Жан Кокто
Трудные родители
Пьеса в трех актах
Les Parents terribles de Jean Maurice Eugène Clément Cocteau (1938)
Перевод К. Хенкина
Действующие лица:
Ивонна.
Леони.
Мадлен.
Жорж.
Мишель.
Париж в наши дни.
1-е действие: комната Ивонны.
2-е действие: у Мадлен.
3-е действие: комната Ивонны.
Акт первый
Комната Ивонны, слева, на втором плане, 2 дверь в комнату Леони. На первом плане слева — кресло и туалетный столик. В глубине сцены слева — дверь, ведущая в остальные комнаты квартиры. Справа в глубине — дверь в ванную комнату, видно, что это очень чистое, очень светлое помещение. На втором плане справа — дверь в переднюю. На первом плане справа — очень широкая кровать, на которой в беспорядке разбросаны меха, шали и т. п. В ногах кровати стул. В центре, в глубине, — шифоньерка.
Возле кровати столик с лампой. Посреди комнаты люстра, она не зажжена. Там и сям валяются ночные халаты.
Окна подразумеваются в воображаемой стен, обращенной к зрителю. Из них падает мрачный свет — отблеск дома напротив. В комнате полумрак.
Сцена первая
Жорж, затем Леони, затем Ивонна.
Когда поднимается занавес, Жорж бежит из ванной комнаты к двери Леони. Он стучится в нее и кричит.
Жорж. Лео! Лео! Скорей… скорей! Где ты?
Голос Леони. Что, Мишель объявился?
Жорж (кричит). Сейчас не до Мишеля! Скорей!
Леони (открывает дверь, входит, надевая на ходу очень элегантный халат). В чем дело?
Жорж. Ивонна отравилась.
Леони (поражена). Что?..
Жорж. Инсулином… она, очевидно, наполнила шприц до отказа.
Леони. Где она?
Жорж. Здесь… В ванной комнате.
Распахнув полуоткрытую дверь, из ванной комнаты выходит Ивонна. Она в мохнатом халате, бледная — еле держится на ногах.
Леони. Ивонна… Что ты натворила? (Бежит к ней, подхватывает ее.) Скажи что-нибудь. Говори же… Отвечай…
Ивонна (еле слышно). Сахар.
Жорж. Я сейчас позвоню в клинику, но сегодня воскресенье и, конечно, никого не будет.
Леони. Никуда не бегай. Вы все потеряли голову… Хорошо еще, что я здесь. (Укладывает Ивонну на кровать.) Принеси из ванной стакан воды с сахаром и не стой как истукан.
Жорж. Боже мой! (Входит в ванную комнату и возвращается со стаканом воду.)
Леони (взяв стакан, Ивонне). Пей… Ну попробуй, заставь себя… Не напрягайся, возьми себя в руки. Не можешь ведь ты умереть, не увидев Мишеля.
Ивонна приподнимется и пьет.
Жорж. Что я за дурак. Не будь тебя, Лео, она бы умерла. Я бы дал ей умереть, так ничего не поняв.
Леони. Неужели ты забыл, что инсулин без сахара может привести к смерти?
Жорж. Я не забыл, Лео, но, когда я увидел Ивонну… Она сидела так, что ее голова была опущена на край умывальника… Мне показалось, что она умирает. О сахаре я и не подумал.
Леони (Ивонне). Как ты себя чувствуешь?
Ивонна (очень тихо). Сахар действует мгновенно. Мне лучше. Простите меня. Я вела себя глупо…
Жорж. Как сейчас помню слова профессора: «Главное, не берите тот сахар, которым вы обычно пользуетесь. Он редко бывает настоящий. Покупайте тростниковый сахар». Стакан всегда приготовлен, сахар разведен.
Ивонна (более твердым голосом). Я сама виновата.
Леони. Боюсь я этого инсулина. Ведь ты же сумасшедшая..
Ивонна (выпрямляясь, с улыбкой). Сегодня я была чуть-чуть более сумасшедшей, чем обычно…
Жорж. Это и обмануло меня.
Ивонна. А вот Лео совсем не сумасшедшая. Она понимает, что я не сделала бы такого сюрприза Мику…
Жорж. Он не так обязателен, как ты. А вот почему ты не взяла сахар?
