Бондарь Александр
Чёрные Мстители
Бондарь Александр
Чёрные Мстители
Лит. римэйк.
Русским Героям Гражданской
Войны посвящается.
"Бог! Царь! Нация!"
Русский девиз.
Глава 1. Набег.
Тёмная южная ночь бесшумно таяла. Бледнели и гасли звёзды. За чёрной полосой леса розовел восток. Тихо курилась туманами сонная донская земля. Приближался рассвет.
Но хутор Яблонный все еще спал крепким казацким сном. Дремал даже старик-сторож, прикорнув у дверей маленькой хуторской церкви с колотушкой в руке. Все вокруг было спокойно и тихо - словно бы в незабываемое старое время доброго Царя-батюшки. Только неугомонные петухи певуче перекликались через весь хутор - из одного дальнего конца в другой.
Да. Не спать бы вам, казаки, в эту ночь!..
На опушке притихшего леса вдруг появился горячий вороной конь, и на нем - крупный широкоплечий всадник с большими усами и в буденовке с красной звездой. Приподнявшись на стременах,
он, словно вор, огляделся по сторонам. Хищное лицо его с черными колючими глазами - будто у коршуна, настороженно вытянулось, ноздри раздулись, точь в точь серый лесной волк, почуявший запах жертвы. Он вдруг выхватил шашку и с яростным свистом рубанул ею
утренний воздух.
- За мной, буденовцы! На врагов республики! Вперед!
Из леса тотчас же вылетел отряд конников в островерхих монгольских шлемах с кровавыми красными звездами и, веером рассыпавшись по широкому зеленому полю, ринулся на казачий хутор.
Тяжело загудела потревоженная топотом конским копыт земля. Стаи испуганных птиц взвились к небу.
Церковный сторож уронил колотушку и в страхе перекрестился:
- Шо цэ такэ, Матерь Божья? Ратуйте, православные!..
Но было поздно: стреляя на скаку, лавина всадников с диким воем и свистом неслась по улицам сонного хутора. Захваченные врасплох казаки в панике выбегали из хат и тут же падали, сраженные меткими пулями или зарубленные острыми, злыми шашками. Буденовцы не щадили ни стариков, ни баб, ни детей.
- Бей врагов советской республики! - кричал страшным голосом предводитель, размахивая сверкающей шашкой.
Буденовцы врывались во дворы и казачьи хаты, грабили пожитки - все то, что попадалось под скорую руку, сворачивали головы гусям и курам, угоняли овец и коров.
Вскоре пламя пожарища озарило страшную картину кровавого разгрома.
Верный своему долгу, старик-сторож поднялся на колокольню и ударил в набат.
Усатый предводитель помчался к церкви. За ним скакали длинный, как жердь, буденовец с огромным глубоким шрамом, изуродовавшим пол лица и еще мрачный рябой детина с наганом в руке...
Набат гудел, усиливая тревогу, призывая на помощь...
В церкви уже орудовали грабители: они рвали на части парчовые ризы, обдирали золотые иконы, набивали сумки церковной утварью. Кто-то поджег церквушку, - жаркое пламя, подплясывая и извиваясь, ползло в небо, выбрасывая к облакам черный густой дым.
Страшный предводитель с большими усами остановился на полном скаку, обводя глазами картину жестокого хаоса и безумия. Ужасный взгляд его сверкал, и огоньки злобного пламени, пожиравшего храм, плясали, отражаясь, в кровавых зрачках предводителя.
Шатаясь, наружу вышел седой священник.
- Анафема! Анафема! - кричал он бесстрашно, глядя на предводителя, и серебрянный крест сиял у него в руке.
В спину ему ударил чей-то выстрел, и священник упал лицом в пыль, а предводитель смотрел на него все так же молча и, словно не замечая.
Набат оборвался внезапно...
Два буденовца с трудом оторвали старика-сторожа от колокола, схватили его и бросили с колокольни. Он упал под ноги вороного коня - рядом с убитым священником. Конь шарахнулся в сторону, едва не выбив из седла предводителя.
Глянув на мертвого старика, тот презрительно сморщился:
- Что, старый пес, дозвонился?
В этот момент к предводителю подлетел крайне встревоженный конник:
- Беда, товарищ Буденный, там - перепалка! Офицер отстреливается - Иван Григорьев!
Предводитель сжал губы:
- Живьем, живьем взять собаку! С живого кожу срезать буду!..
Осажденные целой толпой, отец и сын Григорьевы стреляли из окон дома. Трое убитых уже валялись у крыльца. Решив, что взять дом штурмом не удастся, буденовцы обложили хату соломой и подпалили.
Когда к месту кровавого боя прискакал предводитель, хата уже была объята пламенем со всех сторон.
Через несколько минут дверь избы распахнулась, и вместе с клубом дыма на крыльцо выскочил могучий старик с винтовкой в правой руке. Левой он поддерживал тяжело раненного сына.
