или разделить всех на правых и виноватых.
В основу моего рассказа легли факты, события, восприятия и переживания как мои личные, так и моих боевых товарищей. В написании этих заметок мной так же использованы материалы газет того времени, в том числе, привезенных мною тогда из Тирасполя, книга Г. Волового «Кровавое лето в Бендерах. Хроника приднестровской трагедии», альбом «Бендеры: расстрелянные, непокоренные», изданный Приднестровским госуниверситетом, очерк Е. Бершина «Берег левый, берег правый».
Мне хотелось, чтобы читатель, прочитав конкретные факты и не усомнившись в достоверности описанных событий, взглянул на эту войну изнутри, глазами тех, кто ее пережил.
Выводы, уважаемые читатели, делайте сами.
Да, в Бендерах сейчас хрупкий мир. Война в Приднестровье остановлена. Но до сих пор там ни мира — ни войны…
Так закончилась ли война?
Часть 1. ДВА ВЕЧЕРА
Вечерело. Нужно было где-то провести ночь. Присутствовавшие начали давать советы, где можно переночевать. Начальник штаба, из всего предложенного на выбор, порекомендовал остановиться на ночь в гостинице, дал несколько адресов, объяснил, как пройти. Рекомендацию приняли и направились в ближайшую гостиницу. Но, дойдя до нее, казаки обнаружили развернутый там госпиталь. А у второй небольшой гостиницы их остановила стоящая на входе вооруженная охрана — и эта была подо что-то занята. Наконец, всей группой добрались до гостиницы «Аист», расположенной недалеко от центра города, среди зелени набережной Днестра. Распахнув свои зеркальные двери в благодатную прохладу и укутанную ковровыми дорожками гулкую тишину, она гостеприимно приняла пришедших. И места были — пожалуйста, на выбор. Администратор — очень милая женщина в годах, оформляя документы на заселение, долгим и грустным взглядом смотрела на гостей. Она прекрасно все поняла. Поняла истинную «цель приезда» «командированных», прибывших за семь тысяч километров и останавливающихся в гостинице только до утра, но… не задала ни одного «лишнего» вопроса.
…Вся группа, как по команде, повернула головы на приглушенный ковром гул, издаваемый каблуками идущих в ногу людей. То, что увидели казаки, повергло их в замешательство, близкое к шоку. Спустившись по дорожке парадной лестницы, через холл на выход с сумками и кейсами в руках в колонну по двое прошла, числом не менее взвода, группа каких-то… штурмовиков. Молодые парни не старше двадцати лет. Все, как один со стрижкой «под бокс». Как эсэсовцы — затянутые в черную портупею через правое плечо, черные рубашки с форменным черным галстуком, в черных безукоризненно отутюженных бриджах и начищенных до блеска высоких хромовых сапогах. На длинных рукавах красовался какой-то — не успели рассмотреть — замысловатый шеврон. Среди них выделялись двое, лет сорока, одетых так же, но, видимо, командиров. У одного из них на ухо съехал длинный запорожский чуб — оселедец…
Проводив процессию взглядом до выхода, где у крыльца стоял автобус, казаки пораженно молчали.
— Кто это?.. — оборвав тишину, приглушенно спросил Лекарев у сидящего в кресле, разморенного скукой, еще довольно крепкого на вид старика — швейцара.
