Виссарион Григорьевич Белинский
Современник. Том одиннадцатый… Современник. Том двенадцатый
СОВРЕМЕННИК. ТОМ ОДИННАДЦАТЫЙ. Санкт-Петербург. 1838. В типографии А. Воейкова и комп. 80, 56, 40, 93. (8).
СОВРЕМЕННИК. ТОМ ДВЕНАДЦАТЫЙ. Санкт-Петербург. 1838. В типографии А. Воейкова и комп. 128, 96, 40, 93. (8).
Это две последние книжки «Современника» за прошедший год. Мы немного опоздали отчетом о них, но это потому, что мы читали их не торопясь, как читаем мы все, чтение чего доставляет нам удовольствие; кроме того, в этих двух книжках «Современника» так много хорошего и занимательного, что всего скоро прочесть нельзя, и обо всем поговорить слегка и мимоходом тоже невозможно. По-прежнему «Современник» постоянно продолжает быть интересным журналом, достойным славы своего основателя;{1} по-прежнему он есть сборник оригинальных статей, интересных по содержанию и изложению, и стихотворений, между которыми бывают иногда и поэтические, кроме посмертных сочинений Пушкина. В «Современнике» есть даже и критика, по большей частя очень снисходительная, и библиография, отличительный характер которой, в противоположность всем нашим журналам, составляют мягкость, нежность, снисходительность и краткость. Тут выписываются заглавия всех новых книг, но говорится только о некоторых; большею частию все выхваляются, и если иные и осуждаются, то с такою деликатностию, что нередко самое порицание можно принять за похвалу. Мягкость, поистине удивительная в нашей жесткой журналистике! И как жаль, что это прекрасное отделение «Современника» совсем не читается!{2}
Поговорим о хорошем в обеих книжках «Современника». Том XI начинается статьею, очень интересною по изложению и еще более по содержанию: «Младенческие приюты в Санкт-Петербурге». Сказавши о печальных следствиях недостатков и дурного воспитания детей у людей низших классов и о необходимости поправить зло общественными заведениями, автор статьи говорит: «Нигде так свободно, так легко и прочно не принимаются благие начинания, как в России. Причина тому очень ясная, все они, возникая у нас первоначально в помыслах царственных особ, с появления своего внушают к себе ту доверенность, которою необходимо должно сопровождаться распространение всякого, даже самого полезного нововведения. Царский престол для каждого русского есть источник правды и благости. Исходящее от него есть уже святыня, в которую народ верует и, следственно, принимает ее с благоговением. История всех воспитательных, благотворительных и богоугодных заведений в России есть ряд неисчислимых начинаний и попечений августейшего дома о распространении в народе света наук, добрых нравов, довольства и помощи во всех его нуждах». После этого он исчисляет все, сделанное в России царственными особами в пользу образования бедных классов: императрица Екатерина Великая, основывая заведение для образования дочерей русского дворянства, в то самое время тут же открыла приют для обучения дочерей самых бедных простых граждан; было бы слишком долго исчислять подвиги по этой части в бозе почивающей императрицы Марии Феодоровны, которая, по прекрасному выражению автора статьи, «не могла иначе определять течения дней своих, как порядком благотворных трудов своих»; попечениями императрицы Елисаветы Алексеевны возникли домы трудолюбия и патриотические школы. Християнская и царственно-патриотическая попечительность этих великих монархинь перешла, как родовое наследие, к императрице Александре Феодоровне, которая приняла под свое непосредственное управление все эти заведения – умилительные памятники благодушия и сердолюбия ее великих предшественниц на русском престоле и на поприще християнской и царственной благодетельности. К числу последних подвигов ее императорского величества принадлежат младенческие приюты.
