Большое путешествие: «Там, где вам рады…»
Наше знакомство с Никарагуа началось с Сан-Хуан-дель-Сур. Этот город, расположенный на берегу Тихого океана, в XIX веке был очень важным портом. Во времена Золотой лихорадки в Калифорнию проще было добраться морским путем, чем пересекать неспокойные горы и равнины Северной Америки. На никарагуанское побережье Тихого океана приплывали корабли из Калифорнии, здесь их разгружали, товары перевозили по суше до города Гранады, там грузили на другие суда, затем плыли по огромному озеру под названием Никарагуа, потом — вверх по реке Сан-Хуан и доходили до Карибского моря (в общей сложности — около 400 км). А уж оттуда — «рукой подать» до Нью-Йорка. Желающие попасть из Нью-Йорка в Калифорнию совершали весь этот маршрут в обратном направлении.
Начали мы наш рассказ с Сан-Хуан-дель-Сур еще и потому, что этот город сыграл, вернее, скажем так, мог сыграть важнейшую роль в истории Никарагуа вообще. Дело в том, что полоска земли, которая отделяет путь из Тихого океана в Атлантический, здесь составляет всего 18 км. Достаточно было прокопать эти несколько километров между озером Никарагуа и Тихим океаном — и плыви себе в Европу. А так как Никарагуа гораздо ближе к США, чем, например, Панама, этот путь мог бы быть значительно сокращен. Эта простая мысль зародилась еще у испанских завоевателей — в 1567 году король Филипп II приказал изучить возможности постройки подобного канала, но планам этим не суждено было осуществиться из-за того, что некий иезуит уверил всех в том, что Тихий океан расположен ниже Атлантического, и в случае осуществления задуманного, вся вода перетечет в него, оставив вместо Атлантики пустыню, что, как можно понять, сильно затруднило бы плавание в Испанию. И такая перспектива не могла не испугать испанцев.
На протяжении столетий вокруг этого места шла постоянная борьба между великими державами. Все понимали, что такой канал — источник процветания для любой страны. Император Наполеон III пошел дальше всех — в 1869 году он зарегистрировал в Лондоне «Компанию по строительству Никарагуанского канала», но уже в следующем году был свергнут с престола, и французам так и не удалось осуществить задуманное. После этого каналом заинтересовались США. Для определения наиболее подходящего места строительства канала президент Улисс Грант создал специальную комиссию (1872—1876 годы), которая пришла к выводу, что это именно Никарагуа. Стоимость канала (75 млн. долларов), а также время строительства (6 лет) были рассчитаны только в 1885 году.
В 1893-м к постройке канала приступила частная американская компания, но, пройдя всего один километр, разорилась. В 1901 году Палата представителей конгресса США приняла закон о строительстве канала в Никарагуа. Спустя год в Карибском море на острове Мартиника произошло извержение вулкана Монтань-Пеле, унесшее тысячи жизней. И это обстоятельство сыграло свою роль в процессе обсуждения закона. Перед началом заседания всем конгрессменам раздали по марке, на которой был изображен вулкан, расположенный на озере Никарагуа, причем извергающийся. Кроме того, к каждой марке прикрепили записку, поясняющую, что в том случае, если канал будет построен в Никарагуа, кораблям придется постоянно подвергаться риску. А так как еще была свежа память о недавней катастрофе на Мартинике, закон о строительстве канала не утвердили.
Это, конечно, несколько упрощенный взгляд на события, поскольку существовало и множество других факторов и противоречий. Например, отказ тогдашнего президента Никарагуа Х.С. Селаи принять финансовую помощь на строительство канала только от одного иностранного государства и выдвижение им условий того, что канал будет находиться исключительно под юрисдикцией никарагуанских властей. Для этого Селая предпринял и конкретные шаги, договорившись с Японией и Великобританией о финансировании проекта. По вполне понятным причинам все эти действия крайне не удовлетворяли США. В итоге канал был построен в Панаме, а президент Селая в 1909 году свергнут.
Таким образом, в наши дни Сан-Хуан-дель-Сур — небольшой тихий городок, в котором ничего особенного не происходит. Сегодня можно лишь гадать, что бы было и с ним, и с уникальным озером Никарагуа, находись неподалеку от этих мест огромный канал с нескончаемым потоком как небольших, так и огромных кораблей. Не исключено, что озеро бы погибло, а вместо тихого, уютного городка вырос огромный мегаполис.
