Виктория Колобова
Злые собаки сильны сворой
Промозглым зимним утром в офисе частного детектива Николая Федоровича Трубникова разыгралась драма. Санитарный врач Иван Петрович Семенов и его жена (преподаватель колледжа) Ангелина были в панике: пропала их десятилетняя дочь Оля. Утром ушла в школу и не вернулась. Раньше с ними жила бабушка (мама Ангелины) Елена Васильевна, она уехала погостить к сестре в Тацинку. Она уже едет в Ростов, чтобы присоединиться к поиску внучки. В прошлом году они купили квартиру на Левенцовке, школа рядом с домом. Иван Петрович и Ангелина вчера были на работе. Первой вернулась Ангелина, удивилась, что дочери нет дома. На звонки Оля не отвечала. Ангелина пошла в школу, обзвонила всех ее одноклассников. Приехал Иван Петрович. Пошли в полицию, написали заявление. К поиску ребенка подключили волонтеров.
Трубников первым делом побывал у них дома, осмотрел комнату Оли. Никаких записок она не оставила, дневник не вела. Пообщался с учителями и одноклассниками. Из беседы с детьми узнал намного больше, чем из взволнованных рассказов родителей. О том, что Иван Петрович баллотировался в депутаты органов местного самоуправления, он знал. Но он не знал, что его дочь травили в школе. Почему? Учителя пожимали плечами. Дети говорили, что так ей и надо!
Детектив вернулся к Семеновым, но застал дома только бабушку. Елена Васильевна только что приехала из Тацинки. Она знала о травле. Она и сама подверглась травле. Елена Васильевна была уверена, что все это из-за Вани! Недавно он ездил с проверкой по родильным домам Ростова и области. Почти везде грибок-стафилококк и тому подобное. Сейчас, выступая перед избирателями, Ваня говорит о реформе здравоохранения. Кроме того, он написал о своих проектах самому президенту России! И чего он добился? Травли! Сам-то он на травлю внимания не обращает, но ведь и все члены семьи подверглись травле!
Травля началась после его обращения к избирателям, которое и сейчас «гуляет» по сети, создавая атмосферу остракизма для всей семьи.
— Ваня клянется, что он к этому обращению никакого отношения не имеет, — возмущенно говорила Елена Васильевна, — дескать, он ничего подобного никогда не говорил и даже не думал! Но я ему не верю! Никто не верит. Посмотрите и послушайте сами! Это же он! Его лицо, его голос! Как он мог такое сказать? Сидя за своим рабочим столом у себя дома оговорил себя, бросил грязную тень на жену и дочь. О себе я уже не говорю! Да я его сама за это презирать стала!
Постыдился бы высказывать такие откровения! Избиратели после этого на встречах с ним швыряли ему в лицо его рекламные листовки! Из-за этого обращения начали травить Олю. И меня тоже. Я пошла за книгами в библиотеку. Уже много лет туда хожу. Меня обхамили! Всегда в библиотеке все были вежливыми и приветливыми, а сейчас обхамили! И в магазинах тоже хамят! Я уехала к сестре, потому что боюсь здесь даже выйти вынести мусор! Даже за эти пять минут получу изрядную порцию негатива! Я сбежала в Тацинку, а Оля? Каково ей все это терпеть?
Трубников тоже испытал чувство брезгливости и отвращения, посмотрев и послушав видеообращение Ивана Петровича. Только что он общался с этим человеком. Вроде бы вполне адекватный. Как же он мог сказать такое перед камерой? Нет никаких сомнений. Это он! Это его квартира. Теперь детектив уже не удивлялся, что ребенок сбежал из дома. Куда же Оля могла пойти? У бабушки в Тацинке она не появлялась. Всех родственников и друзей Семеновы уже обзвонили, ее нигде нет. Волонтеры прочесывали местность. Весь ее маршрут от дома до школы. Никаких следов.
Вернулись супруги Семеновы. Трубников спросил их, почему же они сразу не рассказали про травлю?
— Я не говорил этого! — с вызовом сказал Иван Петрович.
— Как это не говорил? — подпрыгнула Ангелина, — я, глядя в монитор компьютера, должна не верить своим глазам и ушам? Я от тебя таких откровений не ожидала!
— Я этого не говорил, — повторил с тупым упрямством Семенов, — у меня даже мыслей таких в голове никогда не было! Я не понимаю, как такой самооговор получился? Кто и как смог это сделать? И все только ради того, чтобы меня дискредитировать! Я бы выдержал, но это ударило по Оле! Если бы обращение было шантажом, я бы откупился! Но никто у меня денег не просил. Меня просто опозорили на весь белый свет! И даже жена не верит мне!
— Чем бы ты откупился? — закричала Ангелина, — ты забыл про ипотеку? Если откупился, значит, виноват, это ты!
— Нет, не я! Я этого не говорил! Что происходит?
— Выборы происходят, — ответил детектив, — политические выборы. Разве вы не знали, что в политике много грязи и крови?
— Крови? — снова подпрыгнула Ангелина, — о чем это вы? Где Оля? Найдите ее! Умоляю вас! Найдите поскорее!
— Вы не думаете, что ее могли похитить? — спросил детектив.
— Тогда бы потребовали выкуп, — ответил Иван Петрович.
— Не обязательно, — возразил Николай Федорович, — могли похитить, чтобы сделать вам больно, чтобы добить. Это мог сделать тот, кто создал это фейковое обращение. Это снимали в вашей квартире. Обращение появилось в сети неделю назад. Вспомните, кто приходил к вам?
— Что тут вспоминать? — всплеснула руками Ангелина, — недавно Ваня приглашал домой молодого человека и с ним приходила его девушка. Они сделали запись для краеведов из Петербурга.
— Нет, — категорически заявил Иван Петрович, — это был очень приличный молодой человек. Его зовут Гоша, его девушку Дина. Они приехали по моей просьбе. Записали мое обращение для юбилея освобождения Ленинграда от блокады. Мой дед — Семенов Иван Григорьевич погиб в боях под Ленинградом 27 января 1944 года. Я сам попросил их приехать ко мне домой.
— Вы были дома один? — спросил детектив.
— Один.
— Кто снимал? Гоша или Дина?
— Снимал Гоша, а Дина фотографировала меня и мою квартиру, не знаю, зачем? Тогда я не придал этому значения. Рассказывал о дедушке, волновался, показывал похоронку, его треугольные письма. Дина показалась мне бесцеремонной. Попросила меня рассказать анекдот, глумливо рассмеялась. Я удивился такому хамству. Не ожидал. Я же им за съему заплатил! Гоша часто отлучался в туалет. Наверное, желудок.
— Не в туалет он отлучался, а по всем вашим комнатам ходил с камерой, — устало сказал Трубников.
— Неужели это фейковое обращение, из-за которого вся моя семья подверглась травле, сделано Гошей?
— Вряд ли, — ответил детектив, — Гоша всего лишь посредственный фотограф. Единственное, что он