Ивонна. Уф! (К Лео.) Спасибо, Лео. (Приподнимаясь.) Вот как это произошло. Было пять часов. Я в это время всегда делаю впрыскивание. Я решила, что это займет меня. Только сделала укол, как мне послышалось, будто лифт остановился на нашей площадке. Я бросилась в переднюю, — оказалось ошибка. Когда я вернулась в ванную, То чуть не потеряла сознание. И была не в состоянии поднять руку и взять стакан. Просто чудо, что зашел Жорж!
Жорж. Вот именно, чудо! Я подумал, не заснула ли ты.
Леони. Опять вы со своими чудесами… Ты замечтался за работой… В это время пробило пять часов. Услышав бой часов, но все еще погруженный в мечты, ты направился в комнату Ивонны спросить, не забыла ил она сделать укол.
Жорж. Возможно, что и так. Тебе виднее. Мне казалось, что я зашел к Ивонне случайно…
Ивонна. Твой приход был чудом, дорогой Жорж. Пусть наш Фома Неверный говорит что хочет.
Жорж. И не будь Лео…
Ивонна (совсем оправившись, смеется). Не будь вас обоих, я могла бы отплатить бóльшим злом за малое зло…
Жорж. Нет, Ивонна, за большее зло! Факт остается фактом: вчера вечером Мишель не пришел домой. Мишель не ночевал дома. Мишель ничего не дал о себе знать. Мишелю известен твой характер. Он должен понимать, в каком ты можешь быть состоянии… Ты забыла о сахаре, потому что у тебя нервы напряжены до предела. Это чудовищно.
Ивонна. Только бы с ним не случилось ничего дурного. По воскресеньям никогда никого не найдешь. Возможно, кто-нибудь из его товарищей не решается нам позвонить, сообщить нам о происшедшем.
Жорж. О серьезных вещах узнают немедленно, Ивонна. Нет, нет. Это не-ве-ро-ятно! (Он произносит это слово по слогам и как бы ставя его в кавычки.)
Ивонна. Но где он может быть? Где?
Леони. Послушай, Ивоннна, после такого потрясения постарайся не волноваться. Не надо ее тревожить, Жорж. Иди продолжай заниматься, если ты нам понадобишься, я позову.
Ивонна. Попробуй заняться…
Жорж (направляясь к двери, расположенной в глубине сцены, слева). Я делаю расчет. Считаю, считаю, ошибаюсь и все начинаю снова. (Уходит.)
Сцена вторая
Ивонна, Леони.
Ивонна. Но где он пропадал всю ночь, Лео? Неужели этот ребенок не понимает, что я схожу с ума?.. Почему он не звонит? Неужели, в конце концов, так трудно позвонить?
Леони. Как сказать? Такие чистые, нетронутые, неопытные существа, как Мишель, не могут пользоваться телефоном, если нужно лгать.
Ивонна. А зачем Мику лгать?
Леони. Одно из двух: либо у него не хватает смелости вернуться домой или позвонить, либо он себя чувствует так хорошо там, где сейчас, что ему даже в голову не приходит мысль о возвращении или телефонном звонке. Так или иначе — он что-то скрывает.
Ивонна. Я знаю Мика. Не тебе объяснять мне его характер. Забыть вернуться домой — разве это мыслимо! Если же он не решается позвонить… Может быть, он в смертельной опасности. Может быть, он лишен возможности позвонить.
Леони. Послушай, мы же не на киносъемке! Всегда найдется возможность поговорить по телефону. Мишель может позвонить, но не хочет.
Ивонна. Ты сегодня с самого утра какая-то странная. Слишком спокойная. Ты что-то знаешь.
Леони. Ничего не знаю, но в чем-то уверена. Это не одно и то же.
Ивонна. В чем же ты уверена?
Леони. К чему говорить тебе? Это бесполезно. Ты все равно не поверишь, только воскликнешь: «Это не-ве-ро-ятно». Просто невероятно, до чего вы все за последнее время пристрастились к этому слову.
Ивонна. Мишель постоянно так говорит, не правда ли?
Леони. Возможно. Но бывает, что, залетев откуда-то со стороны, слово остается в семье. Это ваше выражение «не-ве-ро-ятно» чем-то сильно напоминает краденого ребенка. Не понимаю, откуда взялось это словечко? Очень бы хотелось знать, откуда?!
Ивонна (смеясь). Что ж удивительного, если маньяки, сумасшедшие, цыгане, похитители детей, семя, живущая табором…
Леони. Ты в шутку повторяешь мои слова о том, что вы живете цыганским табором. Но ведь это правда. И я не изменила своего мнения. Точно так же верно и то, что вы сумасшедшие!