Дорога в Cан-Карлос
Надо сказать, что одной из главных целей нашей поездки были удивительные острова Солентинаме, расположенные посреди озера Никарагуа. Чтобы попасть туда, есть три пути — простой, долгий и трудный. Простой — это перелет на самолете, долгий — плавание на корабле, трудный — поездка на машине до города Сан-Карлос, а оттуда на лодке непосредственно на острова. Мы выбрали третий, чтобы почувствовать, как добирались до островов в досамолетную эпоху. Дорога эта пролегает по территориям, крайне редко посещаемым туристами. Гид наш, по крайней мере, не припоминал, чтобы он хоть раз возил кого-нибудь таким маршрутом. Скоро мы поняли, почему…
В этом регионе живут в основном индейцы, и заселен он достаточно скудно. До сих пор большую часть территории Никарагуа представляют собой леса и болота, практически непригодные для жилья — достаточно взглянуть на карту страны, чтобы увидеть, что восточная ее часть практически необитаема. Наша дорога проходила как раз по обжитым местам, впрочем, других дорог в этом районе и нет — вся транспортная активность зависит от рек, по которым местные жители везут на продажу сыр, а возвращаются с необходимыми им покупками.
Дорога действительно оказалась непростой, хотя и не такой трудной, как мы ожидали (непроходимой она становится в сезон дождей). Мы выехали из Манагуа с тем, чтобы заночевать в Хуигальпе, а затем, проехав через индейские районы, добраться до города Сан-Карлос (недалеко от границы с Коста-Рикой) и уже оттуда на лодке — до островов.
По дороге в Хуигальпу мы сделали небольшой крюк через горы, чтобы увидеть город Камоапу. Здесь текла вполне обычная для здешних мест жизнь. В сарае, на краю дороги, сидели крестьяне и пили самогон. Люди явно были вполне довольны жизнью. Чувствовалось, что за столетия тут мало что изменилось — усы, старый револьвер в кобуре, седло… Они были очень рады нас видеть, и на наш вопрос, куда же мы, собственно, попали (заблудиться мы не могли, просто искали повод для знакомства), сначала предложили выпить, а после, посовещавшись и, видимо, сходу придумав название, изрекли: «Вы в Баре Радости!» Это все сразу нам прояснило, и мы двинулись дальше, напутствуемые уверениями в вечной дружбе с Россией и снабженные адресом, по которому мы обязательно пришлем новым знакомым наш журнал с материалом о Никарагуа и фотографиями. Адрес такой: «Бар Радости. Никарагуа». Можете даже не сомневаться, что обещанная посылка дойдет…
По дороге из Хуигальпы в Сан-Карлос мы то и дело останавливались и заходили в гости к местным жителям. Больше всего бросалась в глаза бедность. Хотя, возможно, бедностью это было только для нас, а для них — нормальной жизнью. В доме, вернее, сарае размером 4 на 6 метров, крытом по индейскому обычаю пальмовыми листьями, живет так много людей, что сосчитать их невозможно. Каждую минуту из этого крошечного дома появлялся новый ребенок (помните, в старом немом фильме куча людей выходила из задних дверей автомобиля, как будто он резиновый?), потом оказалось, что они просто ходят по кругу, а один непременно качался в люльке — и так всегда и везде.
Еще одна примечательная деталь здешних мест — армадилл. Этот маленький броненосец является деликатесом во всей Никарагуа, но тут армадиллов особенно много. Один из мальчиков при нас вернулся с охоты и стал буднично разделывать зверька для жарки.
…Пейзаж за окнами нашего автомобиля был спокоен и однообразен. Наконец, мы добрались до места, где цивилизация (по крайней мере, в виде автосервиса) находится как минимум в 3 часах езды в любую сторону, где главным событием в жизни индейцев является прибытие автобуса (его выходят встречать всей деревней), и где хищные птицы смотрят на вас без боязни, а с любопытством и надеждой. Здесь-то наш джип и сломался… И тут на сцене появился новый персонаж — водитель Элен (это его псевдоним, свое настоящее имя он категорически запретил нам упоминать в статье). На все наши намеки на то, что Элен — имя женское и, прямо скажем, не очень испанское, наш друг был тверд — Элен и точка (и у его твердости, как ни странно, было свое объяснение). Мы же, чтобы не создавать двусмысленности, все-таки будем называть его Панчо. Это тоже не его подлинное имя, но оно хотя бы мужское…
Тогда же мы только знакомились с Панчо, терпеливо наблюдая, как он перочинным ножиком пытался открыть большой капот (кстати, абсолютно безуспешно), чтобы узнать, почему глохнет мотор, всячески сопереживая ему, когда он мученически глядел на дорогу в ожидании хоть кого-нибудь из проезжающих, и сочувственно махали ему вслед, когда он, отчаявшись, отправился за помощью.