Буденовцы встретили их появление торжествующим ревом, лавой окружив крыльцо.
- Живьем, живьем взять! - громовым голосом командовал предводитель. - Я им, собакам, покажу "царя и отечество"!..
Взяв винтовку за конец ствола и действуя ею, словно дубиной, грозный старик двинулся прямо на толпу. Будёновцы в страхе расступились в разные стороны.
- Сдавайся! - ревели они, пятясь от старика.
Сын его тяжело опирался на руку отца, с трудом передвигая ноги. Лицо у юноши было залито кровью.
Первый смельчак, попытавшийся приблизиться к старику, грохнулся на землю с разбитой головой.
Предводитель нахмурился.
По его знаку рябой буденовец заехал сзади и прямо с седла метнул шашку в спину старика. Тот упал навзничь.
- Да здравствует Государь Император! - прошептал он бессильно.
Упал и его сын.
Буденовцы ринулись на беззащитных уже бойцов.
- Назад! - приказал предводитель. - Молодого взять в лес, а с
этим я сам потолкую...
Буденовцы неохотно расступились. Предводитель спрыгнул с седла, подошел к истекающим кровью пленникам. Он сделал знак пальцами, и двое красноармейцев проворно подняли умирающего старика на ноги.
Тот с трудом, медленно, открыл глаза.
- Узнаешь ли ты меня Иван? - негромко спросил предводитель, глядя старику прямо в глаза.
- Узнаю, собака, - прошептал тот, тяжело шевеля губами, но, вдруг, неожиданно с силою, смачно плюнул в лицо предводителю.
Тот отошел назад, вытер рукавом лицо и, не отводя взгляда, достал из кобуры маузер.
Тут старик уронил голову. По губам его потекла кровь. Предводитель прицелился, но, передумав, опустил дуло.
- Подох, - проговорил он негромко, пряча маузер. - А жаль, что подох. Очень жаль...
Вдруг откуда-то сверху два камня со свистом пронеслись в воздухе. Один камень больно царапнул щеку предводителя, а другой угодил в холку вороного коня. В то же самое время на другом конце села раздались испуганные крики:
- Белые! Товарищ Буденный, белые!..
Буденовцы поспешно вскакивали на взмыленных горячих коней и, стреляя куда попало, понеслись вон из хутора.
По приказанию предводителя рябой буденовец поднял пленного казака на седло и умчался вслед за отрядом в лес.
Вскоре хутор опустел. На улицах валялись только трупы убитых, и бегали взад-впёред перепуганные овцы.
С крыши одной из хат проворно спустились три красивых молодых казачки и с криком бросились к мёртвому старику, лежавшему посредине дороги, у сгоревшей хаты:
- Батька, батька!
Глава 2. Чёрные Маски.
Оставшаяся без Государя Императора бывшая Российская Империя - великая когда-то держава, перед которой столетиями трепетали народы Востока и Запада, теперь лежала, раздавленная сапогом, задыхаясь в крови и пламени гражданской усобицы.
Вся Россия оказалась одним сплошным очагом раздора и мятежа. В захваченной большевиками Москве правили новые самодержцы - кровавые мужеложники Ленин и Троцкий. Они мечтали о том черном дне, когда российский пожар перекинется через границы несчастной державы и начнет пожирать планету - до конца, до полного уничтожения. В городах, занятых красными, хозяйничала ЧК. Мясники в черных, окровавленных кожанках разделывали здесь свои жертвы. Жители городов боялись проходить мимо зданий, где размещалась местные отделы Чрезвычайной Комиссии. Густая кровь стекала из под двери и собиралась в черную лужу на другой стороне улицы.
Всякая отпетая нечисть вылезала из темных земляных нор; вампиры и вурдалаки, ведьмы и упыри - каждый спешил насладится теплой, живой кровью. Словно дикие коршуны отовсюду слетелись банды петлюровцев, махновцев и всяких "батьков" без роду и племени. Вся эта злобная свора со страшным рычанием терзала и рвала в куски несчастную русскую землю.
На Украине правил гетман Петлюра. Под знаменами его собирались темные, лихие люди, привлеченные кровавым запахом гари и грабежа. И лилась кровь: петлюровцы резали украинцев и евреев, помещиков и крестьян, поляков и русских, вообще любого, у кого в кармане звенела мелочь.
А в Гуляй-Поле гулял черный атаман батька Махно. "Рубай и красных и белых! - кричал страшный батька. - Анархия - мать порядка!" ...И снова лилась кровь.
Выпученными от счастья глазами смотрел на весь этот разгром и ужас смотрел из отхваченной кровавым ножом Польши свирепый безумец Юзеф Пилсудский. Он медлил и пока не вступал в драку, он ждал, когда силы врагов истощатся, когда захлебнется в крови русское сопротивление, и тогда, только тогда, зарычав, изогнется он и, лязгнув наточенными зубами, злобно сверкнув оскаленной пастью, прыгнет и оторвет от живого тела теплый и налитый кровью кусок.
