Жюль Верн
Маяк на Краю Света
Глава I
НОВЫЙ МАЯК ЗАЖИГАЕТ ОГНИ
Солнце садилось. Погода стояла прекрасная. Только у самого горизонта в лучах заката виднелись над морем облачка, которые постепенно тоже исчезнут в сумерках. Здесь, в высоких широтах Южного полушария, сумерки длинные.
Когда багряный диск уже наполовину скрылся за холмами, с борта «Санта-Фе» раздался пушечный выстрел, а на мачте развернулся и забился на ветру флаг Аргентинской Республики[1].
В то же мгновение на вершине маяка, возведенного недавно в бухте Эльгор, вспыхнул яркий свет. Смотрители, строительные рабочие, которые стояли на берегу, и команда судна приветствовали огонь первого на этих далеких берегах маяка громкими криками.
В ответ раздались еще два пушечных выстрела, и эхо от них долго перекатывалось по холмам. Затем флаг спустился, как и полагается на военном корабле, и остров, расположенный в месте слияния вод Атлантического и Тихого океанов, вновь погрузился в тишину.
Рабочие поднялись на борт сторожевика, а на суше остались лишь трое смотрителей маяка.
Один из них в это время нес вахту, двое других решили прогуляться по берегу, прежде чем зайти в дом.
— Итак, Васкес, завтра корабль уйдет? — обратился к своему товарищу тот, что был помоложе.
— Да, Фелипе, и, надеюсь, в пути с ним ничего не случится, — ответил Васкес.
— До дома путь неблизкий.
— Ну, дорога отсюда не длиннее, чем сюда, Фелипе.
— Догадываюсь, — ответил тот с улыбкой.
— Хотя, ты знаешь, — заговорил снова Васкес, — иногда на то, чтобы добраться до цели, времени уходит больше, чем на обратный путь. И вообще, полторы тысячи миль[2] — сущий пустяк для парохода, когда машина в порядке и паруса на месте.
— Да и капитан Лафайате отлично знает маршрут. Правда, Васкес?..
— Конечно, сынок, следует идти все время прямо. Чтобы попасть сюда, нужно держать курс строго на юг, а когда возвращаешься домой — строго на север. Если ветер не изменится и будет дуть с материка, корабль пройдет вдоль берега, как по тихой речке.
— По речке, у которой только один берег, — заметил Фелипе.
— Не важно, главное, что этот берег тебе помогает, а берег всегда помогает, когда находится с наветренной стороны.
— Вот именно, — подтвердил Фелипе. — А если ветер вдруг переменится?
— Плохо, если переменится. Но будем надеяться, что счастье не изменит «Санта-Фе». За две недели вполне можно пройти эти полторы тысячи миль и встать на якорь у Буэнос-Айреса.
— А если вдруг подует восточный ветер?..
— Тогда спасения нет ни в открытом море, ни у берега. Да, сынок. От Огненной Земли вдоль всей Патагонии[3] не найдешь ни одной удобной бухты[4]. И чтобы шквал не выбросил судно на берег, придется уйти в открытое море.
— Но погода, кажется, портиться не собирается.
— Да, не должна: лето только начинается… Впереди целых три месяца отличной погоды, вполне достаточно.
— Строительство закончилось вовремя, — добавил Фелипе.
— Как раз к декабрю. А декабрь в этих широтах, можно сказать, то же, что июнь в Северном полушарии. Реже налетают эти страшные ураганы, для которых потопить корабль — что унести шляпу с головы. Ну, а когда «Санта-Фе» доберется до гавани, пусть себе дует, пусть все рвет, ревет бурей на радость дьяволу! Нам-то с тобой нечего бояться, наш остров в море не унесет.
— Уж это точно. Капитан тем временем доложит, как здесь обстоят дела, и возьмет на борт наших сменщиков.
— И всего через три месяца вернется сюда.
— И найдет остров на том же месте.
— И нас на нашем острове, — добавил Васкес, потирая руки. Он глубоко затянулся из своей трубки, и густое облако дыма окутало его.
— Да, сынок, остров — не корабль, который волны швыряют из стороны в сторону, с нашего якоря не сорвешься — зацепились за Американский материк. Конечно, местá здесь нехорошие. Мыс Горн[5] вполне заслужил свою дурную славу. Сколько кораблей разбилось на камнях у острова Штатов[6], какие богатства затонули в этих морях! Но теперь все изменится. На острове зажегся маяк, и никакому урагану, никакой буре его не потушить! Огонь вовремя предупредит об опасности, и даже в самую темную ночь морякам теперь не страшны ни утесы Сан-Дьегос, ни мыс Сан-Хуан, ни скалы Фэллоуз. Мы позаботимся, чтобы на башне у нас всегда ярко светил маяк.
В словах Васкеса слышалась уверенность, и его собеседник, кажется, приободрился. На сердце у Фелипе было неспокойно: предстояло провести три долгих месяца на пустынном острове, вдали от дома, от людей. Одна надежда на корабль, который вернется весной.
А Васкес тем временем продолжал:
— Знаешь, браток, я сорок лет проплавал по морям Нового и Старого Света, сначала юнгой, матросом, потом боцманом, и вот на старости лет повезло — назначили смотрителем на маяк, и на какой! «Маяк на Краю Света».
Очень подходящее название: башня стоит на краю острова, который находится на самой оконечности материка. За сотни миль от всех обитаемых и обжитых человеком мест.
Васкес докурил трубку и выбил пепел на ладонь.
— Ты когда собираешься сменить Мориса на вахте?
— В десять.
— Ладно, а я заступлю с двух ночи.
— Договорились. Пока же лучше всего пойти спать.
— Да, Фелипе, по койкам!
Собеседники повернули к маяку, прошли через калитку в ограде и скрылись за дверью домика рядом с башней.
Дежурство прошло спокойно. Когда начало светать, Васкес погасил прожектор.
На Тихом океане приливы обычно незначительны, особенно у берегов Америки и Азии, а в Атлантике наоборот[7] — идут мощной волной, что чувствуется даже вблизи Магелланова пролива[8].
В тот день отлив начинался в шесть часов утра, и, чтобы утром сняться с якоря, к рассвету следовало полностью подготовиться к плаванию.
Но за ночь работы не удалось закончить, и капитан решил отложить выход в море до вечернего отлива[9].
Пароход военно-морского флота Аргентинской Республики, водоизмещением[10] в двести тонн, мощностью в сто шестьдесят лошадиных сил, с экипажем почти в пятьдесят человек, не считая капитана и его помощника, назывался «Санта-Фе». В те времена еще не знали быстроходных крейсеров, торпедоносцев и скорости в девять узлов[11] вполне хватало для патрулирования берегов Патагонии и Огненной Земли, где плавали только рыбаки на своих суденышках. В тот раз «Санта-Фе» получил особое задание: доставить к самому проливу Ле-Мера[12] рабочих и материалы для возведения маяка. Проект принадлежал одному инженеру из Буэнос-Айреса.