Анатолий Николаевич Демидов вызвался учредить на собственное иждивение дом призрения трудящихся в пользу бедных людей, которые достают пропитание трудами рук своих, но по разным случаям не всегда бывают обеспечены в выгодах своей промышленности. Ее императорское величество соизволила принять это заведение в непосредственное свое ведение в звании покровительницы его. Тогда множество особ из высшего сословия и из купечества испросили соизволение августейшей покровительницы содействовать благим успехам заведения – кто постоянными ежегодными взносами, кто единовременными, кто личным участием. Несколько бедных женщин благородного, звания и из разночинцев помещены в доме, в чистых и просторных комнатах с приличным обзаведением. По собственному выбору и силам своим занимаясь рукодельями, они получают достаточную и вкусную пищу, услугу, отопление и освещение. Все это обходится каждой из них 40 к. в день, так что за этим вычетом из заработываемой ими суммы они могут за труды получать ежемесячно от 15 до 30 рублей в собственность. На время дня принимаются, для производства работ в заведении, все бедные, ищущие занятий; им за 20 к. дается обед и ужин, а все причисляющееся за их труды обращается в их собственность. Бедные, занимающиеся рукодельем у себя дома, приносят изделия свои в учрежденный при заведении магазин, где они и сбываются скоро и выгодно для них, по причине доверенности публики к дому. Он существует пятый год, и сумма промышленного оборота его возрастает ежегодно. Заведование магазином и всею рукодельною промышленностию, с высочайшего соизволения государыни императрицы, поручено Александре Петровне Дурновой, почетному члену Демидовского дома призрения трудящихся. Один из почетных членов двора его императорского величества в должности шталмейстера, Иван Дмитриевич Чертков, управляет заведением в звании попечителя. Вообще, в нынешнем своем виде Демидовский дом призрения трудящихся состоит: 1) из почетных членов (14 женского пола и 17 мужеского); 2) почетных старшин (15 лиц первостатейных купцов); 3) из лиц, служащих при заведении; 4) из действительных старшин купеческого звания (числом 12 человек).
Теперь Демидовский дом призрения трудящихся, усиленный в способах благотворительности как основателем своим, так и частными пособиями, и еще более щедротами императорской фамилии, достиг наконец до возможности благодетельствовать не только самим бедным, но и непосредственно их детям. Отрасль благотворения в отношении к детям разделена здесь на две ветви. Во-первых, учреждена школа для детей обоего пола от семилетнего возраста. Без всякой платы со стороны родителей они имеют в заведении прекрасное помещение, одежду, стол и все для их воспитания необходимые вещи, обучаются закону божию, отечественному языку и арифметике. Более всего утверждают в них привычку к труду и порядку, что будет основанием их будущего счастия. Для этого поутру они учатся, а прочее время проводят в рукодельях, свойственных их полу и возрасту. Изделия их продаются в магазине заведения, и таким образом составляется каждому хоть небольшая сумма, но которою можно будет воспользоваться на первые нужды при выпуске детей из школы. В женском отделении школою, которая называется камер-юнгферскою, с высочайшего соизволения ее императорского величества, заведывает почетный член графиня Софья Александровна Бобринская.
Во-вторых, для детей от 3-летнего до 7-летнего возраста здесь учрежден особый приют. Избранная для них руководительница старается во всё время дня, лишь они соберутся из домов своих, занимать их приятным и полезным образом. Она их обучает читать, счислять, петь, рукоделиям и показывает разные гимнастические игры. По открытии в первое уже полугодие собиралось детей более 170. Все они вместе проводят день, и старшие помогают младшим. Это новое в своем роде и беспримерное в России заведение, с высочайшего соизволения государыни императрицы, под особенное и непосредственное свое заведование приняла графиня Юлия Петровна Строганова.
Открытие первого младенческого в Петербурге приюта произвело уже самое благотворное действие. Оно возбудило прекрасное соревнование во всех классах граждан к устройству подобных заведений. Совет императорского Человеколюбивого общества, по ходатайству президента своего, его высокопреосвященства митрополита Серафима, назначил на распространение приюта 2500 р. ежегодно и 3000 единовременно. Государыне императрице благоугодно было всемилостивейше назначить, чтобы на эту сумму близ Невской лавры учредился новый приют и назывался Александро-Невским. По высочайшему соизволению ее величества, он состоит в заведовании почетного члена графини Софьи Андреевны Трубецкой.
Третий приют устроила на Петербургской стороне графиня Александра Григорьевна Лаваль. Он, по высочайшему государыни императрицы повелению, назван Лавальским и назначен в заведование дочери основательницы, почетного члена графини Софьи Ивановны Борх. Такого же рода благотворительный вызов изъявил дворянин Леонтий Снегирев, желая устроить четвертый приют в Литейной части, на что и воспоследовало уже высочайшее ее императорского величества соизволение.
